Банши. В плену Оборотня

Его рука застывает с вилкой у самого рта.

– Доброе утро, дорогая!

Я впиваю ногти в собственную кожу, чтобы не дать себе сорваться и рассказать правду. Терпи Кейлин, терпи! Альфа кладёт отрезанный кусочек в рот, затем ещё один и ещё. А моё сердце проваливается в пятки.

– Питер! – резко вскакиваю со стула.

– Что милая? – спокойно спрашивает, продолжая есть.

Подбегаю к нему и скидываю тарелку на пол. Я не могу! Он умрёт, но только не от моих рук.

Оборотень поднимает на меня глаза и вдруг начинает задыхаться. Одной рукой хватается за горло, а второй показывает на графин. Становится так страшно. Подбегаю к комоду, наливаю в стакан воды, которая вряд ли чем-то поможет. Разворачиваюсь и уже собираюсь передать ему, как он откидывается на спинку стула и заливается в горьком пугающем хохоте.

– Моя маленькая, наивная Кейлин! Неужели ты думала, что зверя вроде меня способен убить аконит? Яд в моём случае безвреден. Столетиями приучал свой организм.

В ужасе оглядываюсь по сторонам. Хочется бежать. Мне не справиться с чудовищем в одиночку. Он же встаёт, берёт нож и медленно приближается. Затем вкладывает холодный металл в мою руку и направляет остриём на свою грудь. Туда, где сердце.

– Если хочешь убить, то постарайся вонзить поглубже и повернуть разок, а лучше два, для надёжности.

– Не…не могу! – заикаюсь видя серьёзность в строгих чертах.

– Поверь, хуже уже быть не может. Буквально пару минут назад получил нож в спину.

В его серых глазах вижу только своё отражение и больше ничего.

– Ну же, милая, не бойся. Это просто! Я покажу.

И сам надавливает на рукоятку. Лезвие прорезает кожу. На белоснежной рубашке расплывается яркое алое пятно.

– Нет! – вырываю руку и швыряю нож подальше.

– Почему? Слишком слаба или же жаль меня?

Видимо всё же жаль. Откуда берётся это чувство непонятно. Он заслуживает гореть в аду. Нескольких столетий в тоске по возлюбленной недостаточно. Ему ничем не искупить свои злодеяния. Разве что смертью. Но кто я, чтобы судить и наказывать? Он получит по заслугам. Участь обязательно настигнет его. А я не убийца. Не в силах убить того, кто так искренне любит. Пусть и не меня, а мою внешнюю оболочку. Даже такое зло способно на настоящую и безоговорочную любовь.

Ухожу не давая Питеру ответа, и он не пытается остановить, просто позволяет уйти. Чувствую пристальный взгляд на спине. Только скрывшись за дверью, вдыхаю полной грудью. Трусиха! Ведь могла парой движений закончить всё.

Я выхожу на свежий воздух, пытаясь немного отвлечься. Подхожу ближе к обрыву, наслаждаясь прекрасным видом на долину. Распростёртая небесная даль успокаивает. Как же хочется стать птицей и улететь отсюда далеко-далеко. Внезапно поток мыслей прерывает аромат свежих цветов. Странно, но иногда чувствую их нежное и лёгкое благоухание даже в помещении. Оно появляется неожиданно и также быстро исчезает. Поворачиваюсь к замку, ища источник, но снова ничего. Каменное великолепие, возвышающееся надо мной слишком явно контрастирует с прекрасным запахом. Для свидетельницы стольких невинных смертей он схож с кладбищем.

Что-то вдруг начинает вызывать беспокойство. Обоняние терзает признак будущей смерти. Быстрое сердцебиение причиняет дискомфорт. Обхватываю себя руками, выискивая жертву. Но ко мне идёт только альфа. Что-то озадачивает его в моём поведении. К нам выбегает Ева. А я вижу дымчатый шлейф идущий за девушкой. Когда она оказывается рядом, запах увядающих цветов становится невыносимым.

– Вы звали, господин?

Глаза Питера мгновенно меняют цвет. Красные радужки, говорят о намерениях оборотня.

– Это ты допустила подсыпание яда в мою тарелку?

