Багровый прилив

Он точно не знал, однако догадывался, что к реликвии тянется слишком много рук, и вовсе не только те, кому она предназначается по замыслу правителя Водачче.

Кастельянос и Маро проводили взглядом группу пиратов, прошедших по улице, отчего-то не тронутой пожаром. Конечно, дома вокруг полыхали с прежней силой, однако ни одного завала на пути семерых морских псов не было. Шестеро рослых матросов окружали фигуру явно более значимую — и костюм получше, и оружие, хотя оно и оставалось у него в ножнах, и всё поведение говорили о том, кто тут главный.

— Интересные господа, — заменил Маро. — Видел серп у главаря? Пари держу, это сам Рауль Рейс.

Кастельянос не стал спорить — он отлично видел шагавшего сейчас в окружении шести рослых матросов человека на баке «Неповиновения», когда могучий галеон мчался на всех парусах к пирсу.

— За ним?

Кастельянос кивнул. Не было смысла торчать в горящем порту. Следовать за Рейсом, конечно, риск и очень большой, вот только он оправдан полностью. И сам Кастельянос, и Маро так и не сумели найти другого выхода из горящего порта. А оставаться здесь у них не было никакого желания.

Вот только Рейс, проходя, оставил парочку сюрпризов тем, кто решит пойти следом за ним. Он не знал о том, что стал объектом пристального внимания Кастельяноса и Маро. Он просто был немного параноиком и предпочитал всегда прикрывать свои тылы.

Стоило пиратскому капитану пройти дальше по улице, как Маро и Кастельянос последовали за ним. На земле валялись несколько мёртвых тел, и как только валендиец с салентинцем подошли к ним, мертвецы тут же резво вскочили на ноги и набросились на них.

— Проклятье! — выпалил Маро, стреляя в самого быстрого мнимого покойника из пистолета. — Что за Баал тут творится, они же точно были мертвы!

Пуля врезалась одержимому в лоб, разворотив половину головы, и тот повалился обратно. Из глазных впадин потянулся чёрный дымок — демон, сидевший в ещё мгновение назад мёртвом человеке, вернулся в Долину мук.

Остальные одержимые кинулись на Маро и Кастельяноса. Были это обыватели порта Водачче, убитые неизвестно кем — мужчины и женщины, никогда прежде не державшие в руках оружия. У них и оружия-то не было с собой — кулаки, обломанные ногти, гнилые зубы, кто-то сжимал в мёртвых, нечувствительных пальцах горящие куски дерева, другие успели подхватить камни, валявшиеся на земле рядом с ними. Не самое могучее воинство из тех, с кем приходилось драться Кастельяносу, даже крестьяне, согнанные в ополчение, и те смотрелись приличнее, вот только валендиец отлично видел чудовищный гнев и жажду крови, горящие в их глазах. Демоны, владеющие уже мёртвыми телами одержимых, желали лишь одного — убивать!

Одержимые налетели на Кастельяноса — и он встретил их так, как привык встречать всякого врага. Сталью!

Ударом наотмашь Кастельянос разрубил тяжёлой шпагой перекошенное лицо женщины, скорее всего, торговки рыбой, в руках она сжимала кривой нож, каким обычно потрошат тунца и сардину. Удар не убил её, однако заставил выйти из боя на так необходимые Кастельяносу мгновения. Второго врага он насадил на шпагу, пропоров насквозь и тут же перехватив горло зажатым в левой руке кинжалом. Одержимый забулькал кровью, изогнул шею под немыслимым углом, пытаясь заглянуть в глаза бывшему солдату. Но тот хорошо знал три правила и отпихнул умирающую тварь сапогом. На него тут же кинулась изуродованная торговка рыбой, крестя воздух перед собой взмахами ножа. Кастельянос парировал нож кинжалом, чётко, прямо как по учебнику, провернулся на каблуках, сокращая расстояние до одержимой, и вогнал клинок шпаги на две трети в разбитый череп. Сталь легко проникла в мозг, и одержимая рухнула на землю как подкошенная. Кастельянос лишь слегка наклонил шпагу, чтобы труп сам соскользнул с клинка.

Орудующий длинной рапирой Маро легко держал одержимых на расстоянии. Те были в ярости, однако ни один не желал сам напарываться на клинок. Никто из врагов не был вооружён достаточно хорошо, чтобы прорваться через защиту салентинца, ловко отвечавшего на каждое движение одержимых быстрым выпадом.

— Ты долго тут плясать с ними собираешься?! — рявкнул на него Кастельянос, вламываясь в наседавших на Маро одержимых, будто кабан в подлесок.

