Back in the USSR

Тут дело не столько в «совке». Я впервые съездил на Запад в конце 1987 года и воочию убедился, что тамошняя ситуация тоже не сахар. Радикальные, некоммерческие музыканты, даже знаменитые и легендарные, обретаются на задворках системы... Тогда я вынашивал идею о некоем «третьем пути», лелея надежду на то, что наш рок, вырвавшись из-под пресса культур-бюрократии и идеологического контроля, не попадет тут же во власть коммерсантов. На что я рассчитывал? На стойкий идеализм и духовную сплоченность рокеров, на образование новых художественных институций, на ум и хороший вкус госчиновников нового поколения, в конце концов...*

*Кстати, один светлый прецедент в истории ухе был — я имею в виду бум советского авангардного искусства первого послереволюционного десятилетия.

Полагаю, что ожидания эти были наивны. Экономическая реальность оказалась сильнее. Неуклюже, со скрипом и перекосами, телега нашего рока начинает путь по западной авто-страде. Тем более интересно, как складывается за границей судьба советских рок-артистов.

Ржавый «железный занавес» висел очень долго, подвергаясь отчаянному натиску с обеих сторон. Первые пробоины появились в 1986-1987 годах, когда на Запад по каналам Минкульта были выпущены некоторые заслуженные филармонические коллективы. Большого эффекта это не произвело — группы отличались от расхожих мировых стандартов разве что некоторой скованностью и старомодностью. С модными словами «perestroyka» и «glastnost» ни «Автограф», ни «Диалог», ни «Группа Стаса Намина» никак не ассоциировались, ничем новым и революционным там и не пахло. Этот рутинный «культурный обмен» (обман?) мог бы продолжаться еще долго, если бы не долгожданное известие: рухнула монополия Госконцерта на организацию заграничных гастролей! И плотину прорвало: «Браво», «Ва- Банкъ», «Бригада С», «Окна РОСТа» и «Сингер Вингер» поехали в Финляндию, «АВИА» и «Круиз» — в ФРГ, «Аквариум» — в Канаду, «Машина времени» — в США, «Антис», «Телевизор» и «Звуки Му» — в Италию и т. д. В 1989 году гастроли приняли лавинообразный характер. Назову лишь те, в организации которых я сам принимал участие: «АВИА» и «Звуки Му» в Британии, фестиваль «Де сингел» в Антвер-пене («Вежливый отказ», «Джунгли», «Николай Коперник», «Альянс»), фестиваль «Советский рок» в Италии («Кино», «Звуки Му», «АВИА», «Бикс»), фестиваль «Новые открытия» в Глазго («Коллежский асессор», «Не ждали», «Агата Кристи»). Как у нас водится, контакты с заграницей развивались абсолютно хаотично и (может быть, и к счастью) без намека на какую-либо стратегию. Тем не менее очень скоро появились две основные тенденции, соответствующие двум подходам, характерным для западных партнеров.

Первый подход можно назвать идеалистическим, или же творческим. Не секрет, что в последнее десятилетие (или около того) западный рок катился по инерции, все теснее смыкаясь с ширпотребом, не осененный никакими особенными вдохновениями, кроме благотворительных порывов. Так что очень многие музыканты, с одной стороны, одержимы ностальгией по недавнему прошлому, когда рок был менее буржуазен и в социокультурном отношении более значителен, с другой — маются без новых художественных впечатлений и свежих идей. Большая, десятилетиями закрытая, а ныне овеваемая революционными ветрами территория на востоке интриговала и манила. Казалось, там есть многое из того, чего на Западе стало не хватать... Именно это чувство привлекло в СССР таких абсолютно не похожих друг на друга людей, как, скажем, Брайан Ино, Фрэнк Заппа или Билли Брэгг.

Для того чтобы «повторить 60-е», они, пожалуй, опоздали. Вихри враждебные стихли, и проектам о переустройстве культуры или основании новых ВХУТЕМАСов рокеры однозначно предпочитали твердую валюту наличными. Что касается свежей художественной информации, то тут исследователи рок-России явились, скорее, слишком рано. Наше главное достояние — тексты — от них почти целиком ускользало, а все остальное звучало вторично, не содержало того национального, этнического элемента, который западные эксперты так предвкушали. Я уже достаточно говорил о полной непроработанности музыкальной доктрины нашего рока, так что сыпать соль на раны не буду. Замечу лишь, что обескураженная реакция влиятельных иностранцев пришлась весьма кстати: может быть, хоть это заставит отечественных артистов рока более серьезно отнестись к поискам новой музыки...

Были и счастливые исключения. Наиболее успешным из «художественных» альянсов оказалась работа Брайана Ино со «Звуками Му». Когда я впервые показал Брайану их видеозапись, он был буквально заворожен движениями и мимикой Пети Мамонова. Он оценил их на уровне «боди-арта» — создания произведения искусства посредством собственного тела. «В том, что делает Петр, я почувствовал мощь доподлинной древней традиции. Он — точно как средневековый непристойный скоморох, непонятно каким образом оказавшийся в нашем веке», — так он описал свои впечатления. Спустя некоторое время, послушав записи «Звуков Му» внимательно, Ино отдал должное и оригинальности, «своеобразному минимализму», как он выразился, их музыкальной фактуры. Как результат — совместная запись и выпуск весной 1989 года первой пластинки группы. («Мелодия» сохраняет полную пассивность до сих пор.) Оценки мировой музыкальной прессы — «хорошо» и «отлично».

