Банковский кредит. Проблемы теории и практики

Что касается исполнения обязательства третьим лицом, которое было на него возложено должником (заемщиком), то такое исполнение не ведет к переходу прав кредитора к третьему лицу по правилам параграфа 1 главы 24 ГК РФ. Действие третьего лица по исполнению возложенной на него обязанности, являясь примером надлежащего исполнения обязательства, совершается на основании соглашения должника (заемщика) и этого третьего лица либо иного письменного указания должника. Третье лицо, исполнившее возложенное на него обязательство, может приобрести право требования в отношении должника (заемщика) в порядке регресса, если, например, возложение основано на каком-либо распоряжении должника. Зачисление на корреспондентский счет денег третьим лицом может быть основано на договоре займа, по которому передача суммы займа приурочена к зачислению на счет, указанный должником в смысле п. 1 ст. 313 ГК РФ. В приведенном примере зачисление денег на корреспондентский счет банка, указанный должником, третьим лицом (заимодавцем) определит момент заключения договора займа и обусловит возникновение заемного обязательства, в котором третье лицо будет считаться кредитором (заимодавцем), а должник по прекращенному надлежащим исполнением кредитному договору станет должником (заемщиком) по заемному обязательству. В качестве иных примеров возложения исполнения обязательства на третье лицо можно считать любое долговое обязательство, по которому третье лицо выступает должником лица, определенного в п. 1 ст. 313 ГК РФ как должник. В подобных случаях последний определяет лишь способ исполнения долгового обязательства, указав на корреспондентский счет банка-кредитора.

Все приведенное касалось того случая, когда обязательства по возврату кредита и уплате процентов прекращаются в силу исполнения их третьим лицом, которое признается надлежащим. Однако закон предусматривает целый перечень правовых инструментов, позволяющих прекратить обязательство, не обращаясь непосредственно к его исполнению.

В практике банковского кредитования широкое применение нашел такой способ прекращения обязательств, как зачет встречных требований, в качестве квалифицирующих признаков которого принято выделять однородность требований, встречность требований, наступление срока исполнения требований. Наиболее дискуссионным в правовой литературе выступает вопрос об однородности встречных требований.

Подход судебной практики к решению данного вопроса нашел отражение в информационном письме Президиума ВАС РФ № 65, в п. 7 которого указано, что «статья 410 ГК РФ не требует, чтобы предъявляемое к зачету требование вытекало из того же обязательства или обязательства одного вида» [291] .

Из приведенного следуют два ключевых вывода. Первый касается того, что встречность требований не связана с тем, чтобы требования, подлежащие зачету, вытекали из одного договора. Второй вывод соотносится с критерием однородности, который для цели зачета означает однородность предмета требований, но не однородность оснований возникновения этих требований. На последний аспект, в частности, указывает А. М. Эрделевский. Он пишет, что положения п. 7 информационного письма ВАС РФ № 65 означают, что для зачета не требуется однородности оснований возникновения обязательств [292] .

Несмотря на некоторую расплывчатость формулировок ст. 410 ГК РФ относительно однородности требований, вышеприведенный подход к определению ее существа представляется разумным и соответствует, как нам представляется, позиции как российской правовой школы, так и доктринам развитых европейских государств.

Так, И. Н. Трепицын в своем научном труде 1914 г. писал, что для зачета необходима однородность предметов или объектов обязательств. Согласно его мнению, при однородности предметов источники происхождения обязательств безразличны [293] . Г. Ф. Шершеневич, говоря об однородности требований, делал акцент на однородности содержания обязательств, но не оснований их происхождения [294] . Приоритет понимания однородности именно как однородность предметов требований, подлежащих зачету, нашел отражение в ст. 154 книги пятой проекта Гражданского уложения, согласной которой зачет допускался в обязательствах, по которым стороны должны были друг другу деньги или иные заменимые вещи одного рода и качества [295] .

Изложенный подход к природе критерия однородности встречных требований соответствует подходам правовых школ европейских государств. Так, указание на однородность обязательств по предмету содержится в §387 ГГУ. Аналогичный подход прослеживается и в Швейцарском обязательственном законе 1911 г. В §120 этого закона отмечается, что зачет допускается, в случае если два лица должны друг другу деньги или выполнение обязательств, по существу своему однородных.

Отсутствие четкой законодательной позиции в отношении критерия однородности встречных требований и подмена этой позиции мнением высших судебных органов не могли не отразиться на последовательности проведения подхода, отраженного в п. 7 информационного письма ВАС РФ № 65. Так, уже в п. 11 данного информационного письма указывается следующее: «Обязательство по уплате покупной цены за товар и обязательство по выдаче кредита не могут быть прекращены зачетом». То есть по смыслу п. 11 зачет требований однородных по предмету, но не однородных по основанию не допускается, что заведомо противоречит выводу п. 7 о том, что предъявляемое к зачету требование не должно обязательно вытекать из обязательств одного вида.

Представленный противоречивый подход понимания высшими судебными органами критерия однородности встречных требований дал основание некоторым ученым прийти к выводу, что действующая судебная практика склонна к «двухступенчатому» пониманию однородности, что отвечает задачам теоретической конструкции зачета, хотя, как отмечают эти же ученые, не совсем совпадает с подходом большинства современных европейских законодательств, требующих однородности только по предмету [296] .

