Банда - 4

– Прошу!
– сказал Пафнутьев, распахивая перед ним заднюю дверцу машины.

– Влип, значит, да?
– пробормотал мужик недоуменно.

– Немножко,- успокоил его Пафнутьев, легонько подтолкнув к машине.

– Надо же, влип,- не переставал удивляться мужик.- На ровном месте, средь бела дня...

– С кем не бывает,- произнес Пафнутьев утешительные слова.- Не переживай, все утрясется... Жизнь продолжается.

– Это, конечно, да... Но уже без меня,- задержанный сел на заднее сиденье, и Пафнутьев тут же захлопнул дверцу. Водитель, дотянувшись, опустил кнопку запора.

Вика с ребенком расположилась впереди, сам Пафнутьев уселся рядом с задержанным.

– Поехали к нам,- сказал Пафнутьев водителю.-- Послушаем этого господина, а там уж будем

решать, что с ним делать. Казнить или миловать... Ты где ребеночка-то взял?
– повернулся он к мужику.

– Где взял, там уж нет,- ответил тот, вытирая выступившую на лице кровь.

– Ловкач,- усмехнулся водитель.

– Нашел,- сказал задержанный, спохватившись, дошло до него, что здесь ерепениться не следует, надо бы сбавить обороты.

Через несколько минут машина въехала во двор прокуратуры. Пафнутьев подождал, пока задержанный выберется, и тут же повел его в свой кабинет, наказав, чтобы Вику с ребенком водитель отвез домой...

– Прошу!
– повторил Пафнутьев, распахивая дверь кабинета. Поколебавшись, мужик вошел вовнутрь, опасливо огляделся. Пафнутьев включил свет, задернул шторы, поставил перед столом стул и показал рукой, садись, дескать.

– Это куда ж я попал, на ночь глядя?
– мужик продолжал озираться по сторонам.

– Докладываю,- сказал Пафнутьев, усаживаясь за стол и вынимая бланки протокола допроса.- Ты находишься в городской прокуратуре. Перед тобой начальник следственного отдела Пафнутьев Павел Николаевич. Это я, получается. Ты задержан при попытке продать ребенка по явно завышенной цене - за три бутылки водки. Объясни мне, пожалуйста, как это все понимать?

– Что понимать?
– угрюмо спросил задержанный.

– Хорошо, зайдем с другой стороны... Кто ты есть?

– Человек... А что, не видно, что ли? Человек, - повторил мужик, видимо, и сам в этом уверившись.

– Сомневаюсь. Но это, как говорится, мои личные проблемы - сомневаюсь я или нет.

– Это уж точно.

– Тебя как звать-то?
– спросил Пафнутьев доверительно.

– Михаил.

– А по батюшке?

– И по батюшке я тоже Михаил.

– Михаил Михайлович... Красиво звучит. А фамилия?

– Вам-то зачем?

– Ну, ты даешь!
– воскликнул Пафнутьев.- Я назвался, как положено... И должность свою скрывать не стал, и фамилию... А ты, вроде, как не родной... Ну?

– Самохин.

– Должность?

– Сантехник.

– Хорошая работа,- одобрил Пафнутьев, занося данные в протокол.

– Это чем же она вам так понравилась?

– Ну, как... Во-первых, очень нужная. Без сантехника жизнь в городе остановится через три дня.

– Это уж точно.

– Заработать опять же можно, правильно?

– Бывает,- Самохин пожал плечами.

– На нескольких работах можно устроиться, частной деятельностью заняться... И потом надо быть мастером в своем деле. Все эти винтики, краники, прокладочки, все этичервяные передачи... А сейчас у людей появилась испанская сантехника, итальянская... Темный лес!

– Это уж точно,- Самохину, видимо, понравилось, что о его работе отзываются так уважительно, с таким знанием дела.- А вы что же, сантехником работали?

– Почему работал?
– возмутился Пафнутьев.- Я и сейчас работаю. Каждый день что-нибудь ломается то в квартире, то здесь, в прокуратуре... Не звать же вашего брата... Разорите!

– Это уж точно!
– усмехнулся Самохин.

– Документы при себе есть?
– неожиданно спросил Пафнутьев.

– Что?
– Самохин не мог так быстро переключаться с одной темы на другую.А, документы... Не знаю,- он поднял скованные наручниками руки и снова уронил их на колени.

– Что ж, мужик ты свирепый, боюсь я тебя, снимать наручники погожу...Пафнутьев вышел из-за стола и приблизился к Самохину.- Обшарить тебя надо...

– Если надо - обшарьте. Только денег при мне нет.

– Перебьюсь,- ответил Пафнутьев и, пробежав пальцами по карманам, извлек удостоверение, затертое, залитое чем-то жирным и липким, что, тем не менее, подтверждало его подлинность. Была там и фотография владельца. Торжественный, при галстуке, в белой рубашке, но самое главное - Самохин. И тут же были указаны его фамилия, имя, отчество. Пафнутьев убедился, что тот не соврал.- Где работаешь, господин Самохин?

– Ладно, начальник... Допрашивать - допрашивай, а чего обзываться? Не надо меня оскорблять.

– Как же это я тебя оскорбил?
– удивился Пафнутьев.

– Какой я тебе господин? Издеваетесь?

– А как же тебя называть?

– Товарищем называйте, гражданином... Можно и Мишей,- Самохин улыбнулся.

– Ладно,- согласился Пафнутьев.- А мама тебя как в детстве звала?

– Да ну,- застеснялся Самохин,- Мих-Мих... Так она звала, царство ей небесное.

– Где работаешь, Мих-Мих?

– Семнадцатое домоуправление.

– Кем?

– Говорил же, сантехником.

– Ребенка там спер?

– Нет. Какие дети в домоуправлении? Там другого добра навалом.

– А где?

– Сколько мне светит?

– Сколько...- Пафнутьев подумал, посмотрел в окно, пожевал губами.- Года три - это точно. А если у тебя еще и слава дурная, то все пять.

– Это что такое - дурная слава?

– Раньше сидел?

– Сидел.

– Значит, слава у тебя дурная. Готовься пять лет отсиживать.

– Многовато...

– Согласен. Но тут от меня уж ничего не зависит.

– Зависит,- упрямо повторил Самохин.- Все от тебя зависит. Не надо мне мозги пудрить. Может, договоримся, а?

– Согласен,- ответил Пафнутьев, не задумываясь ни на секунду.- Готов поторговаться. Что ты предлагаешь?

– Я отвечаю на все ваши вопросы, а вы отпускаете меня на все четыре стороны,- твердо заявил Самохин.- По рукам?

– По ногам,- ответил Пафнутьев и набрал номер Шаланды. Тот оказался на месте. Что-то странное происходило последнее время с Шаландой - он не торопился домой, никуда не торопился, стараясь подольше задерживаться в кабинете.Пафнутьев беспокоит!