Багряный лес

— Полностью и навеки, — улыбнулся он. — Теперь я буду делать то, за что буду потом просить прощения у вас.

— Что же? — она посмотрела на него.

— Я прошу вас составить мне компанию вечером в клубе "Красное и черное"… Там будут мои друзья и они обязательно понравятся вам.

— Вот так, прямо сразу! — воскликнула Алевтина. — Трудно назвать вас нерешительным.

— Вас тоже…

— Вы о муже?..

— Извините, я, кажется, сказал лишнее…

— Нет, я прожила с ним два года… С таким сроком меня можно назвать разве, что терпеливой, но никак не решительной.

— Почему так долго? — изумился он.

— Все из-за мамы… Все она… Хотела, чтобы я не обижала ее друга. Он, в общем-то, человек неплохой, но, сами понимаете — нелюбимый. Мама очень болела: слабое сердце, и если бы я сказала, что ушла от него — она бы не выдержала этой новости.

— Что же случилось, что вы все-таки решились?

Девушка вздохнула и осторожно потерла пальчиками глаза.

— Мама месяц назад умерла. Только прошу, не надо сочувствовать. Мне не больно говорить об этом. Может быть я покажусь жестокой, но эти два человека крепко попортили мне жизнь, и теперь я хочу наконец пожить человеком свободным, который хочет узнать вкус этой самой свободы.

— Я вас понимаю. Я когда-то мечтал о том же самом.

Она с живостью в глазах посмотрела на него:

— Правда?

— Да.

— Тогда скажите мне, пожалуйста… Правда, что мечты сбываются?

Леонид передернул плечами:

— Трудно сказать. Иногда хочется чего-то особенного, того, за что не жалко жизнь отдать, но никогда его не имеешь. Хочешь другого тайно, неясно даже для самого себя, и почему-то получаешь. Я совсем недавно понял, что самые настоящие мечты это те, о которых мы даже сами не подозреваем.

— Почему?

— Интересный вопрос. Правда. Скорее всего, дело в том, что настоящая мечта вживается в нас, программирует наши поступки, становится нами, и из-за этого мы ее не можем почувствовать, определить в себе…

Они говорили о многом, но не о главном. Леонид знал, что утренний звонок Алевтины не был случайным, тем более, что с момента их знакомства прошел целый месяц. За этот срок он бы наверняка позвонил бы ей, знай номер ее телефона, но она ему его тогда не дала, а он оставил ей свою визитку. Он не выдержал этой недосказанности первый.

— Аля, я рад, что вы расстаетесь со своим мужем. Это дает мне надежду.

— Надежду? — переспросила она. — Мне кажется, что в данном случае надежда здесь ни при чем.

Ее слова заставили его внутренне сжаться в тугой комок. Он старался не выдавать своего волнения, но неосмысленно вертел в руках чашку с недопитым кофе, наблюдая, как от его движений кофейная гуща рисует на дне замысловатые рисунки. И где-то в глубине души он проклинал эту женскую простоту и наивность. А заодно и свою.

Женщина — безусловно прекрасное творение, но способное жить только чувственным миром, и чувствами же измерять расстояния жизни; ей так же просто полюбить и разлюбить кого-то, как пойти на прогулку — это ее естественное состояние, без которого она не может жить. Для начала и конца любви ей не надо ничего: ни факта, ни логики, только желание. Она вся соткана из собственных желаний. И женщина не может понять по своей природе, что может кому-то своей "безосновательной" любовью причинять страдания. В этом ее простота и наивность. Мужчина же любит сознанием, а не сердцем, и именно он задается вопросами: "Почему люблю? За что люблю?" И, как правило, не находит ни единого ответа, так как любит, как велено богом, женщину… А в этом уже состоит сложность любви.

Совершенно неожиданно для себя Леонид оказался в плену собственных разочарования и безнадежности. Звонок Алевтины дал ему повод думать, что все это происходит не случайно, и она испытывает к нему определенные чувства, но как оказалось на самом деле, это было не более, чем обыкновенным развлечением, женской "безобидной" прихотью.

— Мне кажется, что я не только поторопил события, но и несколько увлекся в своих мечтах, — стараясь быть бодрым, произнес Леонид, ставя чашку с недопитым кофе на стол. Он поднял руку, приглашая официанта, чтобы расплатиться по счету и покинуть это кафе, а заодно и компанию этой девушки, которая оказалась хотя и очень умным человеком, но весьма заурядной, в чувственном плане, женщиной.

— Ты торопишься? — вдруг переходя на "ты", и с заметным волнением в голосе, поинтересовалась Алевтина.

Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться и, растягивая слова, словно говорить ему было настолько трудно, что речь тянулась, как густое тесто, произнес:

— Аля, мне было приятно тебя видеть… Я говорю искренне. Но в жизни бывает так, что кроме свиданий и пустого выражения чувств, есть дела более важные и насущные, которые дают нам хлеб. Также честно скажу, что я рад, что ты расстаешься со своим мужем. Теперь это меньше всего касается моих чувств, и больше — того, что ты сможешь стать независимым и свободным человеком. На мой взгляд это самое большое приобретение в жизни человека.

— Леня, — с усталостью в голосе произнесла женщина. — Я хотела сказать совсем не то… Не так просто сразу выразить собственные чувства, когда нет достаточного опыта — ты понимаешь, о чём я говорю: у меня был только муж, и больше никого. Не надо думать, что сегодняшняя наша встреча — это совершенно ничего не значащая забава, игра с моей стороны… Все как раз наоборот. Я очень долго думала, целый месяц, чтобы тебе позвонить. Мне на это было очень трудно решиться, поверь мне, пожалуйста. — Она посмотрела на него с нежностью и, протянув руку, коснулась его лица.

Он же совершенно растерялся и ничего не понимал.

— Аля… Аля. — Ему надо было что-то сказать, но он не мог найти слов.

Т— ы о том, что я сказала насчет надежды?

Он опустил голову, давая знать, что его правильно поняли.

— Я хотела сказать, что в этом случае надежде нет места потому, что ее не может быть, Леонид… Она ни к чему, когда есть все для того, чтобы жить и любить друг друга: любовь и взаимность. Я не права?

Он устало улыбнулся:

— Права. И я хочу сказать, что люблю тебя…

— Что будем заказывать? — вежливо осведомился подошедший официант. — Кофе?

— Нет, — ответил Леонид. — У нас есть повод для более серьезных вещей, но так как нам обоим предстоят очень важные события, мы не будем заказывать вино, хотя надо было бы… Поэтому, уважаемый, постарайтесь организовать для нас, на свой вкус и выбор, праздничный завтрак. У вас есть такое в программе?

Официант задумался.

— К сожалению, нет, но я что-нибудь придумаю. Сколько у вас есть времени?

— Не больше двух часов, — ответила Алевтина. Самолет из Мадрида прилетал в одиннадцать дня. Сейчас же было около восьми утра.