Банкир

— Вы считаете такой образ верным?

Едва спросив, Палмер тут же пожалел, что нельзя взять назад вопрос и похоронить его навеки.

Он уже сознавал, что в его отношениях с Вирджинией Клэри что-то изменилось, и, вероятно, навсегда. Это произошло на приеме, когда они танцевали, и потом, когда возвращались домой. И перемена, как сейчас понял Палмер, была в ней.

В наступившей на какой-то момент тишине, боясь взглянуть Вирджинии в лицо, Палмер вдруг совершенно отчетливо осознал, что они всегда интересовались друг другом. Это, впрочем, было вполне естественно, поскольку она работала непосредственно под его началом. Тем не менее в тот вечер, когда они обедали у Шрафта, Палмер ясно почувствовал, что к концу обеда интерес Вирджинии к нему охладел. Остались только служебные отношения, впрочем очень хорошие. А после вчерашней ночи этот холодок растаял. И было трудно делать вид, что ничего не замечаешь. Это худшая сторона человеческих отношений, думал он. Невозможно долго игнорировать подобного рода заинтересованность и сохранять деловую беспристрастность. Стоит лишь откликнуться на теплое отношение, и ты тут же обнаруживаешь, что совершил непоправимую ошибку. Например, зачем ему понадобилось задавать вопрос о верности образа?

— Это верный образ, — наконец ответила Вирджиния таким серьезным голосом, что Палмер вынужден был взглянуть на нее. Она сидела, слегка откинувшись назад, и ее глаза больше не наблюдали за ним из глубоких пещер. Свет, падающий с потолка, смягчал очертания ее высоких скул.

— Это верный образ, — повторила она, — образ человека по имени Вудс Палмер-младший, каким я его увидела.

— Шизофреника мистера Палмера?

Она покачала головой: — Сложного мистера Палмера. — Она вздохнула и отпила немного из своего бокала. — Очень крепко, — заметила она. Потом отпила еще. — Очень хорошее виски.

— Еще бы!

— Имея в виду, что на те деньги, которые мы платим Маку, — сказала она, — он может позволить себе покупать самое лучшее. Палмер встал.

— Он должен был явиться в пять тридцать. — Палмер оглянулся, ища телефон, обнаружил его и набрал номер.

— Кстати, — сказала Вирджиния, — мне кажется, Мак представляет импортера этой марки и, вероятно, получает виски бесплатно.

Палмер услышал голос телефонистки.

— Мистер Бернс у себя? — спросил он. — Это мистер Палмер. — Он выслушал, поблагодарил и повесил трубку. — Я думал, телефонистки на коммутаторе умеют лучше врать.

— Он ушел на очень важное заседание? — предположила Вирджиния.

— И когда позвонит, она передаст ему мою телефонограмму, — закончил Палмер, — она, впрочем, не знает, какую.

— Что-нибудь очень внушительное?

— Из нескольких букв.

Она усмехнулась и отпила немного виски.

— Мне казалось, вы с ним отлично уживаетесь. Просто на редкость, принимая во внимание ваш и его характеры.

— У нас все в порядке.

— Вот как? Все в порядке?

— А надо больше?

Она подняла бокал в вытянутой руке и улыбнулась, кажется бокалу. — Вы заслуживаете какой-нибудь медали, как самый хитрый из всех мастеров беседы к востоку от Миссисипи. Вот уже дважды вы сумели увернуться, чтобы не услышать того, что я о вас думаю.

— А надо было выслушать?

— Почему бы и нет?

— А почему да?

— Я первая спросила. — Она отпила немного виски. — Дело в том, что я по натуре навязчива в своих оценках. И если объект моего внимания не проявляет к ним интереса, это действует на меня, как зажженная спичка на бензин. Я горю желанием высказать свое мнение. Просто жажду этого.

Палмер смущенно заерзал в своем кресле.

— Ну, я как-никак джентльмен, и мне невыносима мысль о том, что я причиняю вам страдания. И все же я хотел бы знать, почему вам это так необходимо?

— Мне кажется, — сказала она, как бы размышляя вслух, — по той же причине, по какой вы не любите высказываться.

— Разве я отказываюсь?

— Вы не хотите связывать себя.

— Это верно в какой-то мере.

— А я чувствую себя связанной, пока не поставлю каждого в известность о моем к нему совершенно определенном отношении.

— Каждого?

— Каждого, кто имеет для меня значение.

Палмер кивнул и отпил большой глоток виски. Через секунду ему удалось преодолеть странное чувство головокружения, вызванное ее словами. В конце концов, сказал он себе, многие имеют для нее значение. Я, например, как ее босс. В этом нет ничего особенного.

Он отпил еще глоток, поставил бокал и подошел к двери, выходящей на балкон. Он был расположен несколько под углом к зданию, как и все балконы этого дома, чтобы с каждого из них открывался вид на реку. Палмер смотрел на воду, быстро темнеющую в этот вечерний час, и на мерцание отраженных в ней и как бы уходящих в бесконечность огней моста Куинсборо. Позади звякнул о стекло кусочек льда. Секундой позже Палмер услышал, как она поставила бокал. И вот она уже у окна рядом с ним.

— Этот вид можно сделать еще красивее, — сказала она.

— Как?

— Сейчас покажу.

Она отошла, и через секунду свет в комнате погас, и она снова была рядом с ним у окна.

— Теперь, когда свет не мешает, — сказала она, — все стало гораздо яснее. Чуть позже погаснет последний солнечный луч и на небе останется только зарево заката. Если повезет, мы увидим на реке пароход. Настоящий пароход, а не баржу или буксир. Если было бы теплее, мы могли бы наблюдать за ними с балкона.

Со своей вечной привычкой анализировать, что, впрочем, помогло ему стать хорошим банкиром, Палмер поймал себя на мысли: откуда она все это знает — про вид из окна Мака Бернса. И неожиданно для себя услышал, как задает этот вопрос.

— Часто бывали здесь раньше?

— Не часто. Просто была раньше.

— Я и не представлял, что вы знали Бернса лично, до того как пришли работать в ЮБТК.

— Знала. Многие газетчики знают его.

— Могу поверить.

— Он проводит здесь свои личные инструктажи для Вика Калхэйна. Это традиция. Все собрания неофициальны и не подлежат оглашению.

— Понимаю.

Она повернулась, чтобы взглянуть на него:

— Понимаете?

— Конечно.

— Разумеется, — продолжала она, отвечая на невысказанный вопрос Палмера, — в этих случаях я не могла долго любоваться рекой. Но у двух-трех моих друзей квартиры с видом на реку. К тому же и сама я живу всего через квартал отсюда. По вечерам здесь приятно гулять. Я имею возможность любоваться этим видом круглый год.

— Это… э-э… хорошо.

— Удивительно, — вдруг сказала она, — я часто не могу понять — удовлетворены ли вы моим ответом или же вам просто до смерти скучно. Что за лицо!

— Безмолвное и непроницаемое.

— Идеальное лицо банкира… или игрока.

Палмер кивнул. Потом спросил: — Боже мой, где же Бернс?

— Он скоро будет.

— Вы что… вместе с ним запланировали эту сцену? — спросил Палмер. — Живописный вид, крепкие напитки с целью умаслить босса и смягчить выговор?

— У меня создалось впечатление, что напитки готовили вы.

— Да, правда. Я забыл.

— Мне бы еще выпить. Думаю, и вам не мешает.

Палмер направился к бару. Неяркого света с улицы ему едва хватало, чтобы ориентироваться. Он уточнил: — Мне больше не нужно, но тем не менее я еще выпью.