Бандитский Петербург

Но вот, пожалуй, и все. Хочу добавить только вот что: в июле этого 1998 года я стал вице-президентом крупнейшего холдинга – «Петербургской топливной компании». У нас очень много задач, нужно решать много проблем: не сверстан еще бюджет, мы делаем единую бухгалтерию, единое холдинговое управление. То есть в моей жизни сейчас произошли большие изменения…

Часть восьмая. Питерская «кунсткамера»

Питерская «Кунсткамера» – это своеобразная коллекция лиц и сюжетов, не все из которых, конечно, напрямую связаны с миром питерского бандитизма. Но эти сюжеты и лица занятны, любопытны и, как мне кажется, передают своеобразную атмосферу своего времени, которая может помочь читателю понять и некоторые тенденции развития организованной преступности и борьбы с ней. Предлагаемые очерки – лишь малая часть коллекции, которая, как я надеюсь, будет пополняться…

Страсти по Степанычу

30 июня 1995 г. около 11 утра трое солидных мужчин перекуривали у двух темно-синих иномарок, стоявших напротив дома N 189 по Московскому проспекту в Петербурге. Внешний вид куривших заставлял прохожих ускорять шаги, чтобы побыстрее миновать эту группу, – видно было – и по машинам и по одежде – что это очень крутые и очень новые русские – то ли бандиты, то ли бизнесмены, да и кто их сейчас различит. А стало быть, держаться от таких нужно подальше, не дай Бог им чем-то помешать. Между тем неподалеку за сквером остановился мотоцикл, в седле которого сидели двое в масках. Автоматные очереди нарушили мирный перекур. Киллеры били прицельно – увидев, что немолодому, но еще очень крепкому мужчине пули попали в голову, они немедленно бросили оружие и на большой скорости стали уходить. К брошенному автомату с матерным рычанием бросился мужик помоложе убитого, похожий на него так, как обычно похож младший брат на старшего – вслед киллерам ударила очередь из их же оружия. Возможно, одна из пуль и задела кого-то из убийц – милиция при осмотре обнаружила позже много следов крови на асфальте на некотором удалении от места покушения; но, может быть, киллеры просто слили на дорогу «донорскую» кровь – иногда так поступают, как бы заранее подготавливая себе алиби и сбивая со следа милицию – оставляют на месте преступления кровь, группа которой не соответствует группе крови убийц… Так погиб Николай Гавриленков, больше известный в Питере по кличке-отчеству «Степаныч». Говорят, на его изуродованный множественными пулевыми ранениями труп страшно было смотреть даже привыкшим ко многому сотрудникам отдела по раскрытию убийств…

Николай Степанович Гавриленков родился 17 июня 1949 г. в городе Великие Луки Псковской области. В этом небольшом городе он начал заниматься спортом, стал неплохим боксером и даже смог поступить в великолукский филиал Института физической культуры.

Возможно, из него при другом раскладе и получился бы хороший тренер или учитель, но в 1975 г. Николай получил 4 года за грабеж. И судьба его с этого момента уже была предопределена

Его карьера в Питере началась в начале 80-х, он работал сначала вышибалой, потом барменом и администратором в разных питейных заведениях. В ресторане «Казбек», в «Розе ветров» (одновременно с Кумариным), в ресторане гостиницы «Советская» – везде он делал деньги, по тем временам, неплохие. А еще раньше Степаныч трудился в одном известном пивном зале, где только ленивый не заработал бы на недоливе пива трудящимся. Но ОБХСС «прихватить» его не удалось – у Степаныча на стойке рядом с пивным краном всегда гордо красовалась табличка «Дождитесь отстоя пены», – а кто будет дожидаться этого отстоя в хмельном угаре? Гавриленков от природы был хорошим организатором со всеми необходимыми качествами лидера. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы сориентироваться в теневой жизни большого города.

