Бар на окраине

На всякий случай она немного сбавила напор.

— Вы что, заболели? — спросила она, заметно снизив тон.

— Да нет, я совершенно здорова.

Начальница застыла, как каменное изваяние.

Она была в растерянности — ухожу я или остаюсь: ругать меня или… или… хвалить?!.

Это было так неожиданно — ведь всегда само собой разумелось, что я неизменно на рабочем месте: составляю картотеки, готовлю презентации книг, выставки, поэтические вечера, обслуживаю читателей… Мне можно поручить все на свете, потом еще и отругать, и я никогда не возникаю, не требую похвалы, отгулов, не болею и не отпрашиваюсь.

— Да, кстати… — сообщила я, застегивая пакет, — я увольняюсь. Прямо сейчас.

На лице Веры Андреевны отразилась непередаваемая гамма чувств.

Боря в ужасе посмотрел на меня, мгновенно оценив перспективу моего ухода. Это означало, что Мила, Аня и Катя тяжким бременем лягут на его плечи. Впрочем, они частично лежали на его плечах и раньше, но теперь их работа почти полностью будет на нем.

И мой заваленный планами и разработками стол тоже, очевидно, унаследует он.

— Как это — увольняетесь?.. Куда же вы пойдете? — отмерла заведующая.

Она, видимо, не могла осознать, что такой никчемный работник кому-то оказался нужен.

— В исследовательский центр Бармина, — почему-то ответила я. На душе было весело и тягостно одновременно: я разыгрывала комический спектакль, а за дверью ждала неизвестность.

— Как же… а лекция в девятой школе?.. А встреча с писателями? А подготовка областного семинара? — залепетала Вера Андреевна.

Ага, посуетись, посуетись!..

— У вас есть ведущий специалист Эмилия Юрьевна. Вот пусть она и проводит встречи. А семинары пусть готовит Катя.

Это прозвучало так дико, что Боря не выдержал и тихо прыснул. Вера Андреевна опять забыла, что ей нужно меня удерживать.

— Вы что, будете мне указывать, кому и чем заниматься? Я в состоянии распределить работу между сотрудниками!

— Ну а коль в состоянии — значит, и лекция в девятой школе, и встреча с писателями, и литературно-музыкальный вечер в галерее — все будет проведено на высшем уровне. В конце концов, я всего-навсего простой библиотекарь, а у вас есть библиографы и ведущие специалисты!

Маргарита Тихоновна тоже почуяла опасность и съежилась.

Я пошла к двери. Мельком взглянув на мой переполненный материалами стол, Вера Андреевна открыто запаниковала.

— Постойте… Арина!

Ага, уже Арина!

— Но по закону вы должны отработать две недели!

В эти две недели семинар не втискивался, зато умещались лекция и встреча с писателями.

— Тогда возьму больничный, — опять глядя ей в глаза, заявила я, — отдохну пару неделек. Надоело работать за всех. Надоело! В центре Бармина мне предложили заняться научными исследованиями. За вполне приличную зарплату.

— Ариадна Кирилловна, да постойте же! — начальница устремилась за мной в коридор и на глазах у изумленной вахтерши зашептала:

— Ариадна Кирилловна, я как раз собиралась повысить вам категорию — вы уже вполне тянете на высшую…

Я усмехнулась.

— А если вам тяжело, мы ведь всегда можем договориться… Хотите, возьмете сегодня отгул?

Это был мой звездный час. И в этот момент мне, конечно, следовало, немного поломавшись, сказать:

— Хорошо, Вера Андреевна, я должна подумать. Сегодня я действительно возьму отгул, а завтра сообщу о своем решении.

Ведь никакой центр Бармина меня, разумеется, не ждал — там полно своих Мил и Кать. Все места заняты.

А тут мне удалось напугать начальницу до такой степени, что она предложила мне повышение и, кажется, впервые задумалась о том, что на мне и Боре держится вверенное ей учреждение.

