Бандитский причал

Нине всегда нравились его коллекции. Его первое платье она увидела вместе с матерью на одном из показов в Москве.

Ее мама была той еще модницей. Когда Нина подросла, мама начала брать ее с собой на показы и шопинги. Отец никогда не скупился, и шкаф в их доме ломился от нарядов.

А потом мамы не стало. И отца, и бабушки с дедушкой. Их всех расстреляли возле причала. Нину забрал в мрачный дом дядя. Через месяц его арестовали, а Нина осталась в доме со старой экономкой.

Воспоминания кружились в голове, взрывались фейерверком, и от них никак было не избавиться. Та, прошлая жизнь с родителями, всплывала перед глазами яркими образами.

Встреча с владельцем «Хелен» разбередила в сердце раны и неведомые раньше чувства. Теперь Нине хотелось снова окунуться в ту жизнь, которой они жили с мамой. Хотелось на модные показы, на шопинги. Три года она провела в заточении в мрачном доме, вздрагивая от каждого шороха.

Отныне ее душа рвалась на свободу.

«Интересно, что стало с маминой квартирой?»

Где же ключи? Надо будет утром спросить у экономки. Та точно знает.

Глава 25. Филипп

Таня вышла из дамской комнаты, но Нину в мастерской не нашла. Уже собиралась идти на поиски матери, как вдруг столкнулась с Филиппом Ховански.

— А куда делась твоя подружка? — сверкнули хищным блеском изумрудные глаза босса матери.

— Я не знаю… может, ушла домой? — напугавшись до смерти, сглотнула ком в горле Татьяна.

— Кто ее родители? Где она живет? Я не припомню ее на светских мероприятиях, которые устраиваются в городе.

— Так она… сирота. Ей не с кем по праздникам ходить, — не растерялась Таня. — Едва концы с концами сводит. Мы просто дружим давно, еще со школы. Вот и решили сегодня посмотреть, как вы готовитесь к празднику. Вряд ли Нине достанется приглашение на бал.

— Оставь ее сотовый телефон. Она подходит для работы.

— Но она не модель…

— Еще одна фраза против, и твоя мама больше не будет здесь работать.

— Хорошо, Филипп Андреевич, я оставлю у мамы в кабинете ее номер.

— Диктуй сейчас, твоя мама очень занята.

— Ладно…

Таня дрожащими руками принялась листать ленту в телефоне.

Найдя номер телефона, продиктовала.

— У твоей подруги есть парень?

— Н-нет… и не было никогда.

— Вот и отлично. Ничто не будет отвлекать ее от работы.

— Вы же… ничего не сделаете моей маме? — умоляюще взглянула на хищного обладателя изумрудных глаз Татьяна.

— Завтра праздник. Мне некогда искать новую помощницу, — зловеще произнес Филипп. — А теперь пошла вон из мастерской! Чтобы я не видел тебя на территории «Хелен»!

— Да, конечно, Филипп Андреевич. Простите меня, пожалуйста…

Чуть не плача, девушка бросилась к лестнице.

Чувствуя необъяснимое раздражение, Филипп зашел в приемную. Его личные апартаменты сверкали роскошью не хуже гостиной в доме Елены Ховански. Лишенный свободы выбора с самого детства, Филипп отыгрывался с помощью денег. К своему тридцатилетию он полностью состоялся как профессионал дела, которое ненавидел. О женской моде он знал больше чем все модельеры, вместе взятые. Филипп Ховански был хорошим бизнесменом и понимал, как вывести бизнес на тот уровень, когда он будет приносить еще больше прибыли.

И сейчас у него в груди разрасталось чувство, что его провели, как маленького ребенка. От него ускользнула та самая изюминка, которая могла сверкать на обложках журналов в его новых нарядах и приносить сети магазинов еще больше денег.

Он окинул взглядом тощую модель, которая пришла на собеседование. Недовольно скривился. На шоу в честь праздника он ее, конечно возьмет. Но впереди новые коллекции, платья в которых стоят очень дорого. Ему нужна свежая кровь. Невинные глаза, дрожащие от волнения губы, темные волосы…

— Яся! — подошел к секретарю Ховански.

Его бессменная секретарша, уже давно привыкшая к напряженному графику работы накануне показов, вздрогнула и оторвала глаза от экрана компьютера.

— Да, Филипп Андреевич.

— Я продиктую тебе номер телефона. В понедельник, после того, как завершится вся эта кутерьма с праздником, ты позвонишь одной юной особе. Скажешь, что мы приглашаем ее на собеседование.

— Конечно, Филипп Андреевич. Как зовут девушку?

— Нина. Ее зовут Нина. В понедельник она должна быть у меня в кабинете.

— Все сделаю, Филипп Андреевич. Заварить вам чай?

— Нет, спасибо. Я только что пил кофе.

Взглянул на золотые часы на запястье. Стрелки показывали, что скоро полночь.

— Еще десять минут, и расходимся. Пора заканчивать этот нестерпимо длинный день. Запиши номер и можешь отправляться домой.

Подумал еще немного, и вызвал провинившуюся помощницу.

— Мила, вот два приглашения. На твою дочь и ее подругу, у которой нет родителей. Я хочу, чтобы девочки присутствовали на празднике. Так им будет лучше видно нашу работу.

— Спасибо, Филипп Андреевич, — помощница совсем растерялась. — Я обязательно передам девочкам приглашения.

— На сегодня наша работа закончена. Все могут идти домой.

Он протянул ей приглашения и скрылся за дверью своего роскошного кабинета.

Глава 26. Михаил

Воронов привел Дашу в спальню на втором этаже. Достал из шкафа свою футболку с длинным рукавом.

— Здесь ты будешь в безопасности. Дом под надежной охраной. На, вот, надень. Вместо пижамы. Завтра что-нибудь придумаем с твоими вещами.

Даша не спорила. У нее на это не осталось сил. Взяла у него из рук футболку. Отвернулась к стене и скинула халат.

Он шумно втянул грудью воздух. Обнаженная спина, округлые бедра, стройные ноги. Желание обладать ею полыхнуло с такой силой, что он едва сдержался, чтобы не сгрести ее в охапку и не уложить под себя на постель.

Даша долго его не томила. Быстро натянула на обнаженное тело футболку и обернулась. Перехватила его пылающий взгляд и сглотнула внезапно вставший в горле ком.

Воронов шагнул навстречу. Не говоря ни слова, прижал ее к стене. Потянул на себя, обхватил красивое лицо руками и впился в губы саднящим болью поцелуем.

Усталость внезапно отступила. Даша задрожала. Подалась навстречу, и скоро ощущала, как жадно блуждают его руки под футболкой. Его пальцы сжимали ягодицы, оглаживали спину, мяли тугую грудь, губы скользили по губам и шее, а у нее внизу живота разгорался пожар. Терпкий запах его кожи дурманил голову. Грубые мужские ласки будили первобытный инстинкт. По телу медленно растекалось тепло давно забытого желания. Жаркое и жгучее, оно постепенно охватывало все ее существо, заставляя подчиняться прикосновениям.