Банановое убийство

Леонид Николаевич кивнул головой в знак согласия и продолжил:

— Прямо перед отъездом малышка Антонина возьми и раскапризничайся, стала кукситься. Лара решила, что дочка заболевает. Ну и попросила нас посидеть с ней, чтобы не отменять выезд на природу. Мы, конечно, не могли отказаться. В общем, они уехали и… Только поздно вечером нам сообщили, что произошла авария, все, кто был в машине, погибли.

— Все пятеро? — уточнил Сильвестр. — Четверо взрослых и ребенок?

Да, моя сестра с мужем и чета Апаренковых с сыном. Не помню, сколько ему было, кажется, тоже три года.

— А по-моему, это была девочка, — не согласился Герман. — Хотя не уверен.

— Это был мальчик, Сережка, — возразил Леонид Николаевич. — Белобрысый такой ребенок, смешной. — Он горестно вздохнул. — Вот, собственно, и все. Мы с Лидой забрали Антонину к себе, оформили опекунство… Малышка долго не разговаривала, столько было переживаний…

Во время своего монолога Леонид Николаевич только иногда вскидывал глаза на племянницу и сразу начинал часто моргать.

— Ладно, мне все понятно, — остановил его Сильвестр. — А что вы можете сказать по поводу сережек? Как объяснить фотографию в кармане у незнакомца? Уже не первый день он следит за вашей племянницей. Думаю, эта фотография была ему нужна для того, чтобы сличить сережки на фото с теми, которые носит Тоня.

— Понятия не имею, в чем тут дело, — горячо заверил Леонид Николаевич. — Просто какая-то мистика! Невероятное стечение обстоятельств!

Получилось у него слишком театрально, как у самодеятельного актера, возомнившего, что маститый режиссер будет сражен его мастерством наповал.

— А что, Антонина, этот человек с… м-м-м… родимым пятном ничего не говорил? Не объяснял? — спросил он, сдвинув брови.

Объяснял?! — влезла со своими комментариями невоздержанная Шура. — Когда его застукали, он драпал, как бешеный кролик, на которого насели собаки. Я содрала с него рубашку, так он побежал дальше голый, спрыгнул со второго этажа в опилки. Слишком круто для человека, который хочет что-нибудь объяснить, вам не кажется?

— Шура, ты что, его ловила? — неожиданно выплыл из диванного небытия Потапов. — Наверное, напугала человека до невероятности. Помню, когда ты впервые погналась за мной, я чуть не поседел.

— Не преувеличивай. Я гналась не за тобой, а за мячом, который ты прижимал к животу. Просто ты был в другой команде.

Леонид Николаевич явно не интересовался Шуриными подвигами. Он неотрывно смотрел на свои домашние туфли, причем так хмуро, будто прямо сейчас собирался сделать им выговор.

— Ты должна на время уехать, — неожиданно заявил он, обратившись к племяннице. — Куда-нибудь за границу, подальше отсюда. Возьми неделю за свой счет, купи путевку в Египет или в Таиланд и отправляйся немедленно. Я не желаю просыпаться среди ночи в поту, опасаясь за твою жизнь.

— Нет, дядь Лень, это невозможно, — отрезала Тоня. — Нет, нет и нет. Я должна заняться делами Андрея. А преследователи меня не пугают. Ведь я не одна, ребята повсюду меня сопровождают. Шура даже жизнью рисковала…

— Кстати, именно благодаря Шуре, — подтвердил Сильвестр, — у нас есть приемлемое объяснение тому, что происходит. Реквизированная фотография наводит на определенные мысли.

— Думаете, фальшивая медсестра завалилась ко мне, чтобы найти серьги? — спросил Леонид Николаевич. — И те два типа тоже хотят их получить?

— Может быть, сережки ценные? — предположил Потапов.

