Бандит 2

Шорох снимаемой одежды, голоса — тихо говорят две женщины. Ну, ясное дело — госпожа не может раздеваться сама, ей положена служанка. Надо расстегнуть, надо потянуть, подержать и все такое.

— Ты жди в приемной, а вы, госпожа, проходите в операционную. Да, да — сюда проходите!

Послышались шаги.

— Ой! — девушка увидела меня и совершенно автоматически прикрылась руками — левая прикрывала грудь, правая — лобок

— Не надо стесняться, госпожа! — медовым голосом объявляет Велур — Это же всего лишь раб!

Девушка убирает руки с интимных мест и по приглашающему жесту идет к столу. Вот щас обидно было, да! Но понятно. Раб — это просто говорящее животное. А разве мы стесняемся животных? Сразу вспомнилось, как британцы в Индии совершенно не стеснялись аборигенов-индусов. Они могли при них испражняться, мыться, заниматься сексом — англичане считали индусов животными. Рабами.

Кстати, чего она стеснялась? Сисек как таковых нет — вместо них небольшие вздутия на пухлой, можно даже сказать жирной груди. Лобок зарос волосами так, что сразу вспоминается всклокоченная борода какого-нибудь бомжа. В здешних условиях — верный способ собрать всех вошек в округе! Вот им в этой «бороде» раздолье-то! Несмотря на свой явно очень небольшой возраст, девица заросла черными волосами не хуже какой-нибудь мартышки. Ноги не бреет, руки тоже волосатые, и в подмышках пучки волос. Это же надо себя так запустить!

Впрочем — девчонке и так не повезло в этой жизни: туловище-бочонок, мясистые губы, пухлые щеки, нос картофелиной. И как вишенка на торте — маленькие косые глазки угольно-черного цвета! Ох ты ж боже мой… Сразу вспомнился древний анекдот: женился один мужик, и коллега его и спрашивает: «Ну и как твоя жена? Красивая?». На что тот отвечает: «Не знаю…все почему-то говорят, что она похожа на Богоматерь! Вот, посмотри…» — и подает фото. Коллега смотрит на страхолюдину, что на фотографии, и не в силах больше ничего сказать, выдавливает из себя: «Мат-терь божья!»

Уже подойдя к столу, девица вдруг говорит хрипловатым, довольно-таки резким голосом, обращаясь к лекарю:

— Я хочу глаза, как у него! Синие! И волосы, как у него! Такие же белые!

Велур немного опешил, удивленно поднял брови, и эдак осторожно, подпустив в голос вкрадчивые нотки, говорит:

— Госпожа! Мы ведь только недавно все с вами согласовали! Вы пожелали зеленые глаза и темные волосы. Замечу, что у вашего папы тоже темные волосы, как и у вашей матери. Как вы думаете, не будет ли опрометчиво делать вам светлые волосы? И кроме того — всем известно, что белые волосы и голубые глаза бывают только у ворков! Вам хочется, чтобы вас принимали за женщину ворков? За рабыню?

— Все равно хочу белые волосы и синие глаза! — фыркнула девушка и притопнула босой ногой по блестящему от мастики полу — Хочу, и все тут! И мне все равно, кто и что подумает!

— Хорошо… — вздохнул погрустневший Велур — Тогда мне придется поговорить с вашим отцом. Ведь мы с ним заключили договор. И ему не понравится, что без его ведома мы этот договор изменили. В условиях договора сказано, что у вас будут темные волосы и зеленые глаза. Прошу вас подождать. Можете присесть на стул, или же на стол.

Велур мрачно сдвинул брови и пошел к двери, ведущей в смежные комнаты — смотровую и гардеробную. Я остался наедине с девицей.

Девушка уже совершенно меня не стеснялась. Она довольно-таки ловко запрыгнула на стол, усевшись на него голым задом (стол был застелен простыней), и принялась разглядывать меня снизу доверху. И кстати сказать — я тут же заметил, что взгляд ее больше всего задержался на моем паху. Меня это даже слегка рассмешило — девка-то совсем молодая! Откуда такой интерес к ЭТОМУ делу? Неужели они в этом возрасте…хмм…хотя — что это я? В пятнадцать лет молодые люди здесь считаются совершеннолетними. Между прочим — их в армию берут в пятнадцать лет! А ей…ей как раз наверное и есть пятнадцать лет. То есть и замуж может выходить, не то что ее земные одногодки. В средние века люди быстро взрослели, и быстро старились. Тридцатилетняя женщина считалась старухой.

