Багровый прилив

За столом на мягком стуле сидел, сложив руки на груди и надвинув шляпу на глаза, человек, всеми повадками похожий на Эшли. Скорее всего, бывший солдат или даже офицер, но вряд ли высокого чина, судя по показному равнодушию ко всему вокруг. Он делал вид, что спит, даже посапывал, вот только никого из собравшихся обмануть не мог. Все видели, как он то и дело поглядывает на остальных из-под полей своей широкополой шляпы. Также ни от кого в комнате не укрылось, что пальцы его лежат очень близко от рукоятей тяжёлой шпаги и старомодной даги с закрытой гардой.

Третий же оказался сарком — уроженец Ниинских гор отличался воистину лошадиным лицом с тяжёлым подбородком, покрытым седоватой щетиной, и крупными зубами, которые он обнажил в пародии на приветливую улыбку. Одевался он как простой горожанин, и не будь у него на поясе меча, его легко было принять за очередного горца, подавшегося в столицу на поиски заработка. Вооружён сарк оказался именно мечом — длинным и ещё более старомодным, нежели дага якобы дремлющего в кресле усача-солдата. Такими лет сто назад закованные в броню деды и прадеды нынешних дворян азартно лупцевали друг друга, пока огнестрельное оружие не изменило лик войны. Вот только сарку это было то ли невдомёк, то ли просто ему было наплевать с высокой колокольни, как и большинству представителей его народа. У себя в горах, как не понаслышке знал Эшли, сарки жили древними обычаями и в Господа особо не верили, догматов Веры придерживаясь постольку-поскольку. Но в их селения и городки даже всесильная валендийская инквизиция предпочитала не соваться.

Никто не спешил здороваться или представляться. В душной из-за зашторенных окон приёмной воцарилась тишина, не нарушаемая теперь даже фальшивым сапом усатого солдата. Одинокая муха, проснувшаяся раньше срока, принялась нарезать круги в воздухе, нигде не садясь. Жужжание её крыльев звучало едва ли не оглушительно в безмолвии приёмной. Эшли краем глаза заметил назойливое насекомое, но не успел и пальцем дёрнуть, как черноволосый салентинец вдруг выбросил правую руку вперёд — с хрустом сжались его пальцы, затянутые в кожаную перчатку. Жужжание оборвалось. Обнажив в улыбке ровные, белые зубы, салентинец плотнее сжал кулак, давя несчастное насекомое.

Тут большие напольные часы пробили десять утра, и, словно призванный скрипом механизма и глуховатыми ударами гонга, в прихожую вошёл хорошо знакомый Эшли субъект. Луис де Каэро — такой же рисколом, как и сам де Соуза. Ещё недавно они были почти врагами, ведь по разные стороны баррикад стояли их командоры, но теперь эти времена остались в прошлом. Им даже клинки пришлось как-то скрестить, однако никакой настоящей вражды между двумя профессионалами своего дела не было и в помине.

— Вы пунктуальны, сеньоры, — произнёс де Каэро, — это радует.

Одновременно он глянул прямо в глаза де Соузе и слегка прикрыл веки, как будто прищуриваясь из-за упавшего на лицо луча света, пробившегося через шторы. На самом деле это был знак для де Соузы — тот не должен выделяться, сейчас он точно такой же наёмный эспадачин, [6] как и остальные трое.

Де Соуза отлично знал, что дверь, через которую вошёл Каэро, ведёт в короткий коридор, заканчивающийся ещё одной дверью. Куда более прочной и тяжёлой, ведь за ней располагалась просторная комната с большими окнами и рабочим столом, где принимал визитёров Алессандро де Сантос граф Строззи, в узких кругах известный также как Команданте, а при дворе — как Тень тени. В братстве рыцарей мира граф Строззи руководил рисколомами, взяв под свою опеку их всех после окончания гражданской войны. Теперь эти профессиональные убийцы, выполнявшие в братстве самые грязные и секретные задания, находились под одним руководством, и никогда впредь не столкнутся друг с другом как враги. По крайней мере, пока жив Команданте, которого уважали все рисколомы.

6

Наёмный фехтовальщик.

