Банкет на перекрёстке

— Понятно! — подытожил Бибик и остановился напротив выстроившихся перед вертолётом вояк.

Обведя подчинённых взглядом, сплюнул.

— Завтра всему личному составу — бегом к психиатру. Будем ваши мозги проверять. А то вы тут мне хрен знает чего нафантазируете.

— А Памелу Андерсен он может? — поинтересовался кто-то из второго ряда.

Отделение заржало.

— Майка Тайсона тебе, злого и потного! — рявкнул Бибик. — На борт бегом марш!

Солдаты затопотали к вертолёту. Полковник оглянулся на Макара со Жданом. Хотел ещё что-то спросить, но передумал и махнул рукой.

— Ладно, бывайте. Нам ещё этих бандитов искать, в рот им пулемёт.

Ждан пожал протянутую руку.

— Пройдитесь над дорогой к урочищу Гризли. Скорее всего, туда утекли.

— Боюсь, уже поздно. Они, гады, на машине — следы обрываются на асфальте. До тамошнего поля аномалий уже не перехватим, а через поле на вертушке не сунешься.

Он зло сплюнул и зашагал к вертолёту. Турбина «крокодила» загудела, постепенно переходя на свист. Лопасти лениво тронулись и, набирая обороты, погнали по земле пыль. Макар со Жданом отступили, прикрывая глаза рукавом. Через минуту винт набрал рабочую скорость, плотная волна воздуха придавила траву к земле, и туша вертолёта с тяжёлым рокотом оторвалась от земли. Едва не зацепив кустарник кабиной пилота, «крокодил» пошёл в разгон и плавно набрал высоту.

Макар по-пионерски помахал ему вслед, затем сложил руки на груди и обернулся к старшему.

— А чё ты там подобрал?

— Заметил? — ухмыльнулся Ждан и выпростал руку из кармана.

На ладони тускло поблёскивал чёрный кристалл вытянутой формы.

— Заметить не заметил, — Макар взял странную находку, взвесил на руке, посмотрел на свет. — А то, что ты не поймал выпавшую зажигалку на лету, мне показалось странным.

Ждан развёл руками, выпятил седую бороду.

— Дык старею. Реакция уже не та. Да и лениво дёргаться без особой надобности.

— Ладно-ладно, старикашка, отмазка принята. Что за штуковина такая? И что это за уроды в противогазах? Да ещё и с таким коэффициентом агрессивности…

Ждан убрал артефакт в карман, двинул рукой вдоль дороги и зашагал в указанном направлении.

— Ты не обратил внимание на некоторую синтетичность этих снорков?

— Обратил. Какие-то одичавшие огрызки гражданской обороны.

— Вот именно. Ну, с зомбями понятно, живые трупы, бывшие человеки и ничего необычного. Ну, с мутантами тоже всё в порядке. Звери они и есть звери — гармоничные, самодостаточные, хоть и уродливые от тяжёлой жизни.

Но со снорками совсем другая песня. С одной стороны абсолютные мутанты, но почему-то все с совершенно одинаковыми, почти декоративными ранами на спине… это первое. И почему-то обязательно в противогазе, заметь, допотопного образца, которым в Зоне никто не пользуется… это второе. Вопрос: откуда в Зоне у мутантов столько противогазов, которые только эти снорки и носят… это третье.

— Действительно странно.

— Более чем. Потому я однажды и решил выяснить, что же это всё-таки за чудо природы. Сходил туда, где последний раз их видели. И ни хрена не нашёл. Куча стреляных гильз, пятна крови от бойцов и ничего больше. В следующий раз двинул с группой, в которой был один из тех, кого снорки не дорвали. Удачно. Едва мы приблизились к заветному месту, как они и появились. Точь-в-точь как на картинке. Пошла пальба, народ рассыпался по местности, а я — к первому дохлому снорку. Подёргал за противогаз, а он не снимается. Поддел его ножом, дёрнул посильней и сорвал, вместе с мясом, когда снорк уже на глазах разваливаться начал. Оказывается противогаз и снорк — одно целое.

