Багряный лес
Шрифт:
— А это что за черт? — удивился Горачук, открывая дверь и делая шаг в бушующую ночь. — Что это за представление?..
Он уже кричал, стараясь, чтобы его было слышно в слившемся с шумом дождя вое ветра.
— Не знаю, Всеволод, но сегодня уже увидим…
Они пошли каждый своей дорогой, быстро растворяясь в непогоде и темноте ночи.
Фильтрационный пункт 43-ИН представлял собой две палатки и обширную территорию, освещаемую яркими электрическими фонарями и обнесенную густыми вьющимися спиралями колючей проволоки, через которую не смог бы пробежать даже маленький зверек, не говоря уже о человеке. Палатки служили для следователей и охраны. В одной проверялись документы, а в другой отдыхала другая смена специалистов — работы было столько, что пришлось организовать
— Где? — коротко спросил Переверзнев, едва шагнув под полог палатки.
Внутри стояло около полутора десятков столов, за которыми, вытирая пот со лбов, работали следователи. Возле столов стояли табуреты, на которых, качаясь от усталости и пережитого потрясения, сидели люди и монотонно бубнили ответы на бесконечные вопросы дознавателей.
— Часть пространства внутри палатки была загорожена плотным брезентовым занавесом.
— Сюда, пожалуйста, господин министр, — указал ему на занавесь какой-то капитан. — Они все там. Их уже сорок…
Он хотел было шагнуть с министром в распахнутый проход в загородку, но Переверзнев остановил его рукой:
— Не надо, я справлюсь сам.
Хотя за загородкой было довольно светло, Олег достал из кармана длинный и очень мощный фонарь, и, освещая им лица выстроенных в ряд людей, пошел вдоль этого ряда. Его брала досада, усиленная усталостью: что общего находили милиционеры с изображением на фотографии и этими серыми измученными боями, паникой и ужасом лицами? Среди задержанных не было ни одного, кто хотя бы приблизительно напоминал Гелика.
Возвращаясь назад, он отпрянул, когда ему под ноги упал один из задержанных. Переверзнев присел возле него и перевернул, освещая лицо своим фонарём. Свет застыл в расширенных зрачках человека и утонул в темном провале открытого рта.
— Врача!
На этот крик сразу прибежал человек в белом, местами испачканном кровью халате. Он сразу склонился над упавшим, но скоро встал.
Он умер, господин министр. По-видимому, сердечный приступ и переутомление. Это не первый случай. Люди переживают страшный стресс. Надо бы их напоить горячим и дать поесть.
Министр стремительно вышел из загородки.
— Кто здесь старший?
К нему подскочил тот же самый капитан, который его встречал. Хотя Переверзнев и обладал превосходной памятью, но его усталость была настолько сильна, что он не мог вспомнить имени этого офицера, при том, что за последние пять часов был на этом фильтрационном пункте шесть раз.
— Капитан Дежавин, — представился офицер.
— Вот что, капитан… Организуйте горячее питье для задержанных. Возьмите у соседей, военных, полевые кухни. И накормите задержанных.
— Господин министр, — почти взмолился капитан, — из-за непогоды в дороге застряла колонна с продуктами. Обещают быть к утру. Надо подождать.
Олег Игоревич с окаменевшим от негодования лицом шагнул ближе к нему.
— У вас всего восемь звезд на погонах, капитан.
У того вытянулось лицо. Офицер не понимал, о чём шла речь.
— Если через час у вас будет еще один труп, я сниму с вас две звезды, будет еще — ещё две. Лишитесь офицерского звания — буду снимать сержантские лычки, вплоть до увольнения!.. Как поняли меня, капитан? Если нет продуктов, разделите пайки своих подчиненных и кормите хотя бы тех, кого приводите на допросы.
— Все понял, господин министр. — Милиционер стал сер
в лице, как и те, кто стоял за загородкой.Переверзнев пошел к выходу.