— Мало ли на свете ценных сережек, в самом-то деле! — подала голос Изольда, сидевшая все это время тише воды. Звериное чутье подсказывало ей, что сейчас лучше не высовываться, и тогда ее позиции только упрочатся. Тем более что племянника защищать не требовалось, никто его не третировал и не задевал. Сам же Роман Потапов как прилип к тарелкам в серванте, так и не мог отлипнуть, то и дело бросая на них внимательный взгляд.

— А как к Ларе попали эти серьги? — поинтересовался Герман.

Он медленно вытащил сигарету и принялся разминать ее в пальцах. Никто не замечал этого безобразия до тех пор, пока не щелкнула зажигалка. И тогда Бессонов, а с ним все сочувствующие, то есть Майя, Шура, Тоня и Костя — хором крикнули:

— Нет!!! Курить нельзя!

Получился довольно мощный хор, повергший неосведомленную часть публики в настоящий шок.

— Что такое? — проблеял Герман, подбирая сигарету с пола. Она, разумеется, выпала у него изо рта. — В этом доме всю жизнь курили.

— Пока я здесь, — холодно заметил Сильвестр, — на табачные изделия налагается вето. Это мое условие. Кстати, Леонид Николаевич, вопрос был задан очень важный: откуда ваша сестра взяла те серьги, которые по наследству перешли к Тоне?

Понятия не имею. — Изотов демонстративно развел руками. — Тут десятки вариантов. Лара была хорошей балериной, имела множество поклонников своего таланта… Кто угодно мог подарить их ей. Да и мужа со счетов списывать нельзя.

Сильвестр захотел взглянуть на серьги, и Тоня немедленно принесла их из своей комнаты. Серьги были изящными, ими хотелось любоваться, поворачивая бархатную коробочку так и этак.

— У вас, господин Изотов, наверняка есть фотографии сестры, — предположил Сильвестр. — Тем более она была артисткой, ее много снимали… Может быть, мы найдем эти серьги на каком-то снимке? И та распечатка, которую Александра сегодня героически отбила на улице, с фотографии из вашего семейного альбома.

— К сожалению, произошла ужасная вещь, — печально ответил Леонид Николаевич. — В подмосковной квартире, в Ильменском, случился пожар. Страшный пожар. И большинство фотографий пропало безвозвратно. Вырезки из газет, памятные вещи… Мы остались практически с пустыми руками. Хорошо хоть людей в тот момент в доме не оказалось. Говорят, деревянные перекрытия горели, как папиросная бумага.

— Я точно могу сказать, что на этой распечатке не моя мама. Я знаю наизусть те несколько фотографий, которые у нас есть, — звенящим голосом сказала Тоня. Было ясно, что вечер воспоминаний ее сильно расстроил. — Я бы узнала ее лицо даже по такому кусочку.

Тема, казалось, была исчерпана, и в комнате повисла гнетущая тишина:

— А как вы догадались, что у меня горло болит? — неожиданно спросила Изольда, которой до смерти надоело без пользы проводить время.

Полезными же она считала любые действия, которые так или иначе подышали ее ставки. Ближайшей ее задачей было привлечение внимания Леонида Николаевича, из поля зрения которого она так надолго выпала. Кроме того, ей действительно очень хотелось знать ход мыслей частного детектива. В конце концов, она не кашляла и не использовала носовой платок, а этот тип пришел и сразу же ее припечатал.

— Нет ничего проще — вы постоянно сглатываете, и от вас пахнет лакрицей. Поэтому я и расположился подальше от вас. Ни один человек в здравом уме не станет поедать лакричные конфеты, если только не мучается горлом.

— Фу, — выдохнула Изольда. — Я-то думала… А у вас всего лишь хороший нюх.

— Я тоже чувствовал, что от тебя пахнет какой-то гадостью, — признался ее добрый племянник, — но мне и в голову не приходило, что ты болеешь. Кстати, а что насчет меня? — обратился он к Сильвестру, покусывая губу. — Я ведь тоже любопытен. Про меня объясните, будьте так любезны.