Барабаны зомби

– Нет?

– Тогда то, о чем ты говоришь, чувак, не героизм даже. Это просто самоубийство.

Я покачал головой.

– Мне не обязательно убивать их. Мне нужно только остановить их. Если я сыграю все правильно, мне вообще не нужно будет ни с кем драться.

Томас перевернул другую оладью. Поджаренная сторона вышла идеального, светло-коричневого цвета.

– И как ты собираешься это проделать?

– Для того, чтобы у них выгорели все их игры в бога, им необходимы две вещи, – сказал я. – Эрлкинг и знания «Слова Кеммлера». Если я лишу их и того, и другого, весь бум-тарарам отменяется.

– Ты разгадал эти цифры?

– Нет.

– Тогда… что? Ты собираешься напасть на Эрлкинга, чтобы не дать ему показаться?

Я мотнул головой.

– Из того, что рассказала Мэб, у меня сложилось впечатление, что Эрлкинг выступает в той же весовой категории, что она.

– А она крутая? – спросил Томас.

– Круче некуда.

– Значит, убить Эрлкинга ты не можешь. Тогда что?

– Я сам призову его.

Он удивленно выгнул бровь.

– Послушай, каким бы он там ни был могущественным, он не может находиться в двух местах одновременно. Если я призову его и, типа, займу чем-нибудь, наследники не смогут призвать его на свою церемонию.

Он кивнул.

– И как ты собираешься призывать его?

– Книга, – ответил я. – Наверняка это одна из песен или стихов. Где-то среди них прячется заклинание, имеющее привлечь внимание Эрлкинга.

– Но книги у тебя больше нет, – заметил Томас.

– Угу, – кивнул я. – Над этой загогулиной я еще не поработал.

Томас кивнул, выскреб со дна миски остаток теста и плюхнул его на сковородку.

– Даже если тебе удастся придумать, как призывать Эрлкинга, тебе не кажется, что он может быть, того, типа, опасен?

– Возможно. Но ко мне он безразличен. А значит, не так опасен, как любой из наследников – тот, заделавшись богом, наверняка решит расквитаться со мной за некоторые доставленные неприятности, – я пожал плечами. – И потом, в этом случае единственный, кому будет грозить опасность – это я.

– А вот и нет, – возразил Томас. – Я буду с тобой.

Почему-то я не сомневался в том, что он скажет что-нибудь в этом роде. И все равно мне было приятно слышать это. Конечно, Томас – штучка с ручкой, и он далеко не всегда самый приятный человек в мире – и все же он мой брат. Он меня не бросит.

Тем труднее для меня было произнести следующие слова.

– Тебе нельзя,– сказал я.

Выражение лица его разом сделалось нейтральным.

– Из-за Мавры?

– Нет, – мотнул головой я. – Потому, что я собираюсь задействовать Белый Совет, – Томас уронил лопатку на пол. – Придется, – объяснил я. – В прошлый раз, чтобы одолеть Кеммлера и его учеников, им пришлось собрать всех Стражей. Возможно, мне не удастся предотвратить появление Эрлкинга. Если это случится, кто-то должен напрямую помешать наследникам. Я этого не могу. А Стражи могут. Только и всего.

– Ясно, – произнес он. – Но это не объясняет того, почему я не могу пойти с тобой.

– Потому, что для них ты, Томас, всего лишь вампир Белой Коллегии, с которым мне полагается находиться в состоянии войны. Это может дать тем членам Совета, кто меня не любит, повод усомниться в моей верности. И даже если они поверят, что я не действую против Совета, и что я не нахожусь под твоим влиянием, они все равно будут относиться к тебе с подозрением. Они потребуют заверений в том, что ты с нами.

– Они будут использовать меня, – вполголоса произнес Томас. – Использовать против тебя.

– Они с радостью используют нас обоих друг против друга. Вот почему тебя не должно быть поблизости, когда они появятся.

Томас повернулся и внимательно посмотрел на меня.

– А как быть с Мёрфи? Если ты впутаешь в это дело Совет, Мавра же ей всю жизнь переломает.

Я задумчиво пожевал губу.

– Мёрфи не хотела бы, чтобы я, защищая ее, рисковал жизнью невинных людей. Если один из наследников превратится в темного бога, погибнет куча народа. Она не простит мне, если я спасу ее такой ценой, – сказал я. – И потом, в данном случае речь идет не о поисках «Слова». Только о том, как остановить наследников. Я и в этих условиях смогу достать Мавре эту чертову книгу и выполнить условия сделки.

Томас сделал глубокий вдох.

– Думаешь, это разумно?

– Не знаю, – признался я. – Она не жива в полном смысле этого слова. Я сомневаюсь, чтобы Кеммлеровы технологии сочетались с той магией, которую она практикует.

– Если так, – не успокаивался Томас, – зачем ей эта книга?

Чертовски хороший вопрос. Я потер глаза.

– Все, что мне ясно пока, это то, что мне необходимо остановить наследников. И защитить Мёрфи.

– Если Совет узнает, что ты собираешься использовать их для того, чтобы отдать книгу Кеммлера вампиру Черной Коллегии, тебе могут грозить большие неприятности.

– Ну, если и случатся, то очень ненадолго, – заметил я. – Стражи казнят меня, не сходя с места.

– Боже. И ты на это идешь? От рук своих же.

– Привык уже.

С минуту мы оба молчали.

– И ты хочешь, чтобы я отсиживался в стороне, – нарушил тишину Томас. – Не хочешь, чтобы я помог?

– Я как-то выбора особого не вижу, – сказал я. – А ты?

– Ты мог бы просто выйти из игры. Мы могли бы улететь в Арубу, или еще куда.

Я только посмотрел на него.

– Ну ладно, – сдался он. – Ты не отступишься. Я просто надеялся на лучшее – ведь могу я надеяться, или нет? Мне просто тошно при мысли о том, что придется сидеть в стороне, когда тебе, возможно, понадобится моя помощь, – он вдруг нахмурился. – Сукин сын вонючий! Ты нарочно это делаешь, чтобы защитить меня, да?

– Ну, выглядит так, – сказал я. – Считай это платой за твои таблетки.

Он поморщился, но кивнул.

– И спасибо, – добавил я вполголоса. – Ты говорил дело. Отдых был мне необходим.

– Еще бы не дело, – хмыкнул Томас. – Ты бы на себя тогда посмотрел – словно вот-вот в обморок брякнешься. Да у тебя и сейчас вид так себе.

– Я жрать хочу. Ты эти оладьи на завтрак готовишь – или так, для украшения?

– Поиздевайся здесь еще, – отозвался Томас. Он вывалил готовые оладьи из миски на тарелку и поставил ее на стол рядом с бутылкой кленового сиропа. – Вот. С днем рождения.

Я зажмурился. Потом посмотрел на оладьи. Потом – на него.

– Мне, конечно, полагалось бы вручить тебе подарок, но… – он пожал плечами.

– Нет, – пробормотал я. – То есть, нет, все о'кей. Я просто не ожидал, что ты об этом помнишь. С тех пор, как Сьюзен уехала, никто не вспоминал о моем дне рождения.

Томас положил оладий на себе и поставил на стол чистую тарелку для Баттерса. Потом сел за стол и принялся за еду. Сиропом он оладьи не поливал.

– Только не превращай это черт-те во что. Я, типа, сам удивляюсь, что вспомнил, – он кивнул сам себе и сменил тему. – Значит, ты думаешь, это Гривейн и Собиратель Трупов выключили свет?