Back in the USSR

И т. д.

Русский текст был менее прямолинеен:

Ты чувствуешь волны, мягкие волны за спиной, Вставай, а то потом никто не сможет тебя спасти. Линии жизни на твоих руках почти до плеч. Смотри, все реки встают на дыбы, им некуда течь...

Блестящий рок-Вавилон Москвы и Ленинграда страдал единственным недостатком: из большого шума появлялось очень немного хороших новых групп. Тем более обещающим выглядело оживление провинции. После того, как опыт первых рок-клубов официально был признан полезным и конструктивным, аналогичные объединения стали расти повсюду, как грибы после дождя: Свердловск, Новосибирск, Одесса, Вильнюс, Минск, Ярославль, Владивосток и т. д. (Только в Средней Азии все было по-прежнему тихо.) Я ездил с одного местного рок-фестиваля на другой, и из сотни прослушанных групп несколько было хороших.

Во-первых, «Антис» («Утка» в переводе с литовского) — фантастическая группа, настоящее открытие 1986 года. Они играли на открытии вильнюсского рок-клуба вместе со «Звуками Му» и оставили мало шансов главному московскому экспонату. «Антис» соединяет интеллект и воображение своих лидеров, нескольких молодых архитекторов, с классной игрой сайдменов, полупрофессиональных джазовых музыкантов. В фокусе — певец Альгис Каушпедас, двухметровый монстр-обольститель, похожий на утонченного графа Дракулу. Его ввозят на сцену в гробу, откуда он начинает говорить по телефону, и сюрреалистическое шоу продолжается... Затем «003» — диковатая постпанковая группа из Калининграда, подкупающая какой-то странной нервозной пластичностью. «Ироникс» (Горький) — молодая поэтесса Марина Кулакова читает стихи в стиле рэп под компьютерный ритм. «Калинов мост» из Сибири: размашистый блюз, неожиданно обнаруживающий черты сходства с русскими песнями. Интересные пленки приходили из Свердловска, Владивостока, Поволжья. Желанные «признаки жизни»: ведь Москва и Ленинград — это еще не Россия... Меня всегда гипнотизировали размеры моей страны: казалось, эта огромная территория таит множество открытий. Если там есть электричество, то должен быть и рок! С детства я знаю известную картину — «Ленин у плана электрификации»: вождь революции смотрит на гигантскую карту со светящимися на ней точками... Почему-то я об этом вспомнил.

А «Аквариум» тем временем уже собрался в Америку. В преддверии этого была написана новая песня со словами:

Зачем, бабушки, вам такие уши? Зачем, бабушки, вам такие зубы? Спасибо, бабушки, что пришли нас слушать... Прощайте, бабушки, — ваш прицел был верен. Прощайте, бабушки, — ваш взгляд гасил пламя, Но кто сказал вам, что вы вправе править нами? ...Стая бабушек, лети в ночном небе, Летите, милые, летите!

Было похоже, что «улетающие бабушки» никогда не вернутся; мы делали шаг в чудный новый мир.

Глава 9: Игра наверняка

...Но не сбить креста, Если клином клин. Если месть как место На звон мечом. Если все вершины На свой аршин. Если в том, что есть, Видишь что почем. А. Башлачев. Вечный пост

Живописно была одета группа «Чудо-юдо»: этикетки от водочных бутылок, рублевые и туалетные бумажки пришпилены английскими булавками к засаленным френчам и милицейским фуражкам без кокард. Вокалист коллектива, стеснительный парень по кличке Мамонт, львиным рыком огласил актуальный лозунг «Секс-революцию — стране!» со сцены московского «Фестиваля надежд». Дальнейшее подтвердило, что секс в самом деле все еще революционен: надувание на сцене и разбрасывание в зал пачек презервативов членами «Чуда-юда» вызвало шумный скандал и объяснения с начальством.

