БАЛЛАДА О ПИРОГЕ

Веселый город — Блессингтон. Жил в Блессингтоне пекарь Джон. Он слыл добрейшим малым: Хоть сам был тоже не богат, Но беднякам помочь был рад И булки и долг давал им. Порой, устав от разных дел, Под старым дубом он сидел, Под вечер, на закате, И думал: — Где б достать муки? Запасы так невелики! Их до зимы нехватит. Но вот молва со всех сторон Трубит, что едут в Блессингтон Король и королева. Хлопот у лордов полон рот: От короля кто выгод ждет, А кто суда и гнева. И вот зовут со всех дворов Румяных, толстых поваров. Они пришли и сели. Им дан приказ в кратчайшим срок Для короля испечь пирог, Невиданный доселе. Пусть он пленяет красотой, Блестит, как обруч золотой, И пахнет слаще розы. За лучший замысел и труд Награду повару дадут — Муки четыре воза. С утра гудит веселый звон. И вот въезжают в Блессингтон Король и королева. Король с супругой сел на трон, А свита встала с двух сторон — Направо и налево. Король зевнул. Был долог путь. Пора поесть и отдохнуть. Но нет! Не тут-то было! Пятнадцать лордов встали в ряд, Стоят и речи говорят Усердно и уныло. Уж вечер башни золотит, У короля — усталый вид, У королевы тоже. Но вот, храня старинный слог, Закончил длинный монолог Пятнадцатый вельможа. Ох, наконец! Давно пора! Идут на площадь повара, Как доктора — все в белом. Король в пирах был знатоком, При чудном зрелище таком Совсем повеселел он. Трубит герольд в огромный рог. Несут пирог! Какой пирог! Он формой необычной И поражал и нежил взор, Как многобашенный собор На площади столичной. Вдруг, как ларец, раскрылся он, Внутри раздался тихий звон, И заиграли скрипки. Хоть звуки ^– трогали сердца, Но с королевского лица Пропал и след улыбки. Король досады скрыть не мог: — Да как же есть такой пирог? Вот выдумка некстати! Прошло не больше трех минут, И вот второй пирог несут, Еще замысловатей. Снимают корку повара, Тут из пирожного нутра На площадь вышли дети. Они плясали, как могли, И королю преподнесли Стихи в большом букете. Запахло зеленью кругом, За королевским пирогом Несли гирлянды следом. Король воскликнул: — О, мой бог! Еще один такой пирог, И быть мне людоедом. А триста сорок поварят Склонились ниц и говорят, Не изменяя позы: — Король! Мы ждем твоих даров! Кто заслужил из поваров Муки четыре воза? Король сжимает кулаки: — Какой такой еще муки Вы захотели, плуты? Пусть лошадей нам подадут, Я не останусь больше тут Ни часа, ни минуты! В смятеньи все. Король взбешен. Но вдруг к нему подходит Джон. В руках он держит блюдо И молвит: — Я испек пирог! Простой пирог. А в нем творог. Поесть бы вам не худо. Король вскричал: — Скорее нож! Пирог! Пирог! Да как хорош! Как сладок он и сочен! А королева, задрожав, Схватила мужа за рукав: — Оставьте мне кусочек! Король зовет своих людей: — Да этот повар — чародей! Как ловок он в работе! Награду выдайте ему, И в Лондон я его возьму! Он заживет в почете! В ответ поклон отвесил Джон. — Нет, не поеду! — молвил он, — В столицу к королю я. У короля сладка еда. Не голодал он никогда, Как те, кого кормлю я. Так лучше я останусь тут. Муку же пусть ко мне свезут, Туда вон, в переулок. И напеку я для друзей, Для бедняков округи всей Пшеничных белых булок. Пекутся крендели в печи. Они вкусны и горячи, С румяными боками. Был честен Джон, правдив и смел, И вместе он за ужин сел С друзьями бедняками.

СКА3КА о городе Готаме, доверчивом шерифе и рассудительном короле

Строжайший приказ короля получив, Опять за налогами едет шериф. Старинный ремесленный Готам Вручен его мудрым заботам. И так уж налогов и сборов не счесть, Но в Готам домчалась тревожная весть: Везде на проезжих дорогах Толкуют о новых налогах. Мол, будет взиматься в двухмесячный срок Из дождик налог и на солнце налог, Налог на канавы и башни, На завтрашний день и вчерашний. И был у готамцев такой разговор: — Указ королевский уж больно хитер. Давайте схитрим-ка мы сами: Прикинемся все дураками. Решили, что замысел смел и хорош И впрямь, с дураков-то немного возьмешь. На этом покончили речи И стали готовиться к встрече. Строжайший приказ короля получив, Все графство объехал усердный шериф. Но вот верноподданный Готам. Шериф подъезжает к воротам. И видит шериф, что у самых ворот В пыли на пригорке толпится народ, Копают с утра до заката И землю вывозят куда-то. Шериф их спросил, похваливши за труд: — Какие постройки возводятся тут? — Мы гору подрезали малость, Чтоб солнцу полегче вставалось. Разинул шериф в изумлении рот, Но конь его сделал крутой поворот И чуть не наехал на гряды С подковами вместо рассады. На шум огородник бежит из ворот. — Шериф, полюбуйся на мой огород. Подковы сажал я на грядки, Чтоб выросли за год лошадки. Шериф в монумент превратился на миг. Вдруг видит: навстречу плетется старик. Бедняк обливается потом, Дубовые двери несет он. — Что вздумал ты двери тащить на спине? — Боюсь, чтобы вор не забрался ко мне: У вора ни чести, ни правил, А дома я деньги оставил. — Так что же ты двери от дома унес? — Зачем я унес их? Вот странный вопрос! Раз двери при мне, посудите, Взломать их не сможет грабитель. — О горе, — шериф прошептал, побледнев, — На городе этом всевышнего гнев. По воле небес, не иначе, Несчастными разум утрачен. В последних лучах догоревшего дня Шериф повернул и пришпорил коня, Воскликнул: — Весьма неприятно! И в Лондон помчался обратно. Войдя и королевский готический зал, Шериф, королю поклонившись, сказал: — Напрасно проездил я в Готам, Не смог получить ничего там. Живут в нем, простите, одни дураки. Я знаю, за ними долги велики, Но как с дураков их получишь? Себя лишь напрасно замучишь! Король рассмеялся и крикнул: — Каков! Да ты оценить не сумел дураков! От них королевскому трону Вовек не бывало урону. Во всех королевствах, куда ни взгляни, Не сыщешь вассалов смирней, чем они! А Готам — отныне столица. Я сам в нем хочу поселиться.

