Банка для пауков

Вынув из пачки одну купюру, Тенгиз взглянул ее на нее на просвет, встряхнул ее и передернул в руках.

— Послушай, с виду ремарки классные, но почему-то не хрустят.

— Ох Боже ж ты мой! — воскликнул, закатив глаза Серго. — Какой ты дотошный! — И он достал из того же ящика баллончик с аэрозолем. — Попшикаешь на бумажку перед сдачей лоху — и все будет в порядке.

Тенгиз попшикал. Бумажка и впрямь захрустела как новенькая.

— Только, чур, в Батуми их не меняй, — предупредил Серго. — У меня с полицией на этот счет договоренность строгая. Я где ем — не воняю, а они мне кислород не перекрывают.

Дожидавшийся в холле Валико, при виде их покорно поднялся с места.

* * *

Замызганное стандартное административное здание с вывеской «Филиал Тбилисского института фармакологии» давно нуждалось в штукатурке и самой элементарной побелке. Внутри, в обширном фойе был открыт самый настоящий маленький базарчик, сидели обмотанные платками женщины с тюками и баулами, вокруг них толпились дамы в белых халатах, покупали чулки, белье, лампочки, картошку и зелень.

— Это специфика нашей жизни, — пояснил Серго. — Тут одно из немногих в нашем городе мест, где люди получают хоть какую-то зарплату.

Они поднялись на два этажа вверх и подошли к дверям, на которых был пришпилен кнопками листочек с надписью «Лаборатория проф. Квиселидзе».

Профессор, нискорослый и широкоплечий дяденька в очках с линзами чуть ли не в полсантиметра встретил их с распростертыми объятиями. Особенно обрадовался, когда Серго достал из кармана бутылку коньяка.

— Профессор, — сказал Серго, — наш друг из далекой Москвы интересуется вашей установкой.

— Да-да, пожалуйста, — сказал профессор, широко улыбаясь. Один его глаз смотрел на Валико, другой — на Тенгиза. — Пожалуйте сюда. — Он провел их в соседнюю комнату.

Там на двух лабораторных столах расположился приборчик, внешне похожий на аппарат для приготовления поп-корна: стеклянный аквариум с порошком, в него были подведены несколько трубок. Профессор включил аппарат. Немного погревшись, тот замигал лампочкой. Профессор нажал кнопку. Тут же на одном из двух аппаратов заработал винт, похожий на винт стиральной машины. Когда порошок слегка осыпалась и на винте обнаружилась надпись «малютка», Тенгиз понял, что насчет происхождения винта он не ошибся.

— В предварительном сборнике происходит перемешивание метилен-диокси-метамфетамина и метокси-метилен-диокси-метамфетамина. Смесь порошков поступает в термокамеру. В термокамере происходит нагрев и синтез МДМА и ММДА, — пояснил професор.

— Ну и что? — нетерпеливо спросил Тенгиз. — А дальше-то что? В чем ваш сикиш?

Подведя его к концу стола, профессор показал ему на небольшой лоточек, на который одна за другой стали высыпаться одинаковые желтые таблетки с крошечной молнией посередине.

— Эта группа производных амфетамина на Западе называется Экс-Ти-Си, — объяснил профессор. — Они были разработаны в целях повышения работоспособности человека, его энергичности, снижения утомляемости. Но к сожалению, опыты не были доведены до конца, и препарат был запрещен. Мы разработали эту мини-установку по заказу чеченских полевых командиров. Дело в том, что таблетки эти пользовались большим успехом у защитников Грозного. Глотнул одну и можешь хоть целые сутки строчить из автомата…

— Так это «экстази»! — с горящими глазами воскликнул Тенгиз.

Перед ним были заветные таблетки, которые целыми килограммами распространялись в московских ночных клубах и на дискотеках. Глотнул одну — и можешь ночь напролет трястись в рейве, ничего не соображая. Они вызывали совершенно дикий приток энергии. Тенгиз видел однажды, как один щупленький подросток, глотнув «экстази», одним ударом уложил наземь здоровенного вышибалу и расшвырял еще троих, пока его не успокоила пуля. Больше того, одна-единственная таблетка вызывала столь стойкое привыкание, что человек после уже не мог и пальцем пошевелить, если не глотнет дозу.

— При этом метокси-метилен и диокси-метилен, вещества, хоть и ядовитые, но не подпадающие в разряд наркотических, как и метамфетамин, а отличие от обычного амфетамина, — объяснял профессор. — То есть вся эта установка совершенно законна (на 3/4). Криминал, то есть синтез ХТС совершается лишь на финальной стадии.

— То есть вы теперь на совершенно законных основаниях купаетесь в деньгах? — предположил Тенгиз, переглянувшись с Валико. На московских дискотеках одна крошечная таблетка «экстази» стоила 50 долларов. Пока они беседовали, установка наштамповала их тысяч на пять.

— У нас возникли проблемы со сбытом, — мрачно сказал Серго. — В Сочи зимой народу мало. В Тбилиси двух наших дилеров просто убили. В Краснодаре эти дикие казаки поймали парня, который продавал таблетки в кабаках, и выпороли его всенародно. А гадить в своем родном городе, все же что ни говори, не этично. Короче, я могу дать тебе на пробу пару пакетиков с таблетками, штук сто-двести. Чтобы ты попробовал их попристраивать в Москве. Если там найдутся покупатели, мы пришлем тебе пару чемоданов…

— Я бы не брал с собой эти таблетки, — сказал Валико, встретив испытующий взгляд Тенгиза. — Мы тебе что, наркокурьеры, да? Чего ради задницей рисковать, от таможни их прятать, еще влетишь не дай Бог. Посылай своего человека, пускай их нам привезет.

— Ты что! — замахал руками Серго. — Тут одни билеты стоят двести баксов, а за риск…

— Да, дядя Серго, — заметил Тенгиз, — ты и в самом деле что-то не то говоришь. Какие курьеры, какие таблетки? Это все кустарщина, позавчерашний день. Мы с тобой, вооруженные передовой сталинской идеологией, должны мыслить в глобальном, мировом масштабе…

2 апреля, Москва, аэропорт Домодедово, 12:40

И все же какие-то черты характера старого в бозе почившего Вано в его сыне остались. Во всяком случае умения заговаривать людям зубы и организовывать их вокруг себя ему было не занимать. Валико оставалось это только молча признать. Он-таки сумел убедить Серго и профессора в том, что именно он и именно в Москве сумеет наладить производство и сбыт «экстази». Да и где еще производить, как не в городе тысяч дискотек, где миллионы подростков удавятся за возможность глотнуть вдруг резко подешевевшую таблетку, после которой можно всю ночь бездумно трястись, не уставая. А кроме Москвы оставалось еще и столь же густо населенное Подмосковье, просвещенный город-порт Питер, и вообще вся необъятная матушка-Россия, которая вся за товаром съезжалась в Москву.