Он проломил висок ближайшему, прежде чем тот успел обернуться в его сторону. Крутнулся на пятках и всадил клинок кинжала под подбородок второму, даже не став выдёргивать его. Ещё один почти танцевальный пируэт — и шпага вонзилась в грудь третьему одержимому. Кастельянос наклонил голову, будто упрямый бычок, и навалился всем весом на рукоять, загоняя клинок в тело твари по самую гарду. Он повалил одержимого и освободил оружие, уперев ему в грудь сапог и сильно дёрнув. Конечно, не прежде чем у умершей твари выгорели глаза.

Вынужденно перешёл в нападение и обычно осторожный Маро. Любимой своей внезапной вздвоенной атакой он нанизал на рапиру сразу пару одержимых. Шагнул мимо падающих тел, прикрываясь ими от нападения других, и сразу же вонзил кинжал ближайшему в бок, рванув клинок вверх и на себя, расширяя рану. Одержимый словно и не почувствовал боли. Он развернулся к Маро, но того уже не было на этом месте — салентинец разорвал дистанцию и вонзил рапиру в шею врагу.

На него налетел красномордый мясник с перекошенным, как и у остальных, лицом. По одежде и кожаному фартуку его растекались красные пятна, но не понять, чьей крови — его или жертв одержимого. Он размахивал топором для рубки костей и обвалочным ножом. Вряд ли при жизни он умел так ловко обращаться с ними, держа в обеих руках, но вселившийся в тело мясника демон явно добавлял толстяку ловкости. Силы же ему и так было не занимать, судя по бугрившимся мускулам.

Маро отскочил назад, разрывая дистанцию. Мясник ринулся следом, не разбирая дороги. Салентинец тут же прыгнул на него, парируя топор для рубки мяса кинжалом — от силы вражеского удара у Маро заныли пальцы, однако это не остановило его. Укол рапиры проткнул грудь мяснику, и почти одновременно кинжал вонзился ему под мышку. Маро выдернул оружие, ударил снова, а затем ещё раз — для верности, хотя здоровенный мясник уже валился к его ногам, истекая кровью.

— А ты неплохо пляшешь, — усмехнулся Кастельянос, вытирая шпагу об одежду убитого одержимого. — Но для настоящего боя это не слишком подходит.

— Я — эспадачин, а не солдат, — ответил Маро резче, чем хотел бы. — В строю не стоял и с пикой не ходил.

— Я был мушкетёром, — зачем-то поправил его Кастельянос, как будто Маро было дело до его прошлого.

Салентинец очистил свои клинки от крови одержимых, и они вместе с валендийцем поспешили вслед за Рейсом и его телохранителями к центру города. Прочь из охваченного пожаром порта.

Чанто Тебар опустил сломанную шпагу. В первые мгновения он даже не поверил, что всё закончилось. Одержимых больше не было. Валендийцы вместе с изрядно поредевшим морским гарнизоном и стражей Водачче сумели перебить их. Все бесы, что вселил в людей Рауль Рейс, вернулись в его серп, а он был слишком далеко, чтобы вселять их снова. Да и не до того уже ему было в тот час.

Над портом бил набат, пожар распространялся по городу, однако с ним уже справлялись команды огнеборцев. Саламандры, как звали их из-за герба, нашитого на одежду, крепко знали своё дело. Порт Водачче сгорал за историю города трижды, почти до основания, один раз его сожгли намеренно из-за вошедшего в гавань по недосмотру таможенников чумного корабля. Но ни разу огонь не перекинулся на соседние кварталы. Команды на запряжённых резвыми рысаками телегах занимали свои участки, определённые уставом, где всегда находились поблизости водозаборные колодцы, куда кидали шланги установленных на телегах помп. В тот день у пожарных команд было очень много работы, но их руководство сразу приняло решение пожертвовать частью порта, которую уже не спасти, и сосредоточиться на той, где их усилия могут принести результат.

Многие пожарные погибли от рук одержимых, и огонь распространился куда сильнее, нежели должен был. На место погибших вставали стражи, солдаты морского гарнизона, да и простые жители порта, стремящиеся спасти свои дома.

Тебар смотрел на эту борьбу и не знал, что ему делать дальше. Он видел и валендийцев, сражающихся с огнём вместе с теми, кого должны были сейчас убивать. Схватка против чудовищного, не щадящего никого врага роднит, это Тебар знал по себе. Ударить в спину тем, с кем только что дрался плечом к плечу, для этого надо быть подлецом, а таких среди валендийцев не то чтобы не водилось (подлецы — они всюду есть), но Тебар предпочитал искренне считать, что среди его соотечественников их меньше. Некоторые, как замечал Тебар, оглядывались на него, ожидая команды — солдаты до мозга костей, даже зная, что делать дальше, они не решались начинать без неё. Может быть, просто не хотели брать грех на душу, пускай и отягощённую уже многими другими.