В те годы одной из самых сладких «тем» в криминальном мире Ленинграда были шулерские «разводки» на «катранах» – подпольных игорных домах, куда заманивали играть все тех же барменов, администраторов, официантов, «цеховиков» и других людей, у которых водились деньги. Жертва была обречена изначально – в этих «катранах», иногда выглядевших как приют бомжей-алкоголиков, ставились порой даже специальные системы зеркал, позволяющие контролировать карты «партнера». Шулерское движение получило невиданный размах, а милиция только разводила руками (в 1994 г. начальник отдела ГУВД Петербурга по борьбе с мошенничеством сказал мне, что с конца 70-х годов в Ленинграде не было возбуждено ни одного уголовного дела по карточным мошенничествам. – А. К.). Появились целые бригады с четким разделением труда – шулера целыми днями тренировались с колодами карт, превращаясь в настоящих фокусников, у этих людей, как правило, на кончиках пальцев была срезана кожа – для обострения чувствительности, – они холили и лелеяли свои руки, как хирурги, никогда не садясь даже за руль автомобиля. (Одним из самых известных карточных мошенников того периода был знаменитый еврей «Машка», ныне проживающий в ФРГ.) По всему центру Ленинграда шулера скупали карточные колоды и наносили на карты только ими одними различимый крап. Это было не «пэтэушное» накалывание или помечание рубашек карт авторучкой. Торец карты мог быть подскоблен бритвой на десятые доли миллиметра, например, и только шулер ощущал своими пальцами эту карту в колоде. Карты клались на разное время рубашками вверх под сильную электролампу – и по разной степени выцветания рубашки, неразличимого простым глазом, шулер мог узнать достоинство карты. Много было способов… А потом колода запечатывалась и отдавалась обратно в магазин – через продавщицу, которая была «в доле». Когда «зазывалы» вычисляли потенциальную жертву – игрока, – они «честно» вели его в магазин покупать «новую» колоду… На «катранах» проигрывали целые состояния – по сто тысяч рублей и больше, тогда это были огромные деньги. Естественно, не все хотели с ними расставаться. Возникали скандальные, совершенно безобразные, нервные ситуации, и для того, чтобы «помочь» проигравшимся вовремя заплатить «долги чести», в Питере стали формироваться особые команды, из бывших спортсменов, в основном, которые тогда назывались «насосами», – потому что главной их задачей было «высасывание» за долю денег из должника.

Вот такой командой и руководил Степаныч. Впрочем, он уже в те времена предпочитал не выпячиваться, держаться в тени и ничего не делать своими руками, стараясь не привлекать внимания милиции. Поэтому он был гораздо менее заметен в криминальном мире, чем, скажем, Володя-Север, поставлявший Степанычу клиентов. (В этом месте грех не упомянуть ближайшую связь Володи-Севера – шикарную женщину Галю по кличке Помойка. Она была женщиной необыкновенно привлекательной сексуально, но кличку заработала, однако, не за то, что была валютной проституткой, а за то, что заведовала пунктом вторсырья, а заодно занималась перекупкой краденого. Позже Галя-Помойка прославилась тем, что снялась в нескольких порнофильмах в Италии.)

Команда Степаныча умудрилась «вынимать» деньги и с должников, и с тех, кому они были должны. Однажды некий официант, обслуживающий иностранцев, проиграл на «катране» три тысячи рублей в «коробок». Проспавшись, «халдей» побежал жаловаться к Степанычу, дескать, его обманули. Степаныч обещал разобраться, но официант не знал, что он уже «заказан» теми, кому он проигрался. «Разобрался» Степаныч справедливо – официанту была сделана «предъява», что он, мол, «подставил» Степаныча, поскольку люди играли честно… В результате за моральный ущерб с «халдея» было взыскано не три тысячи, а пять.

Кроме команды «насосов» у Гавриленкова была команда «трясунов», обиравших пьяных в пивных залах.

В середине 80-х самой сильной «командой» в городе была группировка братьев Седюков. Степаныч даже не пытался с ними конкурировать, он и Кумарину постоянно советовал держаться в тени. Арест Коли-Каратэ и его банды лишний раз убедил Гавриленкова в правильности выбранной им тактики. Он старался работать только на «беззаявочном материале», выстраивая сложные, многоэтапные комбинации. Классическим примером такой «запутки» стала красивая история с фальшивым бриллиантом. Один человек понес продавать подпольному ювелиру бриллиант темного происхождения. Тем не менее это был настоящий, не фальшивый, дорогой камень. Ювелир подменил камень на стекляшку и сказал, что купить товар не может – денег нет, мол. Когда через некоторое время у другого подпольного ювелира выяснилось, что у клиентов вместо камня – стекло, клиент пошел к Степанычу за помощью. Николай «помог» ему, получив деньги и с него, и с ювелира-обманщика. На самом же деле вся эта история была с самого начала смоделирована и подстроена Степанычем. Под Гавриленковым ходила команда совершенно «отмороженных» спортсменов, возглавляемых Сергеем Лукошиным, «державшим» весь Невский проспект. (В 1988 г. Лукошин погиб в автокатастрофе, налетев на «КамАЗ». Рядом с ним в автомобиле сидел известный Юра Воркутинский. Команда «воркутинских» после этой истории еще некоторое время работала в очень тесном контакте с «тамбовцами», а потом стала постепенно отдаляться от них, проявляя тенденцию к легализации своего бизнеса.)

Рядом с Николаем всегда был его младший брат – Виктор, правда, у него не было такого большого авторитета, как у старшего.

(Видимо, это некая закономерность – скажем, младший брат Николая Седюка, здравствующий по сию пору Маккена, тоже не смог превзойти своего старшего – Колю-Каратэ.)

