Бахтале-зурале! Цыгане, которых мы не знаем

Так старуха повторила девять раз подряд. Все спички на воду легли горизонтально — это значит, что я оказался «чист».

Аналогичным образом Брия проверила своего праправнука. Одна из спичек, брошенная в воду, встала вертикально. «Смотри, — говорит. — Один сглаз есть». Чтоб его не стало, Брия умыла водой из стакана мальчику лицо, тоже с бормотаньями. Потом объявила:

— Теперь он здоров. Когда дети у нас плачут, мы делаем так по три-четыре раза, и все проходит. И взрослым делаем. Только так — девять спичек, понял? Больше не надо. Если беспокойный, если спит кто-то плохо, надо девять спичек — и он будет спать очень хорошо! Найди мне хорошего человека, кому надо погадать.

Воду из стакана выплескивают «там, где никто не ходит», иначе нанесешь кому-нибудь вред.

Сербиянка Маша снимает сглаз другим способом:

— Только верить надо, крещеным надо быть. Кто хочет — приходит. Святую воду он должен принести. Я за него говорю примерно: «Ангелы Божьи! Матерь Божья! Помоги! Если сделано, если спорчено, выходи порча из него, из живота». Если от Бога человек страдает, помочь не могу: выше Бога прыгать не умею.

— А как человек узнает о том, что порча исчезла?

— Он сам все видит. Вода в баночке черной становится! Ему понятно. У него настроение сразу улучшается. Потом приходит — благодарит.

«Благодарит» в переводе на котлярский — «дает деньги». Алчность шагает в ногу с мистикой и суеверием. Это нисколько не мешает котлярам держаться православия. По большому счету искренне верующих в таборах больше, чем в русском социуме, потому что у цыган не было перерыва в четыре поколения на научный коммунизм и теорию Дарвина. Котляры уверены: Бог есть, и он им поможет. Иначе зачем он нужен? Пусть видит и слушает, пусть смекает — раз ты такой знатный, изволь быть понятливым! Ты мне — я тебе. «Боже! Любимый! Дай мне все, чего я хочу!»

Цыгане выговаривают у Бога удачу любыми способами — щедрыми посулами, клятвами, угрозами, развесистой лестью. «Свунтона Девла, хав те кхула, ажютисар мангэ» («Святой Господь, съел бы я Твое говно, помоги мне!»). Это хоть и кажется грубым богохульством, на самом деле принятая форма обращения к Всевышнему. Грубовато — ну что же. Мужики-котляры, выражая свою симпатию друг другу, говорят: «Хав те кар!» («Съел бы я твой член!»). В котлярских диаспорах Восточной Европы эта идиома звучит сплошь и рядом (наблюдение этнографа Л. Н. Черенкова), но у нас в России она считается полуприличной, поэтому чаще ее заменяют на «хав те якх'a!» («съесть твои глаза») или «хав те букэ!» («съесть твои легкие»). Лично мне больше нравится: «чюмид'aв те ил'o» — «целую твое сердце». Чистая поэзия. До невесомого.

Где моя Черана?

Снятие сглаза — «чистое» дело. Оно безопасно.

Совсем другое — если ты берешься гадать «по-настоящему». Это — темно. А темные силы могут наказать. Раньше в кумпаниях были колдуньи — гадалки и целительницы. К ним обращались по большой нужде. Они помогали, но сейчас «все умерли, никто не умеет». Это колдовство «сейчас лежит в могилах».

А гадать чужакам, на улицах и рынках, — чистая коммерция. К такому гаданью котлярки относятся как к профессии, будничной работе. На «базар-вокзал» они приходят с тем же настроем, что пекарь в пекарню, а журналист в редакцию газеты.

Дома заботливые и дружелюбные, на «работе» котлярки превращаются в добытчиц. Словно красивые хищные птицы, налетают они стаей — с притворным участием, с куражной любезностью, раз — и закружили допустившую их жертву, тут уж не зевай, а если не умеешь — не допускай: не останавливайся, не реагируй.

К чести котлярок надо сказать: они никогда не лазят по карманам, а делают так, что деньги им отдаются как бы по доброй воле. Клиенты вспоминают, что они были «немного не в себе», «как будто в трансе». Неудивительно, что Милтон Эриксон, известный всему миру как прародитель NLP, взял за основу своей техники гипноза цыганский гипноз, приемы которого шлифовались веками и передавались из поколения в поколение, как семейное богатство («Я всю жизнь гадала, меня прабабушка научила, которая тоже всю жизнь гадала и отгадывала всех»).