– Яда? – служанка пугливо отступает на шаг.

– Из-за твоей неосмотрительности я мог умереть.

– Простите! Я не понимаю. – она в ужасе.

– Питер оставь её в покое. Это я всё провернула. Откуда Ева могла знать?

Но зверь выбрал цель. Он очень зол. И зол не на волчицу, а на меня. Ему больно. Моя попытка убить его, лишила альфу всякой надежды, что когда-нибудь полюблю. Всё происходит чересчур быстро. Чудовище впивается когтями в горло девушки.

– Умоляю, не делай этого. – бросаюсь к ним и цепляюсь за руку Питера, стараясь разжать сильные пальцы, хотя мне известно, что смерть неизбежна.

Решение уже принято. И крик, рвущийся наружу, тому доказательство. Проходит всего секунда, и из гортани вырывается душераздирающий вопль. Он эхом разносится по окрестностям, сообщая всему живому о предстоящей гибели молодой девушки. В этот миг слышу хруст. Зверь ломает шею невинной.

Падаю на колени. Кричу и кричу от боли и страданий за душу той, кто ни в чём не виноват. Она умерла быстро, но утрата режет сердце тупым зубчатым ножом. Рыдания не прекращаются. Ева ничего плохого не сделала, но поплатилась жизнью. Мне так паршиво! Где же ты мой волк? Помоги простить себя.

Питер отпускает девушку. Труп оседает на землю, а альфа застыв на месте, не спускает с меня своих, снова ставших серыми, глаз. Делает шаг ближе, но вновь замирает. Я же ложусь на траву, сворачиваясь калачиком. От моих всхлипов оборотень вздрагивает.

– Я…я не хотел сделать тебе больно. – сдавленно и с трудом произносит каждое слово. – Бета сказал, что ты страшна, когда проявляется сила Банши. Хотел увидеть собственными глазами.

Он оправдывается, но меня сейчас заботит лишь бездыханное тело служанки.

– Я страшна, когда умирает убийца.

Привстаю и подползаю к девушке.

– Мне так жаль! Если бы у меня хватило храбрости воткнуть нож ему в сердце, ты была бы жива. – слеза капает на бледную щеку Евы. – Как же я виновата перед тобой.

Руки Питера ложатся на мои поникшие плечи.

– Прошу не плачь. Ты не виновата. Монстр тут только я.

Поворачиваюсь к нему.

– Как же я тебя ненавижу! – вкладываю во фразу всю накопившуюся ненависть.

– Знаю, милая, знаю!

Пытаюсь встать, но ноги как назло не держат. Вина в чьей-то смерти гораздо тяжелее, чем просто мука утраты, проходящая через Банши. Альфа подхватывает меня на руки. Стараюсь вырваться, но силы подводят. Как же бесит! Хочу в объятия Доминика. Они прогреют страдающую душу.

Хотела снова посмотреть на девушку, но зверь немного поворачивается боком, чтобы плечом закрыть тело.

– Не смотри, не надо!

Я поднимаю на него глаза, а на вечно строгом и часто диком лице мука не меньше моей. Словно меня несёт совсем другой оборотень, а правильнее сказать человек. В чертах стёрлись признаки зверя. Он входит со мной в замок через чёрный вход. Свидетели нам обоим не нужны. Не хочу, чтобы прислуга видела виновницу в смерти молодой волчицы. Питер направляется к лестницам, намереваясь отнести плачущую невесту в спальню, но откуда не возьмись появляется бета. Альфа сразу напрягается. Раздаётся еле слышное рычание. Утробное, глубокое и угрожающее.

– Посиди здесь, дорогая! Я сейчас. – осторожно сажает на ступеньки.

Он в миг кардинально меняется. Стремительным и быстрым шагом подходит к правой руке.

– На колени, тварь!

Подчинённый альфы от страха и непонимания пятится назад.

– Питер, что я сделал?

Но вожак не слышит его. Одной рукой хватает бету за шкирку, а другую заносит и со всей силы бьёт в живот.

– Ты ошибся! Ей больно, очень больно.

– О чём ты? – сквозь боль спрашивает тот.

– О крике Банши.