В конце 80-х в городе гремит имя Кумарина. Степаныч знает гораздо более узкий круг, однако сам Владимир Кумарин относился к Гавриленкову по крайней мере, как к равному, хотя говорили и так, что Степаныч, мол, «над Кумариным». Трудно сказать, как оно было на самом деле. Скорее всего, Степаныч и Кум работали в тандеме, но у каждого были свои функции, сообразно способностям и наклонностям. Степаныч всегда больше тяготел к торговле, к бизнесу, в этой сфере у него были очень неплохие контакты. Он был, пожалуй, одним из первых, кто понял, что нажитые деньги надо вкладывать в производство, и не только понял, но и сумел убедить в этом остальных «тамбовцев». Именно поэтому «тамбовцы» первыми стали открывать «кооперативы» и легализовывать свои деньги. От других способов заработка, правда, никто не отказывался – у Степаныча была своя, личная бригада так называемых «великолукских», которой руководили Андрей Сергеев (Анджей) и Алексей Косов – земляки Гавриленкова, с которыми он познакомился по спорту. (Анджей, как и Косов, учился в ЛИИЖТе, он вошел в историю питерского бандитизма, когда в начале 90-х годов на судебном процессе все проститутки, которых он обирал, отказались давать на него показания. Позже Анджей с Косовым попытались влезть в наркобизнес, некоторые эксперты полагают, что именно это стало причиной ликвидации обоих осенью 1994 г. в Будапеште.) Сергееву и Косову, «опекавшим» проституток, Степаныч давал умные, нестандартные советы – устанавливать за подопечными наблюдение, чтобы те не занижали в сговоре с сутенером число клиентов. Если проститутка и ее сутенер ловились на обмане, у них отбиралось все – в прямом смысле, оставляли лишь диван в пустой квартире – как средство производства. «Разведка», «скрытое наблюдение», кстати, были своеобразными пунктиками Степаныча, – мало кто знал, что у него почти во всех городских группировках были «свои люди», внедренные агенты, работали на Гавриленкова и «технари», обеспечивавшие подслушивание интересующих его разговоров. Степаныч любил быть в курсе происходящих в городе событий. Стоит ли говорить о том, что «свои люди» у него были и в правоохранительных органах, причем на очень высоком уровне?

Воров Гавриленков не любил, так же как и Кумарин, считал их дармоедами и отказывался платить в их «общак». (У «тамбовцев» была своя «черная касса».) Но трудно сказать, как он относился к ним на самом деле. Любопытный факт: Степаныч всегда был в очень хороших отношениях с неким Мишей Резаным, армянином, несшим в 80-х годах в Питере знамя воровских традиций Кавказа. (Рядом с Резаным, кстати, всегда в то время был некий Кванч Бабаев. Сейчас обоих уже нет в Питере. Говорят, Резаного видели в Нью-Йорке незадолго до того, как там был арестован Япончик, с которым у Резаного якобы были очень хорошие отношения.) Степаныч всегда разговаривал с Резаным с подчеркнутым уважением.

Кстати сказать, братва конца 80-х – начала 90-х годов мало знала Степаныча. После ареста Кумарина он старался еще больше уйти в тень, сделаться незаметным. На «сходняках» он почти не бывал, а если и приходил, то лицо его всегда прикрывал козырек кепки. Сыщики, допрашивая разных задержанных бандитов об их сборищах и толковищах, часто тогда натыкались в показаниях «братков» на какую-то странную, полубесплотную фигуру «парня в кепке»: «Там „взрослые“ люди говорили – такой-то, такой-то, такой-то… И еще один был – я его не знаю и лица не видел – он все время в кепке сидел…»

Закрывая козырьком кепки лицо, Степаныч объяснял своему ближайшему окружению, что он, мол, комплексует из-за ранней лысины.

В начале 90-х Степаныч выдвинул новый лозунг: «Чем ближе к закону, тем безопаснее». Такой же лозунг, кстати говоря, взяла на вооружение в свое время итальянская мафия, но питерская братва, цепляясь за «понятия», в большинстве своем еще просто не доросла тогда до понимания всей глубины того, что предлагал Степаныч. В результате Степаныч почти совсем перестал встречаться с братвой, разговаривая только с серьезными лидерами. Он постоянно работал над собой, стараясь придать и облику своему, и манере говорить некую респектабельность. Надо сказать, это ему хорошо удавалось, – по свидетельству многих, не связанных с криминальным миром людей, Степаныч без труда разговаривал на любые темы, производя впечатление человека эрудированного и солидного. Его тестем, кстати, был адмирал, да и вообще, знакомство со Степанычем водили многие очень известные люди… Слабостью Степаныча была новая обувь, он ее постоянно менял, – говорят, что он когда-то давно прочитал где-то, что на Западе серьезные люди, оценивая человека, смотрят прежде всего на его ботинки.