В подтверждение этой истины мимо нас проскочила Катя.

— Вера Андреевна, можно отлучиться на полчасика? — спросила она на бегу.

Заведующая обреченно кивнула.

По-человечески я могла ее понять. Могла, но не хотела. И я сказала:

— Нет, Вера Андреевна, не хочу. И договориться мы с вами не сможем — у меня ведь нет дачи с огурцами и пасеки с медом, нет машины, чтобы забирать из садика вашего внука, и мужа-прокурора тоже нет. И только потому, что у других все это есть, выполнять чужую работу я больше не буду. За трудовой зайду позже. Прощайте!

Вера Андреевна, остолбенев, осталась стоять на лестнице, а я, хлопнув дверью, вышла в свежее декабрьское утро.

ГЛАВА 3

Неожиданная свобода обрушилась на меня, как лавина. Что же мне теперь делать с ней? Куда идти? Я никак не могла осознать, что привычный за почти шесть лет уклад единым махом разрушен, и больше не надо, скрючившись за узким столом, готовить вечера, зубрить лекции и сочинять выступления для семинара.

А как же теперь жить? На что?! Помочь мне некому — родители мои давно умерли, всю жизнь я прожила с бабушкой. Четыре года назад умерла и она, и сейчас я живу одна в ее большой старинной квартире на Ярославской улице, в самом центре города. Друзей у меня немного, в основном, таких же, как я, перебивающихся от зарплаты до зарплаты, и даже на то, что кто-то даст в долг, рассчитывать особо не приходится. Правда, у меня есть любовник — Мстислав Ярополкович, доктор филологических наук, и он периодически помогает свести концы с концами. Но, к сожалению, Мстислав Ярополкович очень жадный, и взносы его хороши только как прибавка к зарплате, как говорит моя подружка — «на шпильки на булавки», а без зарплаты долго на них не протянешь.

Я достала из сумки кошелек и заглянула в него. Двести двадцать рублей. Негусто… Дома, кажется, еще пятьсот… И в заначке десять тысяч — я коплю на поездку в Трансильванию. Все это испарится меньше, чем за месяц. А Мстислав Ярополкович, как на грех, уехал на симпозиум в Новосибирск.

В общем, надо искать работу.

В душу поневоле полезли сожаления о собственной несдержанности. Вот склонила бы голову перед начальницей, и сидела бы сейчас в тепле, за столиком у окошка, перебрасывалась интеллектуальными шутками с Борей, над которыми басовито смеялась бы Маргарита Тихоновна… Все текло бы по своему проторенному руслу…

Но вместо этого я бреду по посветлевшей от снега улице и гоню прилипчивые мысли прочь — к чему они, если назад дороги нет? И работы у меня теперь тоже нет… Зато я увидела растерянное и даже испуганное лицо семенящей за мной и едва не хватающей за рукав Веры Андреевны. Я же мечтала об этом? Похоже, моя мечта сбылась.

Я криво усмехнулась.

Надо свернуть к ларьку и купить газету «Работа сегодня». Авось, там и найдется что-нибудь для меня.

Бабушка всегда говорила, что Господь все управит. Но, как ни хотела я поверить в это, оснований для веры было немного. О нас с бабушкой Господь редко вспоминал. Похоже, он был занят тем, что все управлял для Кати, хотя она не похожа на верующую и ведущую нравственный образ жизни. Она пуста, высокомерна, глуповата, однако у нее точеная фигурка, хорошенькая мордашка, и ее выбрал в жены зампрокурора. Поэтому ей не нужно читать лекции в девятой школе и вовремя приходить на работу. А вечерком за ней заедет муж, у которого пузо уже рвет пиджак, он занесет Вере Андреевне огромного судака, и Катюша выпорхнет из библиотеки и, грациозно тряхнув кудряшками, усядется в «Рено Меган»…