К сожалению, другим нашим рок- новаторам — «АВИА», «Аукцыону», «Поп-механике» — так и не удалось пока заняться работой с хорошим продюсером. Их гротескные шоу проходят «на ура», визуально они неотразимы, но вот когда заходит речь о чисто музыкальной стороне дела, начинаются сомнения... Впрочем, все в руках самих музыкантов.

Негромкий, но солидный международный успех «Звуков Му» — во многом следствие деликатности, вдумчивого отношения к ним западного партнера. Ино не пытался им чего-то навязать, переделать их по своему усмотрению. Он в первую очередь пытался сам понять неведомый феномен. И самое главное: человек, продюсировавший «U-2» и «Токинг хэдз», в данном случае совершенно не рассчитывал на коммерческий успех. В этом принципиальная разница между «художественным» подходом и подходом, который можно назвать «коммерческим».

Итак, вторая категория «открывателей советского рока» — музыкальные бизнесмены. Их рвение тоже можно понять. СССР — моднейшая страна, Горби — популярнейший лидер, майки с серпом и молотом продаются отменно. Пока волна не прошла, надо скорее выбросить на рынок и «красные» рок-группы...

Тем более что славные русские ребята только о том и мечтают.

По ряду причин бюрократическо- экономического характера, а также в силу недостаточной кондиционности наших экспортных рок-товаров дела в коммерческой сфере шли медленно и туго. Но все же первые блины — пластинки «Ва-Банка» и «Круиза» — были слеплены осенью 1988 года. Вскоре увидели свет и плоды более серьезных усилий: 1989-й стал годом исторического прорыва советского рока на широкий западный рынок.

Самая значительная из всех историй с куплей-продажей разворачивалась на моих глазах. Я имею в виду сделку Си-би-эс—Борис Гребенщиков. Начиналось все с маленькой посреднической фирмы «Белка» и вполне душевных разговоров о мире, дружбе и взаимопонимании. Однако чем дальше, тем жестче становились американцы. Акулий оскал шоу-бизнеса, о котором советские артисты столько читали, но никогда не видели воочию, наконец явился во всем своем хищном прагматизме. Для начала Борису было рекомендовано, чтобы все песни исполнялись по-английски. Затем без зазрения совести американцы отсекли нужного им Гребенщикова от ненужного им остального «Аквариума»*.

* Другой вопрос, почему сам БГ пошел на это. Мне он объяснял свою покладистость малоубедительными аргументами типа «мне было безумно интересно» и «я должен был пройти через это».

Лидер был увезен в США, а обезглавленная группа брошена на произвол судьбы, в контракте даже не упомянули ее название. Так идущие напролом бизнесмены походя разрушили любимейший миф русского рока и своеобразный культурный институт, каковым являлся «Аквариум». Какое уж тут «взаимопонимание»...

Уже в Штатах достаточно случайно возникла фигура продюсера Дэйва Стюарта. Прекрасный музыкант и милейший человек, он был явно иного розлива, чем БГ, и существовал в несколько ином измерении. Проблемы культурной совместимости нисколько не волновали Си-би-эс, важно было лишь то, что Дэйв Стюарт — эго «имя». (Борис вновь плыл по течению.) Неудивительно, что альбом («Радио Сайленс») получился совсем невнятным: с западным качеством, но без западного блеска; с русскими претензиями, но без русского нерва. Учитывая сумму затрат на производство и интенсивность рекламной кампании, можно сказать, что диск провалился. И это, мне кажется, лучшее, что случилось с БГ за последние несколько лет. Он стал вновь обретать себя... «Страшно надоело играть с наемными музыкантами», — было первое, что я от него услышал по возвращении домой осенью 1989 года. Вспомнилась фраза, которую он часто произносил накануне отъезда на Запад: «Страшно хочется поиграть с хорошими музыкантами...» Теперь он вновь созвал «не хороших», но и «не наемных» старых соратников и возобновил «Аквариум».

История альянса БГ с Си-би-эс еще далека от финала, но один вывод можно сделать уже сейчас. А именно: советский рок и западный рок — все же очень разные вещи. Наивно было бы ожидать от нашего любителя лапты чудес в американской профессиональной бейсбольной лиге; не удалось сделать в один сезон и звезду шоу-бизнеса из «неофициального» советского музыканта... Фактически одно короткое слово «рок» объединяет два явления с совершенно разной подоплекой: психологической, социальной, экономической — не говоря уже о культурных традициях. Только люди с абсолютно выхолощенными мозгами, без намека на какие-либо «корни», могут безболезненно трансплантироваться из одной почвы в другую. (Поэтому проще всего, как выяснилось, иметь дело с хэви метал — «Круиз», «Парк Горького», «Шах».) БГ же при всем его англофильстве — сугубо русский человек, и это, как говорится, нашло отражение в его творчестве. Не смог он изжить в себе российскую тоску, а за-морская публика не смогла ее оценить.