Баллада о Лорелее

Да-а, видно, совсем докатилась ты, Жаклин Уильямс, до самого дна, раз приходится общаться с подобными… хм… «коллегами».

Ненавистное слово намертво засело в мозгу, и от него почему-то никак не удавалось избавиться.

А если не «коллега», то кто тогда?.. Ага, кажется, придумала. «Соучастник», вот кто. Или как там трактует наши взаимоотношения международное право, если память мне, конечно, не изменяет: «член организованной преступной группы». Н-да… Все они здесь «члены», а если без политесов, то попросту бандиты, налетчики… хм… возможно, даже террористы.

Хотя нет, на террористов, пожалуй, наше преступное сообщество пока еще не тянет. Есть более верное слово — пираты. И уж наверняка изгои, как ни назови. Спецслужбы без сомнения очень быстро вычислят настоящие имена коварных похитителей «Ириды», так что теперь всю оставшуюся жизнь придется скрываться, если, конечно, не рассматривать заключение под стражу в качестве приемлемого варианта. И тут уже совершенно не важно, террористы мы или пираты… или кто-то еще.

Что там по закону полагается за пиратство? Хм… в общем-то, ничего хорошего. Во времена Моргана нас, не долго думая, повесили бы на рее. Сейчас времена погуманнее, так что до реи, скорее всего, дело не дойдет. Но срок явно светит немаленький, вплоть до пожизненного… Правда, это совсем уж крайность, вряд ли реально стоит опасаться столь экстремального наказания, ведь мы пока еще даже никого не убили… Хм… Хорошее слово «пока»…

Жаклин покосилась на самоуверенного «коллегу».

Да-а… соблазн велик.

Стоп… о чем это я? Какие к дьяволу сроки? Думаю, никакой суд нам вообще не светит. Даже не сомневаюсь, что наши неведомые заказчики об этом наверняка позаботятся, если, конечно, я понимаю ситуацию в достаточной степени адекватно, а это именно так и есть. Во-от… и это для нас, пожалуй, самое главное. До суда мы почти наверняка не доживем… И нам очень сильно повезет, если вообще сумеем уцелеть в этой передряге. Поскольку лишние свидетели, как правило, никому не нужны, от них положено избавляться. Причем, чем быстрее, тем выше уверенность в том, что никто ничего не разболтает. Как говорится, в лучших традициях жанра.

И какого черта я вообще влезла в это смертоубийственное предприятие? Где шансов на выживание — ноль целых, хрен десятых… Наверное, просто от безысходности.

Странно, если вдуматься, прошел-то всего лишь один несчастный год, а кажется, целая вечность. Я только-только получила назначение на пассажирскую «Ириду» и всерьез полагала, что уж теперь-то жизнь точно наладилась, мое положение и карьера находятся исключительно в моих собственных руках, а что касается профессиональных качеств, то я в них никогда и не сомневалась. Так же как и мои наставники. Будущее рисовалось исключительно в розовых тонах, а служба на звездолете представлялась сплошным праздником. Н-да… Красивая белоснежная форма и уважительное звание шеф-пилота одного из самых прекрасных звездных кораблей…

Думала ли я тогда, в кровь разбивая морду этому козлу-капитану, что дело кончится моей собственной отставкой и позорным изгнанием из рядов космофлота? Скорее всего, нет, вообще ни о чем не думала, просто в тот момент явно было не до того.