— А ты красивый! Хочешь, я тебя куплю? — девица мне улыбнулась и весело подмигнула — Скажи, а правда, что у ворков…очень большой? И что вы не устаете в постели? Скажи…тебе нравится с женщинами?

Я стоял — не сказать, чтобы ни жив, ни мертв. Просто очень удивлен. Как там это называется у продвинутой молодежи? А! Вот: когнитивный диссонанс. Я точно не знаю, что это такое, но обычно так говорят, когда человек ох…ел. Вот ни….когнитивный диссонанс себе!

— Я сегодня стану красивой, все мужчины будут обо мне мечтать, а я ты будешь приходить ко мне ночью и меня ублажать! Говорят, что вы, ворки, в этом большие искусники! Правда, да? А как вы это делаете? Вы…

Речь моей «будущей хозяйки» прервал рык из-за двери:

— Я сейчас войду, и выпорю ее тростью по голой заднице! Слышала, маленькая демоница?! Вот же дал Создатель дочь! Не слушайте ее, и делайте так, как записано в договоре! До последнего пункта!

— Ох…папа такой…неромантичный! — со вздохом сказала девушка — Ничего не понимает в красоте! Но я все равно тебя выкуплю! Ты будешь стоять на коленях, и…

Она немного раздвинула ноги, видимо считая, что это выглядит очень соблазнительно, а меня честно сказать перекосило от неприязни. Во-первых, я точно никогда не мечтал о должности постельного раба, удовлетворяющего всякие там извращенные желания молоденькой шлюшки.

Во-вторых…она меня совершенно не прельщала! Даже в голодный год, даже если бы она осталась последней женщиной на планете! Ну, вот только представить, что я трахаюсь с Вием! То есть — с ней! А что — может Вий женского рода? И вот я — и Вий, сладкая парочка. Брр…

— Увы, госпожа…ваш папа против — сладким голосом сказал вовремя вошедший в операционную Велур — Так что вам придется довольствоваться тем, что записано в договоре. Голубые глаза и белые волосы стоят на десять тысяч вондов дороже. Ваш папа не согласен на такие траты.

— Что-о?! Для любимой дочки жаль десяти тысяч монет?! Папа совсем сделался скаредным! Как ни стыдно! У нас что, нет денег?! Только что купил жеребца за сто тысяч золотых, а мне десять пожалел?!

Девушка соскочила со стола, одним движением сорвала с него простыню, замоталась в нее, изобразив что-то вроде тоги, и выбежала из операционной, бросив на ходу:

— Я скоро!

Я посмотрел на лекаря — тот довольно усмехался. И мне вдруг тоже сейчас стало смешно — знатный барыга этот Велур! Ишь, как дельце-то обстряпал! На ходу подметки рвет! Молодец, чего уж там. Раскрутить жадного богатея на такие деньги…это надо быть гением.

За дверями послышались крики, визг, потом рыдания, стук — как если бы на пол упало что-то тяжело, как мешок картошки, потом бубнеж, как если бы приглушенным голосом говорил мужчина, а когда бубнеж прекратился — в дверях появилась довольная, торжествующая девка:

— Господин лекарь! Пройдите к моему папеньке! Он не против!

Велур слегка поклонился и быстро удалился в приемную. Ясное дело, железо надо ковать, пока оно горячо. Вдруг этот тип передумает? Десять тысяч — это такие деньги…я даже и не знаю, с какой земной суммой их сравнить. Наверное — как десять миллионов долларов? А может и больше. Даже тысячи хватит, чтобы целой семье из четырех человек жить на нее многие десятки лет. Скромно жить, само собой разумеется. Питаться, одеваться. А уж десять тысяч…интересно, сколько же лекарь слупил с этих клиентов? Если десять тысяч только надбавка «за сложность». Тысяч тридцать, не меньше. Или сорок?