Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики

Как ни торопился Ринарк назад, в небоскреб, это не помешало ему зондировать сознанием пространство, и то, что он обнаружил, его успокоило: за взбесившимся Призраком располагались надежные, законопослушные планеты и солнца спиральной галактики, во многом напоминавшей его собственную, хотя то и дело он наталкивался на незнакомые органические образования.

И вот он вновь в том самом зале небоскреба. Первым заговорил Кляйн:

— Половина новоприбывших с Мигаа погибла. Как обычно, во время перехода они испугались и натворили глупостей; тела мы прибрали. Из уцелевших часть решила осесть, остальные со всех ног бегут обратно, на посадочную площадку... Как у вас прошло с Мери?

— Она сказала, что о природе Призрака знают на Троне, во всяком случае, я так ее понял.

Вошли Аскийоль и Уиллоу. Ринарк лишь кивнул им.

— Это жители Трона нападали на нас? — спросил он у Кляйна и услышал: где-то вдалеке стартуют корабли.

— Предупреждали ведь их, — вздохнул Кляйн. — Вот и еще несколько сотен смертников.

— Что вы имеете в виду?

— Каждого из новоприбывших, кто рассчитывает, что Призрак послужит ему перевалочным пунктом из одной вселенной в другую, мы предупреждаем: раз уж они здесь оказались, здесь им придется и остаться. Нет, берутся за свое. Может, у одного-другого это и вышло, не знаю. Думаю, вряд ли. Что-то не дает покинуть Призрак, если даже и удалось попасть на него.

— И вырваться невозможно? — огорченно спросила Уиллоу.

Занятно, подумал Ринарк, взглянув на нее, до чего по-разному ведут себя люди в критических ситуациях. Уиллоу выглядела донельзя расстроенной, Аскийоль — будто ничего и не произошло. Интересно, в каком состоянии окажется Толфрин?

Кляйн ответил:

— Верно, детка. Вырваться отсюда еще труднее, чем попасть сюда. Вы ведь не существуете полностью в пространственно-временной матрице той вселенной, в которой в данный момент находится Призрак. Мы как бы перетекаем в другие измерения. Так что, пытаясь покинуть его, вы встречаете эти измерения под острым углом и — хоп! — расщепляетесь. Какая-то часть вас движется одним путем, остальное — другим. Нет, отсюда вам не вырваться.

— Что, Ринарк, проблем прибавилось? — поинтересовался Аскийоль, поигрывая перчатками.

— Прибавилось и сведений, не зря я узнавал, — утомленно сказал Ринарк. — А что ты разузнал?

— Определенного немного. У одиннадцати планет куча названий в честь людей и не людей. Есть миллион теорий о природе Призрака, как правило основанных на фольклоре и суевериях. Говорят, что первым появился Трон, он, надо думать, и стал родоначальником системы. Поэтому, вероятно, тронцев и не устраивает появление чужих кораблей.

— Что еще?

— Есть некая раса, в просторечии именуемая «тухлая слизь», которая, как предполагают, знает историю мультиверсума. Есть некая планета, именуемая Рваная Жалость, где, как предполагают, и составлен адский замысел этой адской системы.

— Нечто подобное говорила мне Мери, — подтвердил Ринарк.

Вошел Толфрин — едва передвигая ноги. Ни слова не сказав, рухнул на кушетку.

Ринарк подождал и заговорил вновь:

— Есть вопросы, на которые мы должны ответить. И ответов будем добиваться, не жалея времени.

Почему орбита Призрака столь необычна? Каким образом он движется? Если разберемся в принципе движения, не исключено, что нам удастся, доработав, заложить его в конструкцию кораблей, предназначенных для эвакуации нашей галактики. Как бы логика, если можно так выразиться, этой системы ни была чужда нам, мы обязаны ее одолеть. И еще я думаю — все ли вселенные сжимаются одновременно?

Последний вопрос прозвучал как-то нерешительно. Ринарк, судя по всему, на первое время решил оставить его открытым.

— Если все, то шансов на эвакуацию практически нет. С другой стороны, то, что мы выясним, позволит нам...

— Остановить вселенную в ее естественном движении к распаду или изменению? Что вы, Ринарк! — рассмеялся Кляйн.

— Да, Кляйн, — если придется на это пойти!

— О чем, к чертовой матери, мы все тут болтаем? — устало заговорил Толфрин. — Нас только трое — трое против естественной вселенной. О неестественной вселенной, ужасном месте, где мы сейчас находимся, я уж не говорю.

Он покачал головой.

— Признаться, то немногое, что я узнал, заставило меня почувствовать себя беспомощным, бесполезным, бессильным. Лучше махну рукой, чем буду бороться с тем, что, судя по всем сведениям, является необъятным и неумолимым движением сил природы, которое с логической неизбежностью должно привести к концу человечества — и органической жизни вообще — и в нашей, и в других вселенных. Человечество отжило свое, и все, что в наших силах, — это назвать вещи своими именами. Если ты можешь возразить, Ринарк, я был бы признателен...

А Ринарк вдруг почувствовал, что не хочет больше удерживать Толфрина.

— Сомневаюсь, что смогу дать ответ, который бы тебя удовлетворил, — сказал он печально. — Ты фаталист. А любой фаталист — только не обижайся — еще и человеконенавистник.

Качественное отличие человечества от любых других форм жизни в нашей Вселенной состоит в его способности управлять природой. Человек и дорос до Homo sapiens, Человека Мыслящего, за счет того, что тясячелетиями практически не зависел от окружающей среды. Он приспосабливался к ней, приспосабливал ее, покорял ее. Сколь бы ни был велик масштаб неминуемого бедствия, с которым сталкивается наша раса, этот закон продолжает работать. В нашем случае, возможно, придется покинуть все привычное и заняться адаптацией к новой среде — и управлением ею. Если Человеку это окажется по силам, он навсегда докажет законность и оправданность своего существования!

Толфрин, подавленный страстностью и убежденностью тирады, не нашелся, что ответить. Лишь покачал головой и продолжал молча размышлять. Ринарк чувствовал — этот человек сдал, так механик чувствует близость разрушения детали, исчерпавшей свой ресурс.

Он ограничился словами: «Раз так, тебе лучше остаться здесь».

Толфрин кивнул:

— Я подвел тебя, Ринарк. Но, честно говоря, это выше моих сил, много выше. Кому-то из нас удается до сих пор сохранять оптимизм, но с фактами нельзя не считаться.

— Факты можно изменить, — сказал Ринарк; Толфрин его больше не интересовал.

— Решил завязать? — подмигнул Аскийоль. — С чего бы?

— Обстоятельства сильнее меня, — горько усмехнулся Толфрин, поднялся и вышел из комнаты.

Аскийоль обернулся к Ринарку:

— Понять не могу, с какой он стати?

— Надеюсь, что не можешь, — мягко сказал Ринарк.

Он наблюдал за приятелем: тот, ошарашенный и смятенный, уже отвернулся и не сводил взгляда с Уиллоу.

У той на глаза навернулись слезы: