Бангкокская татуировка

В баре мать заставила Лека перемывать стаканы. Я сверился с часами и включил аудиосистему, настроившись на «дорожно-пробочное» радио. Все копы Восьмого района прильнули к приемникам вместе со мной, поскольку Пайсит заранее сообщил, будто он что-то накопал по поводу печально известной битвы между нашим обожаемым полковником Викорном и мерзавцем генералом Зинной, который удачно вывернулся из-под трибунала, где ему пришлось объясняться по поводу своего явного участия в крупномасштабном трафике героина и морфия. Суд молча проглотил его утверждение, будто он был подставлен полицией, в частности полковником Викорном.

В начале передачи Пайсит напомнил о давнишнем соперничестве между армией и полицией в наркобизнесе. Каждый таец об этом слышал, а некоторые помнят великое противостояние в Чиангмае в пятидесятых годах, когда чуть не разразилась гражданская война. Спор зашел по поводу того, какой из двух служб принадлежала пришедшая по железной дороге в Таиланд огромная партия опиума, которую (с попустительства ЦРУ) отправила из Китая Гоминьдан. ^[16]Противостояние длилось три дня, пока не был достигнут компромисс: всю партию наркотика утопили в море. Согласно легенде, акцию по захоронению в воде нескольких тонн опиума организовал директор полиции, снарядивший для этого специальное судно. Теперь не утихающие отголоски прежней борьбы легли на плечи Викорна и Зинны. О чем забыл сообщить нам заранее Пайсит — что его гостем сегодня был не кто иной, как сам генерал.

Пайсит : Генерал Зинна, для меня большая честь пригласить вас в свою передачу. После того, что пришлось пережить, вы, должно быть, устали, но чувствуете облегчение.

Зинна : Пережить что?

Пайсит : Я имею в виду трибунал, который восстановил ваше доброе имя.

Зинна : Меня оговорил некий полковник полиции, о чем всем хорошо известно.

Пайсит : Если так, генерал, эта новость — настоящий фурор. С какой стати полковнику полиции, чье имя мы не станем называть, или вообще любому полицейскому желать вашей гибели?

Зинна : Все очень просто: они боятся разоблачений. В настоящее время Таиландом управляет полиция. Что нам сообщают в ежедневных новостях? Нам сообщают о неприкрытой, разнузданной коррупции полиции на всех уровнях власти по всей стране. Но в связи с этим ничего не делается. Почему? Потому что правительство само боится полиции, которая превратилась в единственную организованную силу в нашей стране. И это называют демократией? В частности, тот полицейский полковник, о котором сегодня упоминали, постоянно распространяется о демократии. Но это, разумеется, не более чем силовые игры. У нас вечная проблема с Западом, хотя и до невозможности глупая: стоит создать систему по их образцу и подобию, и, независимо от того, насколько она ущербна и коррумпирована, вам будут хлопать в ладоши. Но стоит замахнуться на нечто иное, и вас начнут травить. Копы умело создали полицейское государство, внешне напоминающее демократическое. Неудивительно, что фаранги нас любят. Это в точности их система.

Пайсит : Полиция опасается армии, потому что она единственная жизнеспособная альтернатива?

Зинна : Именно так. К тому же достаточно сильная, чтобы разоблачить полицию и при том не погибнуть.

Пайсит : Речь идет не о соперничестве по поводу источников доходов?

Зинна : Что вы имеете в виду?

Пайсит : Генерал, вы только что сослались на сообщения о коррупции в полиции. Рискну предположить, что пятьдесят процентов жалоб связано с наркотиками.

Зинна : Разумеется. У копов должна быть мотивация, чтобы взять в свои руки управление страной. Конечно, под маской демократии.

Пайсит : А если бы управление страной вновь перешло в руки армии?

Зинна : Это в высшей мере провокационно-гипотетическое предположение.

Пайсит : Как бы вы хотели поступить с тем полицейским полковником, о котором мы сегодня говорили?

Зинна : Это наше личное дело.

Лек слушал урывками, пытался что-то понять, но не владел информацией, без которой невозможно уловить подтекст, составляющий смысл интервью.

— О чем это все? — поинтересовался он.

Мы с матерью обменялись взглядами.

— С тех пор как умер его сын Рави, полковник совершенно изменился, — сказала Нонг, но это ничего не пояснило молодому полицейскому.

— Военные застрелили Рави во время беспорядков в мае девяносто второго года, — добавил я.

ГЛАВА 5

Зазвонил проводной телефон. Переполох устроила бригада судмедэкспертов. Они хотели, чтобы я срочно приехал в гостиницу, где расстался с жизнью Митчел Тернер. Было подумал захватить с собой Лека, но он исполнял свой служебный долг, как сам его понимал, — подлизывался к моей матери (они обсуждали тонкости нанесения туши на веки). Поэтому я поехал один.

Оказавшись на месте, я понял, из-за чего возникло волнение. В своем рвении эксперты перевернули труп и оставили в таком положении. И теперь переводили взгляды с тела на меня и снова на тело. Я колебался, как поступить: то ли избавиться от содержимого желудка, то ли просто почесать затылок. Но даже для этого был слишком потрясен. Вспомнил Чанью — какой она показалась мне сегодняшним утром: невозмутимой, оживленной, радостной, точно жаворонок. Покачав головой, взял трубку внутреннего телефона и попросил оператора гостиничного коммутатора соединить с полковником Викорном в полицейском управлении. Мне повезло — босс оказался в своем кабинете.

— Эксперты его перевернули.

— И что из того?

— Он освежеван. Кожа содрана от плеч до поясницы. На ее месте сплошное кровавое месиво.

Возникла долгая пауза. Я решил, что даже полковник Викорн пришел в замешательство. Но босс быстро взял себя в руки.

— Скажи экспертам, пусть перевернут его обратно и оставят, как лежал раньше. Они сделали снимки его спины?

— Вероятно, да.

— Пусть уничтожат. — Раздался щелчок, Викорн разъединился.

Я наблюдал, как эксперты переворачивали тело в первоначальное положение, и размышлял. Вспоминал Францию, Германию, Англию, Японию, Соединенные Штаты, «большую восьмерку». Думал о декадансе. В один миг дело оказалось вне рамок тайской психологии, и мне следовало воспользоваться приобретенной за границей способностью проникать в суть других культур. Бедняки убивают в порыве страсти, ради земли, денег или из предрассудков, поэтому подобное жестокое расчленение и кастрация на первый взгляд могли показаться обычным выражением ярости, страха или алчности, присущих исконным традициям обществ третьего мира. (Если честно, отсеченный пенис навеял ассоциацию с тайским супом том ям.) Однако содранная кожа — весточка общества с большим, богатым, скучающим средним классом. На всем этом стояла печать апатии. Что же такое произошло с Чаньей в Америке?