Банкир
Шрифт:
— Я не в курсе дела. Кое-что можно бы узнать о нем в кредитном управлении.
— О Гарри там много не узнаешь, — заметил Калхэйн. — Он платежеспособен.
— Великое дело текущий счет, — мечтательно произнес Бернс, — если кто-то его имеет, то это именно Гарри. Верно я гврю, Вуди?
— О чем идет речь? — спросил Палмер.
— Я не имею в виду, — пояснил Бернс, — то есть я имею в виду, что Гарри платежеспособен не только по видимости, потому что платит сам за виски и за проезд в такси. Но и по-настоящему платежеспособен, верно?
— Текущие счета бывают разные, — бормотал
Калхэйн сочувственно кивнул головой. — А вы здорово нагрузились, — сообщил он Палмеру.
— Да ну? — радостно удивился Палмер.
Бернс что-то обдумывал. — Ну, как, обо всем уже переговорили, а? Или еще что осталось?
— Нет, — заверил его Калхэйн.
— Тогда, значит, позовем девочек? — предложил Бернс.
— Не для меня, — сказал Калхэйн. — Я же говорил, что готовился стать священником. Дал два обета — целомудрия и умерщвления плоти.
— И верен своим обетам, — пробормотал Бернс. — Благонравный мальчик. — Он опять повернулся к Палмеру:— Ну, как насчет девочек, Вуди?
— Ему тоже никого не надо, — объявил Калхэйн.
— Дал две клятвы, — пояснил Палмер, поднимая правую руку:— Торжественно клянусь говорить правду.
— Воспользуйтесь Пятой поправкой к конституции, — посоветовал ему Калхэйн.
— Не солгу, — продолжал Палмер. — Соблюдаю верность, противник гомосексуализма и прочих…
Бернс пододвинул к себе белый телефонный аппарат и набрал номер. — Персик? — спросил он. — Это Мак. Я тебя разбудил?
— Не берите Персика, — предостерег Калхэйн Палмера театральным шепотом. — Она чересчур суетливая.
— …У нас здесь небольшая вечеринка, — говорил тем временем Бернс, — пара-троечка парней.
— Вам не понравится его вкус, — сказал Калхэйн, — среди них нет ни одной уютной девчонки. Все какие-то мастодонты. В общем, нестоящее дело.
— …Прихвати какую-нибудь взрывную бабенку, Персик, — говорил Бернс.
— Его как раз к таким тянет, — продолжал Калхэйн, — он и меня привык ими снабжать, потому что по моим габаритам они мне подходят. А сам он пристрастился к ним еще в Голливуде, его привлекают масштабы. Где только он ухитряется их выкопать? Таких не часто встретишь. Когда кто-нибудь из них наведывается в город с Западного побережья, они первым делом звонят к нему. — Калхэйн со вздохом встал, шагнул к Бернсу и отобрал у него телефонную трубку.
— Персик, — заорал он, — если ты будешь так поздно ложиться спать, то в твоем грандиозном развитии наступит заминка! Спокойной ночи, куколка! — Он повесил трубку.
— Ну-у, Вик, — недовольно протянул Бернс, — я уж совсем было настроил ее…
— Завтра у нас деловой день, — пророкотал Калхэйн, возвышаясь над ним. — Мне, брат, время сматываться. Как насчет ленча?
Бернс вытянулся в тщетной попытке выглядеть хоть немного посолидней рядом с этим великаном. — Ладно, ступай, поцелуй жену в лобик.
Он наблюдал, как Калхэйн с неожиданной грацией двинулся к двери. — Встретимся за ленчем! — прокричал Бернс ему вслед.
— Идет.
Калхэйн обернулся к Палмеру:— Вам тоже пора сматываться, Вуди. Не вздумайте отведывать его десятитонные деликатесы. Будьте здоровы. —
Дверь бесшумно закрылась.Бернс набрал два-одиннадцать:— Диспетчера, пожалуйста. — Он подождал, затем назвал диспетчеру какой-то номер и опять стал ждать, внимательно разглядывая свои ногти:— Тимми? Он спускается, заводи машину. Спокойной ночи.
— Шофер Калхэйна? — спросил Палмер.
Бернс кивнул. — А тебе по вкусу солидные дамочки? — спросил он. — Или ты не пробовал?
— Давно не имел с ними дела, — ответил Палмер.
— Прекрасное ощущение, дружище. Понимаешь, есть что пощупать.
— Возможно, — сказал Палмер. Он медленно поднялся, морщась от колющей боли в коленях. — Такси, наверно, сейчас не достать?
— Какое еще такси? — удивился Бернс. — Мой шофер довезет тебя.
Палмер взглянул на часы: — Нечего беспокоить его в такое позднее время, он уже спит.
— Мой шофер ложится спать вместе со мной, — заявил Бернс и бессмысленно захихикал, поглядывая на полуопорожненные бокалы. Он грузно плюхнулся в кресло, икнул и некоторое время сидел, уставясь на галстук Палмера. Потом перевел взгляд на его лицо. — Эй, дружище! — проговорил он наконец.
— И вам и вашему шоферу уже пора спать, — сказал Палмер.
Бернс медленно покачал головой.
— Скажи-ка мне, лапа, что думает твоя супруга, когда ты возвращаешься домой под утро?
Палмер некоторое время постоял в нерешительности, не зная, стоит ли отвечать или лучше попрощаться и уйти. Сам того не ожидая, он услышал, что отвечает: — Понятия не имею. Она уже спит, когда я прихожу.
— Никогда не ждет тебя?
— Нет. Разве только если я сообщу, что рано вернусь.
Бернс усмехнулся:
— И наутро не подвергает тебя допросу с пристрастием?
— Нет.
— Неужели не случается, чтоб она спросила, какого черта и где ты шатался до рассвета?
— Нет, насколько я помню.
Бернс вздохнул.
— Ах, прелесть моя, — протянул он нараспев, выговаривая слова немного в нос. — Ловко же ты устроился.
— Что значит устроился? — Палмер с удивлением обнаружил, что снова сидит в кресле.
— У него жена, которая ни в чем его не подозревает, а он еще спрашивает, что значит ловко устроился.
— Она просто привыкла к особым условиям моей работы, вот и все, — пояснил Палмер. — У меня всегда было множество деловых встреч.
— Вудс Палмер-младший, — нараспев произнес Бернс, — неужели вы и впрямь такой простак, каким прикидываетесь? Палмер сидел некоторое время молча. — Если я правильно понял вас, — медленно произнес он, — а выразились вы достаточно ясно, вы считаете, что я должен был воспользоваться такими подходящими условиями.
— Вот именно, — подтвердил Бернс. — И чтобы шито-крыто. В нашем городе не найдется ни одного женатого человека, который не мечтал бы о такой вот нелюбознательной жене. Скажи, детка, как случилось, что ты не воспользовался этой возможностью? Ни одного адюльтерчика?
Палмер легонько усмехнулся, откинувшись на спинку кресла. Самое время сказать «спокойной ночи» и уйти. Именно теперь.
— Могу сказать, — услышал он собственный голос. — Мне такая мысль и в голову не приходила.
— Никогда не поверю.