Барабаны осени. Книга 2. Удачный ход

Великолепно, безразлично подумал он, я не умер. Но что тут за чертов ад, где я?

Поскольку ответа на его мысленный вопрос не последовало, он энергично потер ладонями лицо, попутно обнаружив несколько болезненных точек, и огляделся по сторонам.

Он стоял на небольшой поляне, окруженной могучими дубами и наполовину оголенными деревьями гикори; земля была сплошь усыпана коричневыми и желтыми листьями, и в них тут и там копошились белки, искавшие желуди и орехи. Роджер стоял высоко на горе, об этом говорил и резкий наклон почвы, и очень холодный и чистый воздух… и время, похоже, близилось уже к закату.

Индейцы — а их было четверо, все мужчины, — совершенно не обращали на него внимания, занимаясь своими делами; они разбивали лагерь, и ни один из них даже не трудился бросить взгляд в сторону Роджера Он облизнул пересохшие губы и осторожно шагнул в сторону маленького ручейка, весело бежавшего между поросшими мхом камнями в нескольких ярдах от него.

Он выпил полную пригоршню воды, хотя она была такой холодной, что у него начали ныть зубы; с одной стороны все они шатались, а десна была основательно рассечена Роджер тщательно умылся, стараясь не обращать внимание на странное чувство дежа-вю… совсем недавно было то же самое… он умывался и пил из ручья, и холодная вода бежала между изумрудными скалами…

Фрезер Ридж. Роджер сел на пятки, и отрывочные воспоминания легли на свои места, образовав большую уродливую картину.

Брианна, и Клэр… и Джейми Фрезер. Внезапно тот странный образ, который Роджер так отчаянно пытался восстановить в памяти, вернулся сам собой: лицо Брианны, с ее высокими скулами, с голубыми раскосыми глазами и длинным прямым носом… Но Брианна стала намного старше, загорела до черноты, ее лицо выглядело гораздо более резким, мужским, отражающим немалый жизненный опыт… а голубые глаза почернели от смертоносной ярости. Джейми Фрезер.

— Ты чертов педик, — негромко произнес Роджер. — Ты чертов долбаный педик. Ты пытался меня убить.

Сначала он был просто удивлен… но тут же за удивлением последовал гнев.

Теперь он все вспомнил; они встретились на поляне, и осенние листья светились, как огонь и мед, и тот безумный в своей ярости человек среди листвы… и юнец с каштановыми волосами… а он-то кто такой, черт бы его побрал? Драка… Роджер, скривившись, пощупал свои ребра… и конец схватки, когда он лежал плашмя среди листвы, уверенный, что его сейчас убьют.

Но его не убили. Он смутно помнил, как мужчина и юноша о чем-то спорили, стоя над ним… один из них, похоже, горел желанием прикончить Роджера на месте, а второй был против… но будь Роджер проклят, если он знает, кто из них был кем. Потом кто-то ударил его еще раз — и больше он ничего не ощущал до недавнего момента.

А теперь… Роджер снова огляделся вокруг. Индейцы разжигали костер, устанавливали в его центре глиняный горшок. Ни один из краснокожих так и не посмотрел в сторону Роджера, но он был уверен: они наблюдают за каждым его движением.

Возможно, индейцы забрали его у Фрезера и того парнишки… но зачем? Куда больше похоже на то, что Фрезер сам отдал его индейцам. Тот краснокожий с ножом сказал, что они не намерены причинять ему вред. Но что они хотят с ним сделать?

Близилась ночь; тени под дубами заметно сгущались.

И что же делать, устроить спортивные гонки? Если ты попытаешься сбежать после наступления темноты, куда ты отправишься? Единственное направление, которое тебе известно, — это вниз по склону. Безусловно, индейцы не обращали на него внимания потому, что были уверены: никуда он не денется.

Решив не сосредотачиваться на этой неприятной истине, Роджер встал. Сначала — насущное. Ему, конечно, совершенно не хотелось сейчас демонстрировать свою слабость, однако его мочевой пузырь был готов вот-вот лопнуть. И Роджер принялся распутывать шнурки своих бриджей, с трудом шевеля распухшими, непослушными пальцами, покрасневшими от застоявшейся крови. Слишком долго, похоже, были связаны его руки…

Но все же он почувствовал облегчение — руки все же были не так изуродованы, как ему сначала показалось. Да, они отекли, но легкое покалывание в кончиках пальцев давало знать, что кровообращение начало восстанавливаться, и что никаких непоправимых травм он не получил.

И лишь когда он вернулся на поляну и подошел к костру, эта радость сменилась взрывом гнева столь сильного и ослепляющего, что он разом избавил Роджера и от боли, и от страха. На своем правом запястье он увидел размытый черный овал — отпечаток пальца, понятный и насмешливый, как личная подпись.

— О Господи, — очень тихо произнес он. Ярость, горячая и густая, бурлила в его животе. Он просто ощущал ее едкий вкус во рту… Роджер посмотрел вниз, в сторону подножия горы, не зная, там ли находится Фрезер Ридж или нет.

— Жди меня, содомит хренов, — пробормотал он себе под нос. — Оба вы — ждите меня. Я вернусь.

Но вряд ли он мог вернуться прямо сейчас. Индейцы позволили ему поесть вместе с ними, они приготовили нечто роде рагу, которое ели прямо руками, несмотря на то, что температура продукта была близка к температуре кипения. Но в остальном они вели себя совершенно безразлично по отношению к Роджеру. Он пытался заговорить с ними по-английски, по-французски… даже пустил в ход те немногие немецкие слова, что знал, — но не услышал ответа.

Укладываясь спать, они связали его, опутав ему лодыжки арканом, обвязали другой его конец вокруг шеи Роджера, и еще одна кожаная веревка соединила запястье пленника с рукой одного из индейцев. То ли из равнодушия, то ли потому, что у них не было ничего лишнего, однако ему не дали одеяла, и он всю ночь дрожал от холода, стараясь придвинуться как можно ближе к костру… настолько, насколько мог, не задушив себя самого арканом на шее.

Роджер думал, что ему ни за что не заснуть, — однако он все же уснул, измученный болью. Но это был беспокойный сон, наполненный страшными картинами и то и дело прерывавшийся от ощущения, что его душат.

Утром они продолжили путь. На этот раз никто не стал сажать Роджера на лошадь; он шел пешком, со всей возможной для него скоростью. Аркан, хотя и не затянутый, по-прежнему болтался на его шее, но короткая веревка, охватывавшая его запястье, другим концом была привязана к кожаной упряжи одной из лошадей. Роджер спотыкался и несколько раз упал, но сумел подняться на ноги, несмотря на ушибы и ноющие мышцы. У него сложилось твердое убеждение, что индейцы без признака сомнений поволокли бы его за собой по земле, если бы он не встал.