Что до «рок-революции», то она, по общему мнению, уже практически победила на одной шестой земной суши — не прошло и четверти века. Символизировать это мог и тот факт, что тогда же, в феврале 1987 года, в Москву приехала Йоко Оно и у нее состоялась встреча с М. С. Горбачевым. Судя по всему, это был первый в истории очный контакт советского лидера с представителем рок-культуры. И прошел он, согласно сообщениям прессы, в обстановке дружбы и взаимопонимания.

Стремительное превращение ранее гонимого рока в официальный культурный институт вызывало крайне раздраженную реакцию у экстремистов — как левых, так и правых.

Главным рупором консерваторов на сей раз были не «советские композиторы»*,

* Предельно затхлая, не изменившаяся с конца 40-х годов (то есть за все время правления Т. Хренникова) атмосфера Союза композиторов стала объектом острой критики. В ответ на это наши музыкальные бонзы ушли в глухую оборону и занялись искоренением реформаторском ереси в собственных рядах. Таким образом, рок-музыка и борьба с ней оказались забыты — надеюсь, навсегда.

а «русские писатели», борцы с космополитизмом. На прошедших весной 1987-го форумах отечественных литераторов о роке было сказано на удивление много. Жанр квалифицировался как угроза морали и национальному достоинству, сатанизм и наркотик, а также просто как вредный для здоровья. Афористичнее всех высказался Сергей Михалков, наш смелый сатирик, одинаково удачно (для себя) бичевавший пороки сталинизма, волюнтаризма и застоя... Он назвал рок «духовным СПИДом». Этот диагноз имел некоторый резонанс в начальственных сферах, опять вспомнили «черные списки». Кампания получилась очень непродолжительной, жертв оказалось всего две:«Рок-панорама-87», которую пришлось перенести с апреля на декабрь, и телемост «Московская рок-лаборатория — Ленинградский рок-клуб», показанный спустя два с лишним года. Рокерам к этому не привыкать...

На левом фланге ситуация сложилась более любопытная. Некоторые рок-деятели с огорчением (переходящим в озлобление) констатировали, что в прошлом «независимые» группы переходят под крыло официальных организаций и легализуют формы своей деятельности. По сути, это был тот же исход из «подполья», что в 1980 году («Машина времени» и т. д.), только несравненно более массовый. Конечно же, это обескровливало хо-рошо налаженную инфраструктуру нашего рок-подполья, лишало менеджеров средств к существованию, «идеологов» — сферы влияния. Повернуть процесс вспять было нереально, однако максимум усилий был положен на то, чтобы притормозить его, не дать «андерграунду» растаять. При всем очевидном сектантстве подобной тактики в лозунге «Не отдадим наш рок государству!» было рациональное зерно (не говоря уже об «эмоциональном»), но средства, которыми велась борьба, могли бы дискредитировать любую идею... Скажем, был выпущен поддельный «Бюллетень Рок-лаборатории», где под фамилиями реальных членов худсовета (моей в том числе) шли совершенно запредельные материалы о преследованиях рокеров со стороны КГБ, МВД и т. д. Рок-лаборатория ответила на провокацию истеричным письмом в газеты и инстанции — и пошла междоусобица. Самиздатовские рок-журналы получили пищу для комментариев, в остальном же ничего не изменилось. К тому же перед любительскими группами забрезжил еще один «легальный» стимул, еще недавно казавшийся утопией: гастроли за границей. Самыми первыми нашими непрофессионалами, выехавшими на зарубежное рок-мероприятие, были «Желтые почтальоны», выступившие на фестивале «Кэррот» в Варшаве в апреле 1987 года. Вскоре по тому же маршруту отправились «Джунгли».