— Они там, за территорией, — подсказал капитан, давящимся голосом.
Совет был не нужен, министр и сам знал, где лежат тела погибших. И скоро луч его фонаря шарил по луже, в которой неподвижным рядом, пяля глаза на льющийся дождь, не закрывая их, когда тяжелые капли били по самим зеницам. Лежал страшный и немой ряд трупов. Переверзнев начал их осмотр с того самого места, где в прошлый раз был конец этому зловещему ряду мертвецов. За час их стало на два десятка больше. Но и среди "новеньких" не было никого, кто был бы похож на Гелика. Последние в ряду лежали глубоко в мутной воде, показывая на поверхности только белые заостренные носы или подбородки. Нисколько не обращая внимания на то, что ледяная и грязная вода давно протекла в полуботинки, цепкой хваткой холода охватила ноги много выше лодыжек, он шагнул в воду и стал за плечи поднимать над водой тела и освещать их окаменевшие неприглядные лица, стараясь не смотреть на то, как из распахнутых ртов выливается мутная вода. Но и среди этих мертвых не было того, кого с таким упорством разыскивал министр.
— Господин министр! — раздался сзади чей-то обеспокоенный вскрик, и заплескалась вода под шагами подходящего человека. — Вы бы сказали, я бы вам помог. Вам надо теперь переобуться и переодеться.
— Как и вам, — сказал ему Переверзнев, выбираясь из воды и подставляя руки под дождь, чтобы вода смыла грязь и сгустки чужой, мертвой крови. — Почему не хороните?
— Еще не прибыл экскаватор, — виновато ответил офицер, — но я могу организовать людей с лопатами…
— Не надо, — кривясь от приступа досады, бросил Олег. — Просто вытяните их из воды. Вон там, у леса, кажется, есть незатопленный участок.
Милиционер бросился бежать обратно в палатку, но вдруг спохватился на полпути и вернулся назад.
— Совершенно забыл, — пролепетал он, фыркая, чтобы сдуть дождевые капли с носа, льющиеся непрерывным ручьем. — Вам звонят с КП [57] , просят срочно подойти к телефону.
Переверзнев быстро вернулся в палатку, поднес телефонную трубку к уху.
— Переверзнев слушает…
Диспетчер КП говорил быстро и по-деловому:
"Господин министр, я вынужден вам сообщить…
57
КП — командный пункт.
(словосочетание "вынужден сообщить" раскаленным жалом нехорошего предчувствия пронзило грудь и разлилось там мягким холодом)
… что сто двадцать вооруженных лиц сделали попытку вооруженного вторжения на территорию АЭС. Во время боя, в котором со стороны противника были применены минометы, гранатометы и ракеты, были убиты двадцать два бандита и тридцать человек из числа охраны, обслуживающего персонала станции и милиционеров…"
— Суть!!! — заорал министр, у которого сгорело все терпение. Его в данный момент мало интересовала статистика.
"Станция захвачена преступниками, господин министр. Они требуют немедленно прекратить очистку Зоны и выйти за ее границы, иначе они грозят взорвать все реакторы".
И больше ни слова…
Переверзнев медленно положил трубку на аппарат, отключая связь, и спокойным шагом вышел под дождь. Он проходил мимо площадки, сложенной из снарядных и патронных ящиков, на которой, накрытые белыми, измятыми дождем простынями лежали еще трупы. Белая ткань плотно облегала, прилипала к рельефу тел, вырисовывая гипсом лица погибших. В местах ран она расплывалась огромными кровавыми пятнами. Смешанная с водой кровь была розовой. Свет близкого фонаря отражался от белой ткани снежной слепотой. Вдруг министр упал в грязь перед ящиками лицом вниз. Он был неподвижен только секунду, но потом стал бить кулаками по грязи, куски которой взлетали вверх и опадали на белые одежды мертвецов, пачкая их. Тела погибших милиционеров.