Бамбус
Шрифт:
– Не а, - ответил мальчишка.
– А знаешь песню про сурка?
– Не-а!
– Ничего ты не знаешь!
– рассердился Бамбус.
– Знаю, - возразил мальчишка.
– Вас зовут Бамбус! Вы предсказатель землетрясений. А дожди предсказывать не умеете.
"Губа домиком" расплылась в улыбке, и под ней сверкнули два крупных зуба. А Бамбус выкатил от удивления глаза.
И тут появилась Певица Тра-ля-ля.
В школе был выпускной бал. Звучала музыка, и девочки в белых юбках-колоколах носились по коридорам, кружились, шумели - словом, вели себя как третьеклассники. Мальчики
Певица Тра-ля-ля и Бамбус пробирались сквозь шуршащие белые купола: впереди бывшая учительница с воинственно вздернутым носом, за ней бывший ученик в грязных сапогах, с обвисшими усами, с погасшей трубкой. И от них обоих на паркете оставались мокрые слоды.
Никто не понимал, зачем они пришли и что им, хмурым и озабоченным, нужно на этом прощальном празднике.
Кто-то засмеялся. Кто-то спросил:
– Вам кого?
Кто-то протянул тарелку:
– Хотите бутерброд с колбасой?
Они свернули в коридор и скрылись как два видения. И долго блуждали по пустынным этажам старой школы, пока наконец не очутились в классе пения.
– Сядьте на свое место!
– строго сказала бывшая учительница.
И бывший ученик послушно поплелся на последнюю парту.
– Теперь следите внимательно. В тот день я стояла у окна.
Правильно?
– Она подошла к окну и стала смотреть на улицу.
– Я стояла здесь, а вы выстрелили с последней парты. В какой глаз вы могли попасть?
– В левый, - ответил Бамбус.
– А теперь подойдите ко мне, - властно сказала Певица Траля-ля. Посмотрите, какой глаз мой, а какой чужой... Что вам еще от меня надо! Она почти кричала на Бамбуса.
– Заставляете старую женщину бегать под дождем, чтобы...
Она замолчала, потому что не нашла нужного слова. А Бамбус быстро подошёл к ней. Посмотрел в глаза и опустил голову.
– Простите, - сказал Бамбус.
– Я думал, что это забудется... с годами... Но есть вещи, которые сильнее нас. От них не убежишь даже на край света. Судьба кидала меня, как мальчика с сурком, но я всегда думал при случае попасть в родной город, разыскать вас и сказать: "Простите".
Певица Тра-ля-ля задумчиво подошла к роялю. Открыла крышку и вдруг заиграла старинную песенку про маленького бродягу и про сурка.
И Бамбус глуховатым, бесцветным голосом запел:
По разным странам я бродил,
и мой сурок со мною.
И сыт всегда везде я был,
и мой сурок со мною.
И мой всегда, и мой везде,
и мой сурок со мною.
Двери класса бесшумно отворились - на пороге стояли девочки в белых колоколах. Они уже не смеялись. Притихли. Печаль нашла к ним лазейку. Сперва они, дыша в затылок друг другу, слушали Бамбуса. Потом, не сговариваясь, запели, словно подбросили в потухающий костер сухих веток и пламя ожило.
Господ немало я видал,
и мой сурок со мною,
И любит кто кого, я знал,
и мой сурок со мною.
И мой всегда, и мой везде,
и мой сурок со мною.
Песня зазвучала с новой силой, и Бамбус почувствовал себя не лысым и усатым предсказателем землетрясений, а большеголовым
детдомовцем в стираной-перестираной курточке, сидящим на уроке пения на своей излюбленной "Камчатке" и поющим песню о себе, о своем одиночестве... А молодая Певица Тра-ля-ля бьет по клавишам, утешает его...Музыка вдруг умолкла. Девочки убежали. И в классе снова остались двое: Бамбус, пожилой, пропахший табаком, и старая женщина, которая уже никогда не съедет вниз по перилам.
Всю ночь Бамбус ходил по городу. Накрапывал дождь. С залива дул ветер. А он шел нетвердой походкой человека, разбитого дальней дорогой.
Погруженный в свои мысли, он дошел до темного здания глазной больницы. Сюда он бегал мальчишкой - потерянным, несчастным от запоздалого сознания своей вины перед учительницей пения. Он заглядывал в окна первого этажа, где лежали люди с белыми повязками на глазах. Певицы Тра-ля-ля нигде не было. Может быть, ее палата была на втором этаже? Он не знал тогда, что с ней, не знал, что она не в больнице, а на фронте. Несчастье случится позже. От пули фашиста.
И все-таки сознание своей вины не оставляло взрослого Бамбуса, стоящего под дождем у глазной больницы. Оно причиняло боль, как незаживающая рана.
Откуда-то из сетки дождя выплыло белое облако. Это шли, сбившись в кучу, девочки-выпускницы. Их колокола намокли, опали, прилипли к ногам. Но они не обращали внимания на мокрые платья.
И весело, на мотив какого-то фокстрота, распевали:
Девиц веселых я встречал,
и мой сурок со мною.
Смешил я их, ведь я так мал,
и мой сурок со мною.
И мой всегда, и мой везде,
и мой сурок со мною.
Бамбус стиснул зубами мундштук трубки и отвернулся к стене, чтобы не быть узнанным.
Бамбус долго не появлялся в Музее музыкальных инструментов.
Но через несколько дней тяжелые сапожищи все же загремели по паркету. Бамбус как-то поскучнел. Его глаза стали темнее, волосы спутались, а усы беспорядочно торчали в разные стороны.
Он прошел мимо скрипок, стоящих как винтовки в пирамиде, мимо медных труб всех калибров, мимо дудочки-жалейки и наконец встретил смотрительницу музея.
– Пришел прощаться, - сдержанно сказал он.
– Очень хорошо, что пришел. Я хочу вам что-то показать.
– Она впервые улыбнулась.
– Идемте!
Они пришли в небольшую светелку, где в углу стоял шест, на котором была натянута басовая струна. Посередине шеста крепился барабанчик. Кончался же шест маленькой головой. Черные волосы - из конского хвоста, такие же усы, глаза навыкате. А вместо шляпы - на голове медные тарелочки.
– Это бамбус, - сказала смотрительница музея, - инструмент бродячих музыкантов.
Предсказатель землетрясений долго рассматривал диковинный инструмент. И вдруг тихо начал смеяться. И его спутница тоже начала смеяться. И они долго смеялись вместе каким-то детским облегчающим смехом. Посетители музея оглядывались на них и пожимали плечами.
Настала пора расставаться. Бамбус отвел Певицу Тра-ля-ля в сторону и сказал:
– Я помню, в третьем классе у меня заболел зуб. И вы приласкали меня. Я прижался к вам, вцепился и не хотел отпускать. Меня до этого никто не ласкал... Почему я выстрелил в вас из рогатки?