БАЛЛАДА О БРАЙТОНСКОМ СУДЬЕ

В Брайтоне жил один судья. Он был весьма учен. Его познаньям не спроста Дивился весь Брайтон. Он книги толстые читал. С латынью был знаком, В законах графства своего Считался знатоком. Но из законов лишь одну Он истину извлек: Что в каждой тяжбе тот неправ, Чей тоньше кошелек. Два брата раз к нему пришли, Чтоб рассудил судья, Кому должна принадлежать Отцовская свинья. Два брата, дети рыбака, Они равно бедны. А, если так, решил судья, — Права у них равны. И он сердито проворчал, Скривив зевотой рот: — Кто всех ленивее в семье, Наследство пусть берет. — Эге! — воскликнул старший брат. — Я с детства так ленив, Что кошелька не подниму, На землю уронив. А младший брат сказал судье: — Такой ленивец я, Что даже лень мне шляпу снять Перед тобой, судья. Судья сказал: — Но в вашу лень Я верю не вполне, Уж раз не поленились вы Притти на суд ко мне. Так пусть же тот свинью берет, Кто памятью сильней, Кто лучше помнит о делах Давно минувших дней. — Ну что ж, — похвастал старший брат, — Уж, если спор зашел, Я помню, как король Артур Купил свой круглый стол. — А мне так памятна пора, Она давно прошла, Когда брайтонские суды С умом вели дела. — Но, но! — прервал его судья. — Возьмет наследство тот, Кто самым ловким хитрецом По городу слывет. Кричит в восторге старший брат. — Подать свинью сюда! Я даже чорта провести Сумею без груда. — А я шерифа обману При сборе податей. Его трудней перехитрить. Чем тысячу чертей. Судья сказал: — Сомненья нет, Вы — хитрецы, друзья. Но всех хитрей и всех мудрей, Бесспорно, ваш судья. Закон велит, — закончил он, — Во избежанье бед, Сию подсудную свинью Сварить мне на обед. — Да, — усмехнулся младший брат,— Судья хитер у нас, Но все ж неважный ждет обед Судью на этот раз. Свинья-то — вовсе не свинья. А просто всей семьей Рыбацкий тупоносый бот Прозвали мы свиньей.

БАЛЛАДА О ЗАЙЦЕ

У лорда — поля и обширный сад, У Джека — земли клочок. У лорда — стада курчавых ягнят, У Джека — один сверчок. У лорда — забота: поспать и поесть. О чем горевать ему? У Джека забот и невзгод несчесть, И шесть малышей в дому. Метель за окном гудит без конца, Пророчит семье беду, И шесть малышей глядят на отца, А где ему взять еду? У лорда всю ночь — веселые сны, Готовит слуга питье, А в хижине Джек с обмерзлой стены Снимает свое ружье. В лесу залегли седые снега. Над лесом висит луна. В сугроб глубоко уходит нога, Мороз в лесу, тишина… Цепочка следов под крепким дубком… Ружье поднимает Джек, И заяц, белее, чем снежный ком, Упал в покрасневший снег. — Ага, браконьер! — лесничий вопит. Запомнишь ты графский лес! Вот взгреет судья тебя, следопыт,— Ни бог не спасет, ни бес! Закон, словно камень точильный, тверд. На Джека наложен штраф. Известно, что прав по закону лорд, А Джек не бывает прав. У лорда всю ночь — веселые сны, И днем не плохое житье. А в хижине Джек с обмерзлой стены Опять снимает ружье. — Ну что ж, — говорит, — пора, — говорит, И пес бы терпеть не смог! Весь мир на замок перед нами закрыт. Придется взломать замок. На скудный обед ни фартинга нет В кармане моем пустом. — — Довольно терпеть! — за Джеком вослед Воскликнули Джон и Том. И пламени столб взлетел до небес. И замок, и сад на огне, И лорд ускакал в Бекингэмский лес На взмыленном скакуне. По лестницам узким, по залам пустым Проходит с друзьями Джек. Большие ковры лежат перед ним, Пушистые словно снег. Резные столы убранством блестят, Янтарь на них, серебро… И Джек, вспоминая голодных ребят, Глядит на это добро. — Не вором пришел я в замок чужой, Я — мститель здесь и судья. И мы ничего не возьмем с собой — Ни я, ни мои друзья! Алмазы и бархат в огонь и дым С размаха швыряет он И молча уходит. А вслед за ним Уходят и Том и Джон. Как знамя, огонь полыхал на ветру, И вспять отступала мгла. До города вести дошли поутру, Что замок сгорел до тла.