Основа тут древняя, но акцент меняется. Полвека назад среди уличных гадалок было принято делать позитивное внушение: пожелай хорошего, и тебе за это хорошим отплатят («потчевать можно, неволить нельзя»). Сейчас все иначе, сейчас цыганки — хищницы, и их приемы — приемы нападения: сделай мне так-то, дай столько-то денег — или «рак матки будет», «ребенок умрет», в общем что-то ужасное; только и неволят. Веянье времени.

Новое гаданье по сути своей напоминает шантаж. Говорят, что этому котлярки набрались от своих соплеменниц из нации ловарей. То есть раньше они были добрые мошенницы, а стали злые. Но и раньше, и теперь их судьбоносные «цыганские пророчества» вовсе не есть откровение свыше. В 99 % случаев это всего лишь импровизированная комбинация из разученных фраз и оборотов речи, достаточно пространных, чтобы так или иначе задеть любого.

Например, говорят:

— Ты человек очень справедливый, за справедливость душу отдаешь, обман не любишь. Полюбить тебя — любящих много, настоящих мало. Ты так говоришь: хорошего нет, а барахлом не стоит заниматься. Понял? Да? Все равно ты очень счастливый будешь. Счастье не отцовское, не материно, а лично будет твое. И твоя жизнь, сынок, должна зацвести по-другому. Только будь похитрей. Ты правильный человек, ты самостоятельный. А детей у тебя будет сын и дочь!

Или иначе:

— Молодой человек, дайте на хлеб, ничего не ели. Спасибо тебе. Я скажу, ты не бойся. Умом тебя Бог наградил и красотой наградил, а счастья тебе нет. Ты женщине непокорный. Ты думаешь так: одну иметь, другую держать, а лучше одному время провождать. Мамы слова один раз послушаешь, другой пропускаешь. А надо слухаться! По работе будет у тебя повышение — только не торопись, только не обижайся, что люди говорят. Куда ни поедешь — будет тебе счастье! Что ты ни думаешь, все-все тебе исполнится. Ты хороший человек, тебе Бог уступку сделает!

Правда, красиво?

И говорят-то с тобой как в сказке:

— Будет у тебя трудная минутка — я тебе пригожусь! Дай десять рублей. На сахар не хватает — сахар дорогой.

— А я тут при чем?

— Не поможешь, смотри — я тебе тоже помогать не буду, если с тобой что-нибудь случится! — говорит цыганка. Вроде не пугает, и тон у нее самый почтительный, а все же мерещится за этими словами какая-то угроза, дурное обещанье на туманное будущее.

Так они психологию и крутят. Хорошие гадалки — большие актрисы. Глаза внимательные, непроницаемые. Это оттого, что цыганки смотрят ими на чужих. И кто им попался — тех они не уважают [42] . Отсюда их спокойствие, присутствие духа, которое на поверку кажется бесстрашным хладнокровием, — движенья будут умные, слова быстрые и ловкие, рука не дрогнет, глаз не сморгнет. Но бесстрашие их мнимо. Если они видят, что им достался крепкий орешек — сам наседает, немедленно вильнут: «Иди, милый, дальше — своей дорогой, дай Бог тебя счастья». От сильных сторонятся. Ищут слабину, и уже через нее…

42

Зауважали бы, если б не попался, нашел, что ответить.

«Дай десять рублей», «дай, сколько можешь», «дай, не жалей». Их нимало не смущает, что они попрошайки, — ведь это от века: цыганке — просить, а гажам — давать. Так же естественно, как кошке мяукать.

Гадают котлярки, как правило, на то, что будет, что ждет, ловко избегая разговора о прошлом или настоящем, — чтобы не ошибиться, чтобы нельзя было их проверить: врут или не врут. Есть даже коронный шаблон-отмазка: «Про прошлое тебе говорить не буду. Ты эту дорогу уже прошел. Нечего возвращаться. Плохая примета».

Им лишь бы кого-нибудь да объегорить! Без этого не могут. Им это нужно, как витамин для бодрого здоровья и хорошего настроения. «Всех окручу! Всех переколдую! Пусть весь мир смотрит! Вот я какая!», — включается в гадалках, когда они в ударе. Их ловкая бесстыжесть — прекрасное чувство. Она от души. Это не испорченность! Их мама так делала, бабушки так делали, так надо делать.

Знакомый немец по имени Геральд, когда был в Астрахани, выразил желание узнать у цыганки свою судьбу. Гадалка с него, как с иностранца, взяла по максимуму — сто рублей; тогда это были большие деньги. Обещала вернуть, а когда погадала, немец говорит: «Возвращайте деньги!» — «Господь с тобой!» Геральд — шуметь. Цыганка достала бумажные купюры и плюнула на них: «На! Подавись!» Немец не взял.