Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики

— Где ее найти?

— Точно сказать не могу, но в Северном районе ее знает каждый. Расспросите, вы быстро ее найдете.

— Ладно, так и сделаю, — и, повернувшись к компаньонам: — Возьмите на себя остальные части города. Не упустите ни крохи информации; домыслы или слухи — все может пригодиться. Нам надо действовать быстро!

— Главное — успеть до конца вселенной, — насмешливо прокомментировал Ольссон, но они уже были в дверях.

Стоило выйти из захламленного небоскреба, и сразу бросилось в глаза: посадочную площадку в двух милях отсюда опаляют Огненные стрелы, нисходящие с неба.

Кого бы ни собирался разыскивать Ринарк, худшее время для поисков он выбрать не мог. Пока он ходил из отеля в отель, из бара в бар, город бурным потоком затопили новоприбывшие с Мигаа.

Они начали с того, что напились, и город ожил и зашумел. Прибытие новой партии отмечали не только человекообразные, веселье разделяли и нелюди разных видов, естественно в своих традициях.

Какой-то громадный гибрид слизняка с гусеницей уже послал Ринарка в земных, слишком земных выражениях, но он продолжал поиски, задавал вопросы и получал ответы — бессмысленные или шутливые.

И тут начался настоящий кошмар.

Ни с того ни с сего на Ринарка накатила морская болезнь, в глазах помутилось. Он направил сознание на зондирование всей системы и примыкающей к ней части галактики, но оно просто отказывалось принять полученную информацию, Ринарк не мог усвоить ее.

Галактика представлялась безмерно далекой, казалась в сравнении с Призраком точкой в космосе — чем, в сущности, и была.

Планету вокруг будто объяла зловещая серая мгла, и уже подбиралась темнота.

На мгновение Ринарку почудилось, что уродливые дома вокруг стали таять. Он не ощущал собственного веса, пришлось опереться о стену. Строение представлялось достаточно прочным, но стены ускользали из-под рук, собственное тело расплывалось, теряло обычную плотность. Чтобы овладеть сознанием, будто подхваченным водоворотом, он направил его в привычную реальность галактики, но на сей раз и галактика была не более реальной.

Галактика ощущалась как нечто враждебное, он потерял контакт с ней. Он был на грани паники, но отчаянно пытался овладеть собой.

И тут он понял.

Они покидали галактику, покидали любимую Ринарком Вселенную, за которую он был готов отдать жизнь. Им овладело безрассудное ощущение, что он предан, — словно не он оставлял галактику, а она его. Он задыхался, он был утопающим, лихорадочно ищущим, за что бы ухватиться — руками, сознанием... Не за что. Ничего стабильного. Ничего — он чувствовал и видел, — что не менялось бы.

Серый город, казалось, наклонился. Ринарк почувствовал, что соскальзывает в какую-то бездну. Он брел вниз по опрокинувшейся под немыслимым углом улице, выставив руки перед собой, словно отвращая безумный ужас взбесившегося естества.

И все же было нечто, за что он мог бы зацепиться, нечто абстрактное, что могло бы стать гибельной реальностью, нечто, что привело его сюда. Он силился вспомнить — что же?..

Ясно: начался переход в другие измерения.

Новоприбывшие на Энтропиум осознали это почти одновременно, и в сотнях разбросанных по всему городу таверн появились тихие заводи.

Ринарк заставлял себя идти. Движение — уже что-то, движение доказывает, что при всем бессилии против окружавшего его безумного мира хоть собственным телом он в какой-то мере владеет. Но стоило ему осознать происходящее, как шаг его невольно замедлился. Он приучил себя никогда не раскаиваться в сознательно предпринятых действиях, к каким бы результатам те ни приводили, но сейчас ему приходилось подавлять растущее чувство. Чувство, пришедшее с пониманием того, что шансы его вернуться в собственную Вселенную, прежде чем она вновь окажется на орбите Призрака, — ничтожны.

И все равно он не мог позволить себе расслабиться, пока его миссия не выполнена, не мог позволить себе рискнуть и выбрать неправильное направление, не мог позволить себе думать о чем бы то ни было, кроме главной причины, что привела его сюда.

А земля вздымалась приливной волной и так же неожиданно опадала.

Он спешил. Его мозг работал на грани возможного. Он раздирал сознание, стремясь выкорчевать оттуда всякую постороннюю мысль, каждую кроху ненужной информации; прочь их, надо превратиться в высокоэффективный компьютер, работающий с единственной целью — вырвать секрет Призрака из суматохи и хаоса этой меняющей измерения системы.

Он уже не помнил о чувстве, возникшем в момент сдвига.

Свет вдруг пропадал, появлялся снова, опять исчезал. Казалось, строения замерцали, словно мираж, накренилась сама ось планеты — и Ринарк упал, распластался на земле, ускользавшей из-под ладоней.

До него донеслись беспорядочные возгласы ужаса.

Он поднял глаза и сквозь валом накатывающиеся на него призрачные образы разглядел вход в таверну. С трудом поднялся, добрел. Наконец-то он внутри, видит посетителей.

Новоприбывшие были явно перепуганы, не то что старожилы, воспринимавшие необычное поведение планеты с полным равнодушием.

Так, должно быть, случалось каждый раз, когда система переходила в новую плоскость мультиверсума.

— Где мне найти Мери-путаницу? — выдохнул Ринарк.

Ему пришлось не раз повторить вопрос, пока какой-то смуглый человек не оторвался наконец от своей девушки и своей бутылки и не сказал:

— Приют Руперта, там, в двух кварталах, — для верности он указал направление пальцем.

А планета продолжала бесноваться. День и ночь мелькали, как в калейдоскопе, земля казалась ожившей, текучей, ползучей. Но Ринарк пробивался сквозь этот кошмар, пока не увидел вывеску приюта.

Открыл дверь, одно прикосновение к которой вызывало зуд, вошел.

— Где Мери-путаница? — почти прокричал он первому, кого увидел, — одетому в черное человечку с неприятным лицом.

Тот и рта не раскрыл. Ринарк затряс его:

— Где Мери-путаница, ну?

— Поднимайся, она наверху, где обычно, в комнате с красной семеркой на двери.

Переход Призрака был почти невыносимой мукой для сознания и тела Ринарка: в голове у него стучало, он полуослеп — и все же заставил себя преодолеть несколько пролетов и найти нужную комнату.

Постучать.

И открыть дверь.

От вида Мери-путаницы кровь стыла в жилах. Бледная красавица, низведенная своим тихим безумием до пародии на идеал женщины.

Ринарку сразу бросилось в глаза: раньше она была человеком замечательного интеллекта. А физически — что ж, и сейчас красавица, с чистым исхудавшим лицом, большими карими глазами, крупным ртом, длинными черными волосами, полной грудью. На ней была только грязная юбка, пальцы бессмысленно блуждали по клавиатуре управления, что устанавливали на допотопных и переусложненных «чувствующих» кораблях. Ими увлекались лет сто назад, потом от них пришлось отказаться из-за «нервных срывов» в моменты опасности. Но здесь-то была лишь клавиатура — ни к чему не подключенная.