— Эт как это?

— А вот так. Противогаз не надет, это естественный нарост на базовой плоти существа. И тогда я тоже подумал «как это»? Начал разбираться с командой, которая их обнаружила впервые. Узнал, кто был первым контактёром, что да как. А когда разобрался, всё встало на свои места.

Снорки оказались результатом пребывания в Зоне одного любителя Пинк Флойда, который скачал себе на ПДА фрагменты паркеровской «Стенки» и решил их поглядеть под косячок с друзьями прямо на кочкарнике репликаторов. Здешний лён-конопель его так вштырил, что изоморф ему быстренько материализовал ту самую мультяшку, в которой люди в противогазах ползают.

Макар ухмыльнулся.

— Эт там, где ещё мозги палкой вышибают?

— То самое, — кивнул Ждан. — Чудное и агрессивное, хотя и наскоро сляпанное, судя по противогазу. Пока этот «новорожденный мультик» скакал и рвал всю обкуренную компанию, его успели сфоткать и передать изображение на базу. Погибли все. Но с базы за их хабаром выдвинулись другие, уже с фотографиями этого создания, которое быстренько нарекли «снорком».

Притопали на то же место. Взялись осматриваться и искать того, кто порвал курильщиков. Пока рыскали, изоморф само-собой считал из их страхов уже знакомый портрэт и состряпал ещё одного снорка, уже, как говорится, по образу и подобию. Лучше прежнего.

Тут уж веселуха была в полный рост. Снорка завалили, одного из своих потеряли, а с ранеными пришлось спешно возвращаться на базу. Рассказали о новом чудовище, а фотографии первого и второго продали учёным.

Обрадованные учёные второпях занесли новое порождение зоны в базовый каталог-регистр и разослали обновление в своей регулярной ориентировке — военным, долговцам и ещё некоторым сотрудничающим кланам. Те, само собой, оповестили всех своих и рассказали, какой новый ужасный зверь в зоне появился, чтобы все его боялись. А изоморф-репликатор уже с катушек съехал и, зациклившись, штампанул ещё пару чудовищ, благо трупного материала в достатке. С тех пор пошло и поехало.

Когда же учёные узнали в чём дело, то долго расстраивались, да только поздно было — образ уже отпечатался в мозгу массы народа. Снорк стал настолько устойчивой моделью изоморфа, что возникал иногда просто при появлении поблизости напряжённого человека. Один яйцеголовый даже диссертацию накропал о том, что снорки — аналог вирусного заражения у колоний изоморфов-репликаторов. Только не обычного вируса, а информационного, как в компьютере. А переносчик — человек. Точнее неустойчивая психика некоторых представителей человеческого вида.

И когда в зоне жизнедеятельности репликатора появляется сумасшедший, или наркоман в стадии прихода, у изоморфа-репликатора сносит крышу или вроде как вышибает пробки… и он начинает штамповать одно и то же, пока не иссякнет жизненный ресурс или сырьевая база. Тогда и сам изоморф пропадает, а на его месте остаётся артефакт «мираж» — та самая бирюлька, которую я и подобрал.

Профессор, изучавший эту штуку, говорит, что это один из самых дорогих артефактов. Они сразу уходят для высоких политдеятелей и олигархов, которые хотят иметь возможность официально исчезнуть. В результате своего самоубийства, покушения или несчастного случая.

— Эт как это?

— Не знаю. Вроде бы «мираж» способен состряпать точную копию своего хозяина.

— Клонировать что ли?

— Нет, покруче. Клон — это только повторение биомассы. Анатомическая и генетическая копия, без признаков прожитой жизни и сознания оригинала. А «мираж» создаёт полноценный дубликат владельца, вплоть до одежды, привычек, золотых зубов, шрамов и папиллярных линий. Потому он и ценится особо высоко у всех, кто в один прекрасный момент хочет смыться с горизонта и организовать собственное покушение или несчастный случай. Любая экспертиза, даже генетическая, подтверждает, что погиб именно тот человек.