Бандитский причал

Через полчаса на пороге появились сестры и мать Олега. Палата наполнилась весельем. Чего только не принесли с собой гостьи — и новое платья для Нины, и мягкий халат, и тапочки, и целый набор дорогой косметики, и угощения!

Девушки загадочно переглядывались, видимо, они были в курсе предстоящего события. Нина делала вид, что ничего не знает. Только благодарила за подарки и улыбалась.

«Наверное, так и должно быть в канун новогодних праздников, — подумала Нина. — Они моя семья. Олег, его мама, сестры. Другой семьи у меня больше нет. И отчего я так испугалась его записки?»

— Как только доктор разрешит, мы заберем тебя к себе! — щебетала старшая Зоя, ей уже исполнился двадцать один год, и у нее был жених. — У нас будет волшебный новый год!

— А как же иначе? — переглянулись Лали и Тамина. Лали и Нина были ровесницами, той тоже недавно исполнилось восемнадцать. Тамина была самой младшей из всех сестер — ей едва стукнуло пятнадцать.

На сердце стало теплее.

— Мне все равно теперь негде его встречать, — невесело усмехнулась девушка. — Мой дом сгорел.

— А это страшно, когда в тебя стреляют? — во все глаза рассматривая пропитанный кровью бинт на плече Нины, с сочувствием поинтересовалась Тамина.

— Страшно. Особенно когда дуло автомата на тебя в упор направляют. Не знаю, как я уклонилась в тот момент, что пуля задела только плечо.

— Больше никто не посмеет в тебя стрелять, — погладила ее по руке мать девочек Дарико. — Олег этого не допустит. Отныне мы все одна семья.

— Спасибо, — улыбнулась Нина.

Гостьи ушли, оставив после себя шлейф дружелюбной поддержки и сестринской любви.

Нина кое-как привела себя в порядок. Насколько позволило состояние, подкрасила глаза и губы. Расчесала длинные волосы. Собрать их в хвост одной рукой не получалось, и она оставила их распущенными.

Ближе к вечеру задремала. Открыла глаза от того, что кто-то с нежностью гладил ее по щеке. От странного прикосновения по коже летели волшебные мурашки, и было так хорошо, что не хотелось шевелиться.

— Привет, моя хорошая, — услышала голос Олега. Вздрогнув, окончательно проснулась.

— Не пугайся, это всего лишь я, — улыбался в полумраке палаты ей Дучидзе.

— Добрый вечер, Олег… Нодарович, — запнулась она.

— Ну, что ты так официально: Олег Нодарович, — недовольно покачал головой он. — Давай, я буду для тебя просто Олегом.

— Это непривычно.

— Все поначалу непривычно, Нина, — он улыбнулся и накрыл ее руку своей.

От интимного прикосновения ее будто ударило током.

Паника накатила темной волной. Почему ей так страшно? Она ведь его любит! Его, и никого больше.

— Доктор сказал, что еще несколько дней, и тебя выпишут.

Его пальцы скользнули выше и принялись поглаживать запястье.

Нине казалось, что в палате внезапно стало очень душно.

Сердце колотилось, как бешеное. Щеки пылали.

Олег понимающе улыбнулся.

— Не бойся меня, душа моя, — осторожно коснулся ее подбородка он. — Я просто хочу всегда быть с тобой рядом. Защищать и оберегать. Надеюсь, со временем ты ответишь мне взаимностью.

Склонился к ней и накрыл ее губы мягким поцелуем. Нина задрожала. Может, она бы сбежала, но бежать было некуда. Олег, будто ставил на ней печать своим поцелуем, освобождая от неосведомленности в некоторых вопросах.

Страх постепенно отступал. Дыхание стало спокойнее. Нина позволила себе открыть глаза и тут же столкнулась со взглядом серых глаз. Олег смотрел на нее ласково, многообещающе, и она, сдавшись, затихла в его руках. Он откинул волосы с ее плеча и поцеловал изгиб шеи. Тепло побежало по коже, вызывая доселе неведомые чувства. Испуг прошел, ему на смену пришло блаженство.

Он прижал ее к себе и теперь уже поцеловал по-настоящему — жадно, страстно, не давая увернуться, а она — невинная и бесхитростная, беспомощно таяла в его умелых руках.

Она наполнялась желанием. Ей хотелось, чтобы он целовал ее еще и еще, ласкал, и ни в коем случае не выпускал из своих объятий.

На миг отстранилась. Коснулась его колючей щеки левой рукой и растерянно заглянула в серые глаза.

— Из больницы я заберу тебя к себе, — шепнул ей в губы Дучидзе и сверкнул в полумраке палаты затуманенным вожделением взглядом. — Ты станешь моей, Нина. Только моей. Ты будешь хозяйкой в моем доме.

И снова его губы обрушились на нее горячими поцелуями.

Перед глазами все плыло. Запах его кожи, мужских духов, осторожные прикосновения сильных рук — все это дарило неведомое доселе блаженство.

— Скажи, ты согласна? Согласна стать моей, душа моя? — лаская ее между поцелуями, исступленно спрашивал Олег.

— Да, — окончательно растаяв, шептала в ответ она. — Только… не очень хорошая из меня получится хозяйка с одной левой рукой.

— Все заживет, не волнуйся. Швы снимут, рана затянется. Пройдешь курсы физиотерапии, и через пару месяцев забудешь о дискомфорте.

— Жаль, того мужчину в черном и дуло автомата мне не забыть, — горько вздохнула она.

Он пристально посмотрел на нее. Коснулся пальцами ее щеки и достал из кармана пиджака коробочку.

Не теряя времени, достал красивое колечко с россыпью драгоценных камней и надел ей на палец правой руки.

— Больше этого никогда не будет. Я не позволю. Станешь моей женой, и все забудется. Как только доктор разрешит, я отвезу тебя к морю. У моря ты быстро пойдешь на поправку.

Нина в смятении рассматривала подарок на своей руке. От волнения она дрожала, как осиновый лист. Подарок означает, что они помолвлены. Но… все как-то неправильно. Почему все кажется ей притянутым и неестественным? Как будто Олег, делая ей предложение, выполняет свой долг перед ее отцом. Так поступил бы каждый хороший друг.

— Олег, а почему ты так долго не женился? — сглотнув ком в горле, тихо спросила она.

Он удивленно приподнял бровь. Заулыбался.

— Слишком много ответственности выпало на мою долю. Искать невесту мне просто было некогда. Почему тебя это волнует, душа моя?

— Не знаю. Просто спросила, — мягко ответила Нина. — Слишком неожиданно пришло твое предложение. Мы не встречались, не признавались друг другу в любви.

— У нас еще будет время, чтобы наверстать упущенное.

Он коснулся ее губ поцелуем. На этот раз она подчинилась без страха. Подалась вперед и робко ответила на прикосновение его губ. Он целовал ее еще и еще. Усыпал осторожными поцелуями шею и плечи, вызывая ответную страсть, и она тонула в неведомом доселе вихре чувств.