Однако нами уже отмечалась несостоятельность вывода судебных органов, представленная в п. 11 информационного письма ВАС РФ № 65, который в большей мере основан на игнорировании возможности понуждения банка к исполнению обязательства по предоставлению кредита, в случае если таковой не предоставляется в оговоренные сроки [297] . Не углубляясь в ложность представленного в п. 11 подхода высших судебных органов, заметим, что все же другие выводы, нашедшие отражение в информационном письме ВАС РФ № 65, подтверждают состоятельность подхода понимания однородности именно как однородности предмета требования. Например, в п. 6 указанного информационного письма определяются особенности зачета требований, одно из которых связано с возмещением затрат, уплатой процентов и возвратом основной суммы долга. Несмотря на то, что указанные требования являются денежными (долговыми), признать их однородность с точки зрения однородности основания весьма сложно.

В свою очередь, отсутствие однородности предмета требований не допускает зачет требований, вытекающих из кредитного договора (требований по возврату кредита и уплате процентов), и требования, возникающего из договора банковского счета (требования по зачислению денежных средств на счет клиента-заемщика), которые являются примером требований, однородных по основанию. Данный подход нашел отражение в постановлении Пленума ВАС РФ от 19 апреля 1999 г. № 5 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с заключением, исполнением и расторжением договоров банковского счета» [298] (далее – постановление Пленума ВАС РФ № 5). Так, в п. 4 данного постановления указывается, что «исходя из существа договора банковского счета, банк не вправе со ссылкой на положения ГК РФ о зачете (ст. 410) не зачислить на расчетный счет поступающие в адрес клиента суммы, указывая на имеющуюся у клиента задолженность по кредиту и иным денежным обязательствам». При этом п. 5 этого постановления предусматривает ситуацию, когда все же зачет требований, возникающих из кредитного договора и договора банковского счета, возможен. Речь идет о ситуации, когда договор банковского счета расторгнут. В таком случае может быть применен зачет требований клиента к банку о возврате остатка денежных средств и требований банка к клиенту о возврате кредита и исполнении иных денежных обязательств, срок исполнения которых наступил.

Таким образом, мы имеем две ситуации. Если в п. 4 приведенного постановления Пленума ВАС РФ зачет не применим, несмотря на однородность оснований (требования возникли из договора), то в п. 5, напротив, зачет возможен, хотя и требования, подлежащие к зачету, имеют неоднородные основания. Естественно, что возможность применения зачета относительно приведенных ситуаций зависит от того, является или нет однородным предмет требований, подлежащих зачету.

По поводу первой ситуации в правовой литературе высказывается мнение, что если требование, связанное с возвратом кредита, является денежным, то требование клиента к банку относительно зачисления денежных сумм на его счет является требованием об оказании услуг. В основу подобной квалификации приведенных требований, в частности, С. В. Сарбаш положил следующие доводы:

«В соответствии с п. 1 ст. 845 ГК РФ по договору банковского счета банк обязуется принимать и зачислять поступающие на счет, открытый клиенту, денежные средства. Следовательно, клиент имеет право требовать от банка принятия и зачисления указанных средств. За нарушение данных обязанностей банк в соответствии со ст. 856 ГК РФ несет ответственность в виде уплаты неустойки.

Необходимо также обратить внимание на текст п. 1 ст. 851 ГК РФ, где операции банка названы услугами. Кроме того, видимо, также следует принимать во внимание и положения ст. 853 ГК РФ, которые определяют, в частности, случаи зачета встречных требований банка и клиента по счету, среди которых требования, основанные на кредитовании счета (овердрафт), которые могут быть зачтены банком по отношению к требованиям клиента банка об уплате процентов за пользование денежными средствами (ст. 852 ГК РФ).

Исходя из этого представляется, что клиент в данном случае не имеет к банку денежного требования. Если последнее верно, то однородности указанных требований не имеется, а значит, и применение зачета недопустимо». [299]

Иного мнения на правовую природу прав клиента к банку по договору банковского счета придерживается Л. А. Новоселова. В связи с исследованием вопроса об ответственности сторон по договору банковского счета она отмечает, что «судебно-арбитражная практика…, отрицая наличие денежного обязательства у банка перед клиентом по договору банковского счета, как следствие, отрицает и возможность применения к банкам ответственности, предусмотренной ст. 395 Гражданского кодекса Российской Федерации» [300] . В ходе проведенного анализа Л. А. Новоселова приходит к выводу, что в основе отношений по банковскому счету лежит денежный долг, обусловливающий возможность квалификации невыполнения банком поручений (например, о выдаче или перечислении средств) как просрочки исполнения денежного обязательства [301] .

Таким образом, можно с уверенностью говорить об отсутствии единого подхода в квалификации требований клиента к банку, возникающих из договора банковского счета, что, в свою очередь, исключает и единство обоснования существа договора банковского счета, которое согласно п. 4 постановления Пленума ВАС РФ № 5, не позволяет банку со ссылкой на правила о зачете не зачислять на расчетный счет клиента сумму, указывая на имеющуюся у клиента задолженность по кредиту и иным денежным обязательствам.

Возвращаясь к мнению С. В. Сарбаша, заметим, что изложенная им точка зрения является ответом на поставленный им же вопрос, а именно: является ли требование клиента к банку также денежным. Однако судя по предложенным им аргументам, которые нами были представлены выше, трудно прийти к выводу, к которому пришел ученый: «клиент в данном случае не имеет к банку денежного требования». Возникает вопрос, о каком случае идет речь и какое требование ученый квалифицировал как неденежное.