Балаустион

– Учту твои пожелания, царица, – Эвдамид слегка поклонился, поморщился и, протянув руку, взял у матери платок. Приложил его к носу и глубоко вдохнул. – Быть может, и мне поможет волшебная мазь. Голова раскалывается. Проклятый толстяк чуть не заболтал меня до смерти.

– Ты водил его вниз?

– И даже поизгалялся немного, как ты и велела. Однако на его отношении к римской задумке это не отразилось.

– Да, я все слышала, – качнула высокой прической Тимоклея.

– И что ты об этом думаешь? Неужели придется подписать унизительный для Спарты союз с ахеянами?

– Боюсь, сын, что эфор был прав. Крайности приведут к гибели. Эфор Анталкид прямо сказал, что расскажет римлянам все, что знает о наших действиях против них, – напомнила царица.

– У него нет доказательств! Единственный, кто мог подтвердить его слова – шпион Леарх – мертв.

– Римляне поверят эфору скорее, чем тебе. Нет уверенности, что консул и сейчас не подозревает чего-то. Не нужно его недооценивать. И лучший способ развеять подозрения – это поддержать его предложение.

Царь упрямо молчал.

– И не забудь, что сказал Анталкид: в случае необходимости ахейцы и македоняне применят силу. Нужно уступить, сын. Проявить гибкость, чтобы не быть сломленным.

– О, боги! – Эвдамид соскочил с трона, сделал несколько нервных шагов и остановился спиной к матери у стоявших в углу полных доспехов. – Итак, союз с ахейцами?

– Выбора нет, сынок. Я не посоветовала бы тебе такого, если бы видела хоть какой-то разумный выход. Но я его не вижу… и, кто знает, может быть, все окажется не так уж плохо.

– Да, выбора нет, – прохрипел Эвдамид, все так же стоя спиной. Затем сорвал с подставки доспехов медный шлем и с силой запустил им в висевший на противоположной стене круглый щит. С ужасным грохотом оба предмета амуниции полетели на пол. Ясон, стоявший у дверей, не повел и глазом, уставившись в неведомую точку.

Когда Эвдамид повернулся к Тимоклее, лицо его было бесстрастно.

– Ну что ж, союз так союз, – спокойно сказал он, возвращаясь на трон. – И хватит хныкать по этому поводу.

Мать сдержанно улыбнулась.

– Разве старина Поламах не дома? – поинтересовался Галиарт, идя к дому вслед за хозяйкой и несшим факел дюжим рабом.

– Уехал в Кардамилу. Тамошний управляющий, того, помер от сердечной язвы. Надобно назначить нового, пока надсмотрщики все не растащили, – охотно пояснила полная и энергичная Афросида, супруга мечника Поламаха. – Вы чего так поздно?

– Уж простите. Ваш постоялец срочно переезжает на новое место. Доктор сказал, что ему необходим морской воздух, иначе помрет. От сердечной язвы.

– Болтун! – широко улыбнулась тетка Афросида. – Сталбыть, к морю едете? Ну, иди, поднимай его, а я распоряжусь, чтобы чего-нито собрали вам в дорогу. Фин, проводи парня, чтоб не расшиб лоб, в темноте-то.

Невольник с факелом повел Галиарта уже известной тому дорогой в комнату, отведенную для Леонтиска. Перед самой дверью Галиарт предупредительно забрал у раба факел и отослал его, и только после этого постучал в дверь.

– Леонтиск, это я, Галиарт, – проговорил он, когда друг отозвался. – Один.

– Ну так входи, – донеслось из комнаты.

Галиарт вошел, и, подняв факел, шагнул к кровати. Одеяло справа от лежавшего на спине Леонтиска было подозрительно скомкано. Галиарт глянул ниже и успел заметить выглядывавшую из-под одеяла узкую розовую ступню, которая, впрочем, тут же втянулась. Сын наварха хмыкнул, глянув в ничего не выражающее лицо друга и бросил:

– Так я и думал.

– Э?

– Собирайся, мы уезжаем. Немедленно.

– Что за спешка? Мы проиграли суд? – озабоченно нахмурился Леонтиск, садясь в постели.

– Потом, все потом. По дороге расскажу. Где твоя одежда? Давай помогу…

Когда афинянин был уже готов и с помощью друга проследовал к двери, Ариадна не выдержала. Закутавшись в одеяло и старательно избегая смотреть на Галиарта, она выскользнула из постели, прижалась к Леонтиску и что-то тихонько зашептала ему на ухо.

– Конечно, маленькая. Скоро, – ответил тот, нежно погладив ее по голове. И, игнорируя убийственный взгляд Галиарта, повернулся к выходу.

Тетка Афросида ждала их у крыльца с полной корзиной снеди.

– Держи, – протянула она корзину Леонтиску. – Удачи тебе, афинянин.

– Не поминай лихом, матрона Афросида, – Леонтиск смущенно принял корзину и поспешил выйти на улицу. Невольник Фин проводил их до ворот, освещая дорогу.

За воротами их ждала двухколесная повозка-дзигон, запряженная парой неказистых рабочих лошадок.

– Шевелите копытами, – пробурчал сидевший с поводьями парень. – Лезьте быстрее.

– Ты, Феникс? – прищурился Леонтиск, пытаясь проникнуть взглядом сквозь тьму.

– Привет, однорукий!

Друзья похлопали друг друга по плечам. Галиарт с Леонтиском забрались в возок, Феникс издал губами характерное причмокивание возничих, и они тронулись.

– Гляжу, ты тут неплохо проводил время, – едко бросил Галиарт, не глядя на афинянина. – Позволь спросить: а как же возлюбленная, что дожидается тебя в Афинах?

– Я приношу несчастья тем, кто мне близок, – глухо отвечал Леонтиск. – И не хочу испортить жизнь Эльпинике. Будет лучше, если мне удастся забыть ее, выгнать из сердца, чтобы не причинить ей зла.

– Дурак, – ответствовал сын наварха. – Этим ты и причинишь ей зло.

– Прошу, не будем об этом, – выдохнул афинянин. – Я… я сам еще не разобрался в себе, в том, чего хочу. После гибели Корониды… и Софиллы… все не так.

– Не будем, – Галиарт опустил ладонь на руку друга, и пальцы их сомкнулись, молчаливо подтверждая давешнюю клятву мести. Она принадлежала им двоим, Фениксу ни к чему было знать о ней.

– Что за маскарад? – спросил после минутного молчания Леонтиск, когда его привыкшие к темноте глаза разглядели простые холщовые хитоны и драные плащи, в которые были облачены друзья. – Мы что, на самом деле смываемся? Что, во имя всех богов, произошло?