Барабаны осени. Книга 1. О, дерзкий новый мир!
Шрифт:
— Бабушка моего мужа говорит, что она видела сон о тебе, в ночь полной луны, две луны назад.
— Сон обо мне?
Габриэль кивнула. Наявенне положила пальцы на мою руку и внимательно всмотрелась в мое лицо, как будто желая проверить, какое впечатление произвели на меня слова Габриэль.
— Она рассказывала нам об этом сне, — продолжила Габриэль, — она видела тогда женщину с… — Губы Габриэль чуть изогнулись в улыбке, но тут же поспешно приняли строгое выражение, когда она вежливо показала на свои собственные длинные, абсолютно прямые волосы. — А через три дня мой муж и его сыновья вернулись и рассказали, что встретили в лесу тебя и Убийцу Медведя.
Берте
— Она, которая умеет исцелять, сразу же сказала, что должна увидеть тебя, и когда мы услышали, что вы все теперь здесь…
Эти слова несколько ошеломили меня; у меня ни разу не возникало ощущения, что за нами кто-то наблюдает, но было совершенно ясно, что наше присутствие в горах был отмечено и о нем сообщили Накогнавето.
Рассердившись из-за неуместной и несвоевременной на ее взгляд болтовни, Наявенне ткнула пальцем в свою родственницу и что-то сказала, а потом решительно показала на воду у наших ног.
— Бабушка моего мужа говорит, что когда она видела сон о тебе, то дело происходило именно здесь, — Габриэль широким жестом обвела заводь и чрезвычайно серьезно посмотрела на меня. — Она встретила тебя здесь, ночью. Луна плавала в воде. Ты превратилась в белую ворону; ты полетела над водой и проглотила луну.
— О?! — Я понадеялась, что мне не придется осуществлять сон старой леди наяву.
— Потом белая ворона вернулась и отложила яйцо в ее ладонь. Яйцо лопнуло, и в нем оказался светящийся камень. Бабушка моего мужа знает, что это было великое колдовство, что этот камень может прогонять болезни.
Наявенне несколько раз кивнула, снова сняла с шеи мешочек с амулетом и заглянула в него.
— А на следующий день после этого сна, — снова заговорила Габриэль, — бабушка моего мужа пошла копать корни киннея, и по пути увидела вдруг что-то голубое, оно торчало из глины на берегу реки.
Наявенне извлекла из мешочка маленький округлый предмет и опустила его в мою ладонь. Это был камень; с шершавой поверхностью, но без всякого сомнения драгоценный. На него налипли каменные крошки материнской породы, но под ней виднелась глубокая, мягкая синева.
— О Господи! — невольно вскрикнула я. — Да это же сапфир… ведь правда?
— Сапфир? — Габриэль как бы попробовала слово на вкус, приценилась к нему. — Мы называем это… — она помедлила, не сразу отыскав подходящее французское выражение. — Мы называем это pierre sans peur.
— A… pierre sans peur? Бесстрашный камень?
Наявенне кивнула и снова заговорила. Берте начала переводить, прежде чем ее мать успела открыть рот.
— Бабушка моего отца говорит, что такие вот камни, как вот этот, они помогают людям не бояться, и делают их дух сильным, и болезни от таких людей отступают быстрее. И этот камень, вот этот, да, он уже вылечил двух людей от лихорадки, и еще вылечил болезнь глаз у моего младшего брата, уже вылечил.
— Бабушка моего мужа хочет поблагодарить тебя за этот дар, — наконец-то и Габриэль смогла вставить слово.
— А… ну… скажите ей, что она очень любезна — Я сердечно кивнула старой леди и вернула ей синий камень. Она опустила его в мешочек и туго затянула шнурок. Потом придвинулась ко мне, пристально уставилась на мои волосы, протянула руку и снова ухватилась за один из локонов; и, продолжая говорить, она не выпускала его из пальцев.
— Бабушка моего мужа говорит, что ты уже умеешь лечить, но ты научишься еще многому. Когда твои волосы станут белыми, как у нее, вот тогда ты войдешь в полную силу.
Старая леди выпустила
наконец мой локон и мгновение-другое смотрела мне прямо в глаза. Мне показалось, что в глубине ее темных глаз я заметила великую печаль, и я невольно протянула руку, чтобы коснуться старухи.Но она отступила назад и сказала еще что-то. Габриэль как-то странно посмотрела на меня и перевела:
— Она говорит, ты не должна тревожиться; болезни приходят не сами по себе, их насылают великие боги. Твоей вины в этом нет.
Я, в полном ошеломлении, уставилась на Наявенне, но она уже отвернулась.
— В чем нет моей вины? — спросила я, но старая леди отказалась добавить что-нибудь еще.
Глава 21
Ночь на заснеженной горе
Декабрь 1767 года.
Зима немного задержалась с приходом, но все ж в ночь на двадцать восьмое ноября пошел снег, когда мы проснулись, то увидели, что мир вокруг нас преобразился. Каждая иголочка на огромной голубой ели за нашим домом была покрыта инеем, и неровное кружево льда свисало с перепутанных стебле дикой малины.
Снега пока что выпало немного, но он сразу изменил наш повседневную жизнь. Я уже не могла бродить часами в поисках продовольствия, и лишь совершала короткие пробежки к реке, за водой, да ненадолго задерживалась там, чтобы набрать немножко дикого кресс-салата, хотя для этого приходилось разгребать ледяную крошку у края воды. Джейми с Яном прекратили труды по лесоповалу и расчистке земли под пашню и занялись окончательным устройством крыши. Зима наваливалась на нас, и мы спрятались от холода, укрывшись в доме.
У нас не было хороших восковых свечей; мы запаслись только масляными лампами и сальными свечками, да еще у нас в очаге постоянно горел огонь, медленно покрывая сажей потолочные балки. Мы поневоле вставали с первыми проблесками рассвета и ложились спать сразу после ужина, и наш ритм жизни совпадал теперь с ритмом жизни всех тварей, населявших окрестные леса.
У нас пока что не было овец, а значит, не было ни шерсти, которую можно было бы прясть или ткать, ни шкур, из которых можно было бы сшить что-нибудь теплое. Не было у нас стад, которые можно было бы пасти, а были только лошади, мулы да свинка, уже изрядно подросшая и растолстевшая. Поскольку она так повзрослела, ее пришлось устроить на самостоятельное житье, в углу примитивной конюшни, которую успел-таки построить Джейми, — впрочем, конюшня представляла собой всего лишь сарай с тремя стенами и кровлей из веток.
Майерс привез нам небольшой, но весьма полезный набор инструментов, точнее, их металлические составляющие, к которым нетрудно было приделать деревянные рукоятки из подручного материала. Там были два топора, один специально для снятия коры, другой для рубки деревьев; был плужный лемех для весенних полевых работ, различные сверла, рубанки и стамески, небольшая коса для травы, два молотка и ручная пила, и некая штуковина, называвшаяся «твайбил», — то есть вообще-то это оказалась специальная вырубка, которая, как объяснил Джейми, использовалась для того, чтобы делать выемки в бревнах, которые нужно было уложить под углом друг к другу. Еще там нашелся «гладильный нож» — выгнутое лезвие с рукоятками на обоих концах, им счищали мелкие сучки и неровности с бревен; были и два маленьких острых ножа для резьбы по дереву; и еще нечто, показавшееся мне средневековым пыточным орудием, но оказавшееся всего лишь гвоздодером, и специальный инструмент для изготовления кровельной дранки.