Войдя в залитую солнечным светом комнату, Эшли, как и все остальные, прикрыл глаза рукой. Разглядеть стоявшие там фигуры это ему не помогло. Он отлично знал трюк Команданте, вот только ничего поделать с ним не мог. Граф Строззи первым делом выводил своих гостей из равновесия, заставляя глядеть на чёрные силуэты на фоне беспощадно бьющего в глаза света, или, наоборот, встречать их в полутёмной комнате, где всё теряется в бесконечной пляске теней и полумрака.

Шедший первым Каэро отступил в сторону, давая остальным войти, а после плотно затворил за ними дверь.

— Сеньоры, — обратилась ко всем четверым тень у окна знакомым Эшли голосом графа Строззи, — вы не знаете меня, и до поры я останусь для вас инкогнито. — Никто не возражал — все смотрели на графа с интересом и опаской. Теперь уже и не только усатый солдат держал ладони близко от рукоятей. — Вас выбрали потому, что вы — лучшие в своём деле, а также из-за того, что ни один из вас не отягощён таким понятием как мораль. — При этих словах салентинец и сарк осклабились, солдат же продолжал слушать с внимательным равнодушием. — Для начала ответьте мне на один вопрос: что вам известно о Водачче?

— Город только из-за полной импотенции дожей оставался свободным столь долго, — опередив всех, заявил салентинец, лучше других осведомленный о состоянии дел на Феррианском полуострове.

— Кроме бессилия правителей унии, — возразил граф Строззи, — у Водачче была своя защита. Однако теперь город её лишился, о чём говорят последние события. Водачче нужен Валендии, и вы, коли согласитесь, поможете ей его получить.

— Отчего бы вам не прибегнуть только к помощи своих рисколомов, ваше сиятельство? — обратился к графу усатый солдат, чем поверг в замешательство не только Эшли с Каэро, но и самого Команданте.

— Вы знаете меня настолько хорошо, чтобы узнать мой голос? — поинтересовался тот, и Эшли заметил, как Каэро убрал левую руку за спину — рисколом был превосходным мастером метать ножи, в чём сам Эшли однажды убедился на собственном опыте.

— Я не вас узнал, ваше сиятельство, а вот этого. — Солдат мотнул головой в сторону Эшли. — Он при Мордове привёз гранд-генералу Эрнандесу, что командовал там, весть из Альдекки и ольстру [7] с заряженным пистолетом.

7

Ольстра — кожаный пистолетный чехол.

Эшли отлично помнил, как ещё до гражданской войны, во время кампании против виистанских еретиков, он привёз гранд-генералу Эрнандесу, с потрохами продавшемуся хаосопоклонникам, приговор Коронного суда и возможность избежать эшафота. Гранд-генерал, чья армия почти полгода топталась под стенами горной крепости без каких-либо видимых результатов, оказался человеком далеко не глупым и предпочёл пустить себе пулю в лоб.

— А у вас хорошая память на лица, сеньор, — произнёс Эшли, всерьёз подумывая, не прикончить ли этого усача, который замечает, а главное, запоминает слишком много.

— Никогда не жаловался.

Бывший солдат вежливо тронул край шляпы, и тут же левая рука его будто сама собой оказалась у закрытой гарды даги.

— Все вы одарены теми или иными талантами, что и определило выбор, — вмешался граф Строззи, сделав-таки несколько шагов вглубь комнаты, чтобы все могли разглядеть его.

Внешность у Команданте была довольно запоминающейся — бледная кожа, мешки под глазами от постоянного недосыпа. Командор рыцарей мира страдал полнокровием, из-за чего запавшие глаза его были красны от пронизывающих их мелких сосудов, казалось, готовых взорваться в любой миг. Особенно страшно становилось, когда граф Строззи впадал в ярость, что с ним нередко случалось из-за воистину взрывного темперамента. Вот только мало кто знал, что он легко может контролировать эмоции, и большая часть его «взрывов» не более чем отлично продуманная игра на публику. Одевался Команданте именно так, как и положено гранду Валендии, и под фальшивой скромностью его одежд скрывалась подлинная роскошь.