Традиционная майская поездка на «ближний Запад», в Прибалтику, дала следующие результаты. Тартуский фестиваль (кстати, последний, на котором я был) прошел под знаком экологической озабоченности и спасения от хищных московских министерств земли и традиционного хозяйства северо-западной Эстонии, где обнаружили крупные залежи фосфатов... Было заметно, что эстонцы, которые и раньше не очень-то «клеились» к общесоюзной рок-тусовке, сейчас и подавно сконцентрировались на своих проблемах. У Харди Болмера была новая крепкая группа, «Сингер Вингер», и никаких проблем с цензурой. Очередной проект Пети Волконского — «Окна РОСТа». Как всегда, ненавязчивая театрализация: музыканты представляли типажи того времени (матрос-анархист, пузатый буржуй, идейный пролетарий...), сам Волконский, естественно, — Поэт революции. Стихи Маяковского и всегдашняя Петина страстность, конечно, были хороши, однако некоторая прямолинейность замысла и простота формы (хард-рок с элементами блатного «ретро»), скорее, разочаровали. Фаворитами «Тарту-87» были две новые группы: «Седьмое чувство» — романтический рок с аристократичным солистом Хенри Ла- уксом, и «Ультима туле» — строгая ритм-энд-блюзовая команда, возглавляемая двумя прекрасными гитаристами, Вячеславом Кобриным и Рихо Сибулом. После камерного, «герметичного» Тарту «Литуаника-87» производила впечатление масштабами и амбициями. Фестиваль впервые проходил во Дворце спорта, параллельные акции и концерты имели место на улицах и площадях Вильнюса. К сожалению, местные группы, кроме панк-водевильного «Антиса», ничем не блистали, большинство именитых гостей («Кино», «Бригада С», «Николай Коперник») также выступило не очень удачно. Больших сюрпризов было даже два.

Во-первых, «Наутилус Помпилиус» из Свердловска. Немногим посвященным эта группа была уже известна по магнитофонным записям, однако «живьем» она забралась так далеко впервые. «Наутилус» произвел на меня сильное, но довольно странное впечатление. По всем признакам это была стильная «нововолновая» группа: отточенное клавишно-саксофонное звучание, саркастичные тексты, «декадентский» грим и костюмы... Что очень смутило меня — это крайне «попсовая», на грани ресторанных боевиков, мелодика большинства песен («Гудбай, Америка», «Казанова», «Ален Делон»...). Это напомнило мне «Машину времени» их «шлягерного» периода начала 80-х, возникли даже ассоциации с ВИА. По-видимому, именно это качество плюс неотразимое мужское обаяние лидера группы Славы Бутусова и сделали «Наутилус» спустя несколько месяцев крупнейшей российской поп-сенсацией. Впрочем, это тот успех, которому можно было только радоваться: «НП», бесспорно, не был эстрадной дешевкой, и песни стоили того, чтобы в них вслушаться. Одна была настоящим шедевром:

Можно верить и в отсутствие веры, Можно делать и отсутствие дела. Нищие молятся, молятся на То, что их нищета гарантирована. Здесь можно играть про себя на трубе, Но как ни играй — все играешь отбой. И если есть те, кто приходит к тебе, Найдутся и те, кто придет за тобой. Здесь женщины ищут, но находят лишь старость. Здесь мерилом работы считают усталость. Здесь нет негодяев в кабинетах из кожи, Здесь первые на последних похожи И не меньше последних устали, быть может, Быть скованными одной цепью. Связанными одной целью...

Если лучшая песня «Наутилуса» — мрачный словесный диагноз тоталитарной системы, то новый состав «АВИА» (и это вторая замечательная вильнюсская премьера) воплотил на сцене фантастический визуальный портрет этого же монстра. За год существования ансамбль вырос из оригинального трио до небольшого оркестра с танцевально-физкультурной (!) группой. Около десятка девушек и юношей в черно-белых униформах маршировали по сцене, выкладывали из собственных тел живые звезды и пирамиды, имитировали доменную печь и конвейер — словом, воссоздавали наивно-помпезные формы советского агитпропа 20 —30-х годов.