Бакалавр 9

Интересно, что за бумаги и фотографии Мишке принесли?

— Какого хоть врача? — решил уточнить Вадим Анатольевич.

— Сами они точно не знают, по случаю папка к ним попала. Я по диагонали посмотрел — там фотографии людей в белых халатах, есть и без халатов, а бумаги — что-то про революцию… — донеслось в ответ из сотового.

— Про революцию? — хмыкнул Вадим Анатольевич.

— Ну, как её в Вятке восприняли, — начал объяснять Михаил.

Так, так, так… Врач… Революция в октябре семнадцатого… Интересно…

— Бумагами печку не растапливать, хранить как зеницу ока. Завтра посмотрим, что тебе досталось. Фамилия Трейтер там не фигурирует? — озвучил Вадим Анатольевич промелькнувшую у него мысль.

— Да я не помню… Так, наскоро бумаги глянул. Фотографии не подписаны, ну, знаешь как обычно делают — на обороте… Приедешь — сам разберешься.

В вагоне всю дорогу Вадим Анатольевич чайком баловался. Много жидкости он за последние сутки потерял, вот и восполнял сейчас. С каждым глотком здоровья у него прибывало, силы возвращались.

О том, что 25 октября в столице произошло, в Вятке только 27 узнали. Местная элита стояла на антибольшевистских позициях. Временное правительство они признавали, а вот большевиков — нет.

Пил чай Вадим Анатольевич, а сам в мыслях известные ему факты в линеечку выстраивал — связывал вместе врача, семнадцатый год в Вятке, смену власти…

Профессор, когда в архивах рылся, документы про семнадцатый год внимательно посмотрел — важное это время было, переломное. Вятское губернское земское собрание жёстко тогда сформулировало — что признать захват власти большевиками не может, не может и считать этот захват законным… Вятское губернское земское собрание взяло тогда на себя управление губернией и создало Совет при губернском комиссаре уже низложенного в столице Временного правительства. Стала Вятская губерния что ни на есть сепаратисткой по отношению к центральной власти, объявила себя независимой республикой.

Через какое-то время данный Совет при губернском комиссаре изменил своё название и стал называться Верховным советом по управлению Вятской губернией. Когда конкретно произошло это переименование, не смогла установить даже комиссия Вятского ревтрибунала, проводившая расследование его деятельности в начале 1918 года. В отчете комиссии сказано: «Совет при губернском комиссаре неизвестно какого числа переименовал себя в Верховный совет по управлению Вятской губернией». Во как, не больше и не меньше.

Первое время данный орган губернской власти возглавлял последний губернский комиссар Временного правительства Петр Тимофеевич Саламатов, а с конца ноября пост губернского комиссара и председателя Совета по управлению губернией перешел к Василию Алексеевичу Трейтеру. Вот этот самый Трейтер и был врачом, причём весьма уважаемым и популярным в вятском народе.

Советская власть в Вятке вскоре всё же была установлена и 2 марта 1918 года Трейтеру пришлось предстать перед судом Вятского революционного трибунала в качестве обвиняемого за активную деятельность в Верховном Совете. Трейтер «открыто признал» свои «ошибки» и дал слово «честно работать на советскую власть». Спасли его, конечно не эти слова, а огромный авторитет врача Василия Алексеевича Трейтера среди населения города Вятки и популярность среди рабочих.

Вот почему Бакалавр Михаила про Трейтера спрашивал. Не из его ли архива папочку в магазин Мишке принесли? Всяко может быть…

С фотографии на Мишку и Бакалавра смотрел вятский врач Трейтер. Точно он, Вадим Анатольевич не мог спутать. Он на лекции студентам, правда, другую фотографию Трейтера показывал, но лицо то там и там одно и то же было.

— Знаешь, Михаил, кем был дедушка этого господина?

Вадим Анатольевич постучал указательным пальцем по фото.

— Откуда… Я же не местный и к медицине отношения не имею… — улыбнулся Михаил.

— Дед Василия Алексеевича предположительно является внебрачным сыном великого поэта Германии И. В. фон Гете.

Профессор сказав это, даже указательным пальцем куда-то в потолок ткнул.

— Во как… Хорошие хоть бумаги мне принесли? — Михаил поворошил лежащие на столе листочки и фотографии.

— Ну, на любителя. Мне интересны, а другой их даже смотреть не будет…

— Вот и забирай их себе, а сейчас давай расскажи всё про Минск. Что там и как будет…

Глава 16 В вагоне поезда

Поездка Мишки в Минск отложилась по независящим от его и Вадима Анатольевича обстоятельствам.

После того, как Пётр и Василь посадили российского профессора на поезд, решили они продолжить. Сами понимаете, что. Бывает такое не только на родных просторах, но и где угодно. Украина не составляет исключения.

В привокзальный ресторан решили не возвращаться — в Тернополе без него есть куда заглянуть.

Зашли в одно место, другое… Закончилось всё закрытым переломом левой большеберцовой кости у Павла. Точные обстоятельства, когда и как это произошло, тот и другой точно не помнили — оба хороши уже были…

Радует одно — папку с гравюрами они не потеряли.

Сделка по гравюрам оказалась в общем не сказкой, которая скоро сказывается, а обычным делом, при котором постоянно всплывают какие-то непредвиденные обстоятельства.

Всё более-менее утряслось только в начале марта.

Михаил билет на прямой поезд купил, значительно увеличившийся список от супруги в карман спрятал, в дорогу традиционную курицу от неё же получил, ну и всё прочее. Похудеть в пути ему не грозило.

В тринадцатом году начало марта на территории здешней Белоруссии было аномально холодным. В связи с господством полярных воздушных масс средняя температура была на 4–6 градусов ниже климатической нормы. В это время в Восточную Европу двинулся южный циклон, принося с собой тропический воздух со Средиземного моря. В результате столкновения южного циклона с холодным полярным воздухом образовался снежный шторм. Немецкие синоптики присвоили циклону имя Хавьер. В последние годы часто им названия циклонам придумывать приходилось — погода на планете словно сошла с ума…

Мишка про это, понятное дело, был не сном и не духом — в тёплом вагоне на мягкой полке лежал себе в удовольствие. Курочку поедал, принимал чуток — у него это тоже было. Само собой, данным продуктом уже не супруга озаботилась, а самому Михаилу пришлось в магазин заглянуть.

Первый удар Хавьера пришёлся на Прибалтику. Жертвами стихии стало несколько человек. Сколько промёрзло до костей и затем заболело — никто и не считал.

Михаил же детективчик себе почитывал, листочек за листочком переворачивал и в ус себе не дул.

Белгидромет спрогнозировал ухудшение погоды ещё во вторник, 12 марта. 14 марта на территории Минской, Витебской и Брестской областей был объявлен красный уровень погодной опасности и штормовое предупреждение. Дело в общем то обычное по нынешним временам. Не такое уже бывало.

После того, как циклон накрыл Брест, в столице Белоруссии были отменены празднования масленицы, планировавшиеся на субботу. Уже утром 15 марта скорость ветра в Минске достигла 20–30 метров в секунду, ветер даже раскачивал находившиеся на ходу машины. К обеду ветер ещё больше усилился и начался сильный снегопад. На дорогах Минска был введён план «Бездорожье» — общественный транспорт не стал придерживаться строго расписания, а начал двигаться по обстоятельствам. Видимость на проезжей части и в жилых кварталах резко ухудшилась.