Когда эта сволочь пригласила меня в свою каюту, дабы обсудить какую-то неточность в программе возвращения, я ничего такого даже не заподозрила. Наивная дурочка! Я-то ведь действительно думала, что капитан обнаружил в расчетах некий неведомый мне косяк… Ну да, всего лишь косяк, подумаешь, чего такого… с кем не бывает. А уж когда он заблокировал дверь и накинулся на меня, хватая своими потными лапами за всякие места, я и подавно потеряла последнюю способность к здравым рассуждениям. Помнится, даже не пыталась взывать к его здравому смыслу, не старалась образумить уговорами… не отбивалась и не сопротивлялась, а просто схватила со стола что-то тяжелое и со всей силы врезала ему по физиономии. Кажется, это была стеклянная ваза…

Козел… Перетрахал на борту всех стюардесс, а потом, видимо, решил добраться и до пилота. Так ему и надо! Жаль, вообще не убила…

Вот только комиссия по расследованию инцидента почему-то долго разбираться не стала. Припаяли нападение на капитана и моментально вышибли из космофлота. Ясное дело, кому скорее поверят? Заслуженному капитану или молоденькой вертихвостке, которая к тому же имеет несчастье обладать весьма и весьма привлекательной внешностью? Вопрос, разумеется, риторический. Сама, мол, виновата. Хорошо, что вообще не посадили.

И подруги-стюардессы тоже хороши. Как только поняли, каким именно местом поворачивается ко мне это дело, мгновенно притихли и дружно, в один голос заявили: ничего, мол, не знаем, никто нас не домогался, а она, мол, сама на капитана кидалась, это все знают…

Вот вам и так называемая женская солидарность… Про дружбу я уже даже и не заикаюсь. В результате капитан у нас получился белый и пушистый, одна я кругом в дерьме.

Ну и черт с ними! Пусть этот козел и дальше имеет их всех по полной, если им так нравится!

А потом потянулись бесконечные дни, наполненные одиночеством и полнейшей беспросветностью. Безуспешные попытки устроиться пилотом на какую-нибудь частную посудину… и стандартные отговорки потенциальных работодателей: «Мы вам перезвоним…» Н-да, с моим-то послужным списком… ни одного сумасшедшего так и не нашлось. И долгие-долгие вечера напару с бутылкой скотча…

Поэтому, когда Каттнер предложил работу, пусть даже весьма сомнительного свойства, я не раздумывала ни единой секунды. А уж когда выяснилось, что за нее еще и хорошо платят…

Да провались пропадом все вокруг! Этот мир оказался ко мне не слишком-то добр, так почему я должна заботиться о его благополучии?

Жаклин вдруг обнаружила, что изо всех сил сжимает ладонями подлокотники кресла. Так, что побелели костяшки пальцев. Тогда она медленно выдохнула, разжала руки и расслабленно откинулась на спинку, прикрыв глаза.

Голос настырного «коллеги» вернул ее к действительности.

— Ну так что, Жак? Так и будешь в молчанку играть? Давай, объясняй, мать твою, куда же ты нас привезла? Если вот этот ледяной шар, по-твоему, похож на Лорелею, тогда я беременный кролик.

— Действительно? — Жаклин смерила «коллегу» взглядом, полным презрения. — Да, пожалуй, похож… Заметь, не я это сказала. И потом, заруби себе на носу: никогда не называй меня «Жак»…

— А как тогда? Может быть, мисс Уильямс? Или миссис Уильямс? Развей мои сомнения: ты у нас девушка или уже зрелая замужняя женщина?.. К сожалению, совершенно не в курсе интимных подробностей твоей биографии… И не стоит есть меня глазами, не страшно. Так чем же тебе не нравится «Жак», а? Скажи, Жак, поделись с друзьями, Жак. Чтобы мы были в курсе, Жак…

Жаклин в ярости поджала губы. Прозвище «Жак» стало для нее ненавистным именно потому, что так называл ее тот самый урод, по вине которого она в конце концов докатилась до преступления.

— Кэп, — сквозь зубы процедила она, уставившись в экран оцепеневшим взглядом. — Разрешите, я его пристрелю. Одной мразью на белом свете станет меньше.

— Разрешаю.

— Но-но, полегче! — подобной реакции капитана разговорчивый «коллега» все-таки не ожидал. — А то, знаете… Только от меня зависит, получите вы свои денежки или нет.