Банановое убийство

— Т-с-с, не орите так, — одернул ее Стас. — Не нужно, чтобы на нас обращали внимание. Смотрите, что мы имеем. Во-первых, труп Романа Потапова, который повесился, оставив косвенное признание в убийстве жениха своей бывшей жены. Помните — «раскаиваюсь в том, что сделал?». Допустим, Сильвестр очень удачно выступит тут со своими доказательствами — побелка на лице Фофанова, пакет с канифолью и все такое. Его логические построения отлично укладываются в схему, которую подкидывает следствию преступник: Потапов из ревности убил соперника и повесился. Дело закрыто, все довольны и весело рапортуют о том, что «висяка» нет.

— Потапов не повесился, его убили! Это доказывают бананы, которыми завалена комната. Что скажут по этому поводу ваши следователи?

— Ну, мало ли… Вдруг Потапов перед самоубийством чокнулся? Или просто решил продемонстрировать связь между своим самоубийством и смертью Фофанова. Не волнуйтесь, следователи придумают, как это все увязать, они для этого специальное образование получали.

— И вы не станете вмешиваться? — все еще не верила Майя.

— Не стану.

— Но это… это противозаконно! Какой-то гад убивает людей направо и налево, а вы, значит, закрыли на это глаза?!

— Что значит — закрыл? Банановая теория целиком на совести вашего любимого Сильвестра. Вот пусть он и доводит дело до конца.

— А если у него не получится?

— Получится, — заверил ее Стас. — Не впервой.

Майя открыла рот, потом захлопнула его и некоторое время молчала. Автобус мчался подлинным пустым улицам, заваливаясь на поворотах и громко хлопая дверьми на остановках. Ночные пассажиры входили и выходили, с пыхтением протискиваясь через турникет. Иногда появлялась стайка молодежи, и тогда в салоне на некоторое время воцарялись шум и веселье.

— Что значит — не впервой? — все-таки спросила Майя после длинной паузы. — Вы о Сильвестре что-то знаете?

— А вы?

— Ничего не знаю, — честно призналась она.

— Вообще-то я не должен выкладывать сведения, полученные оперативным путем в ходе ведения следствия…

— Стас!

— Ну ладно, ладно. Ваш Сильвестр — бывший военный. Полковник, командир артиллерийского полка.

Майя издала неопределенное восклицание, но Половцев сделал вид, что ничего не слышал.

— И вот как-то случилось у них в части ЧП. Повесился один прапор — начальник склада, где в том числе хранились боеприпасы. А от прапора этого только что жена ушла. Гуляла с офицерами… Ну что вам рассказывать? Обычные гарнизонные дрязги. Короче, военная прокуратура приступила к расследованию и пришла к выводу, что начсклада сам наложил на себя руки. Ребята особо не парились — мотив-то был налицо. Ну а Сильвестр ваш в самоубийство с самого начала не поверил. Вы же видели, у него глаз — алмаз. В общем, взялся он сам за это дело и быстренько его размотал. Благодаря его сообразительности и упорству накрыли банду, которая продавала оружие, похищенное из воинских частей. И хотя концы там все были хитро спрятаны, перед ревизией свои же решили убрать того прапора, на всякий случай.

— А я думала, он инженер какой-нибудь, — потерянно сказала Майя.

— С такой-то выправкой? И с этим идиотским уважением к дамам? Да вы, девушка, слепая.

— А откуда вы всю эту историю знаете? Это же военные секреты?

— Громкое было дело, в газеты попало, — коротко пояснил старший лейтенант.

Майя надолго замолчала, переваривая информацию. Стас был рад, что она перестала лезть к нему с призывами выполнить гражданский долг и немедленно пойти туда — не знаю куда, признаться в том — не знаю в чем.

Они вышли из автобуса, проехали несколько остановок на метро, а Майя все еще приходила в себя.

— Только не вываливайте на него свое восхищение, — посоветовал Стас. — Судя по всему, отставному полковнику не хочется, чтобы вы относились к нему с душевным трепетом. И не вздумайте меня сдать — плохо будет.

— Скажите, Стас, а босс сначала заболел, а потом ушел в отставку, или наоборот? Сначала ушел, а потом заболел?

— Не стоит перебарщивать с вопросами, — нахмурился Половцев. — Больше меня не спрашивайте, ничего рассказывать не буду. И вот еще что. Не вздумайте кому-нибудь ляпнуть, что явились к Потапову в тот момент, когда он еще болтался в петле. И что я тоже там был.

— А Сильвестру? — испугалась Майя. — Нет, Стас, это вы не можете мне запретить. Иначе все теряет смысл.

— Ну хорошо. Черт с ним, с Сильвестром, ему расскажите.

Они вышли на знакомую улицу, где фонари светили так тускло и стояли так далеко один от другого, словно их зажигали для красоты, а не для дела.

— Как порядочный человек я просто вынужден проводить вас до подъезда, — заявил Стас и неожиданно длинно зевнул.

— Лучше до квартиры.

— Не думаю, что вашему боссу понравится такой исход операции. Или инфлюэнца не позволит ему подняться с постели и начистить мне лицо?

— С чего бы ему чистить? — удивилась Майя. — А-а-а… Вы полагаете, что у нас с ним роман? — Она рассмеялась и махнула ручкой. — Так это неправда.

Боюсь, вы меня неправильно поняли, — лениво заметил Стас. — Я вовсе не пытался узнать, свободно ли ваше сердце. Просто я не люблю драться с людьми, которые чуть что покрываются сыпью.

Он все-таки вошел с ней в подъезди, вызвав лифт, провел рукой по щеке:

— Из-за вас я опять не побрился. Я всегда бреюсь с вечера, а сейчас уже середина ночи. Если заведусь, не успею выспаться.

— Как вы можете говорить о бритье, когда мы стали свидетелями… такого кошмара?

— Деточка, я с этим живу. У меня что ни день — новый кошмар. Если всякий раз не бриться, станешь похож на старика Хоттабыча.

Они поднялись на шестой этаж, вышли из лифта, и Майя товарищеским тоном сказала:

— Ну, что ж, старший лейтенант…

Она хотела добавить что-нибудь прочувствованное, но он не стал слушать и побежал вниз по лестнице, бросив через плечо:

— С поцелуем вам сегодня не повезло — я забыл дома освежающие пастилки.

Глава 11

— Зачем убили Потапова? — спрашивал сам себя Сильвестр, расхаживая по кабинету в пижаме, отделанной атласным кантом.

В этой пижаме у него был барский вид, он не любил ее и носил, только когда болел.

— И главное — кто убил? — подхватила Майя, устроившаяся в кресле с кружкой кофе.

— Если поймем — зачем, узнаем — кто.

Сильвестр все еще был слаб, заметно похудел, но уже рвался в бой. Майе с трудом удавалось сдерживать его энтузиазм: еще вчера он хотел отправиться на квартиру Фофанова, чтобы провести там тщательный осмотр.

— Помнишь, я сказал тебе в самом начале, что когда мы нашли труп, я заметил кое-что странное? — напомнил он.

— Кажется, да. Что-то такое вы упоминали…

— Я имел в виду очки.

Бессонов упал на диван и, положив ногу на ногу, с победным видом посмотрел на свою помощницу.

— А что очки? — осторожно спросила она.

— На Фофанове были очки, — объяснил Сильвестр. — Жуткие такие очки. Можно даже сказать — Уродские. Я успел заметить, что стекла у них простые. Никаких диоптрий. Разве это не странно?