Бархатные мечты

В его глазах загорелся чувственный огонек, и Кира довольно улыбнулась. Она переплела свои пальцы с его пальцами и, встав на цыпочки, легонько поцеловала его в губы и в кончик носа.

Внезапно ее кольнуло легкое беспокойство. Она слегка отстранилась, чтобы заглянуть Грегу в глаза, но его глаза были закрыты, а губы тянулись к ее губам. Она ответила на его поцелуй, но беспокойство не проходило. Он слишком хочет ее тело, всегда хочет, жаждет его. Кажется, что все остальное его не интересует. Он много говорит о любви, но, похоже, под любовью понимает один секс. А она испытывает к нему нечто большее, и это острое до боли чувство любви может притупить только ощущение его тела — рядом, близко, в себе. Она оторвалась от его губ, чтобы через секунду снова приникнуть к ним еще более яростно.

— Дорогая, ты — нечто! — сказал Грег, поднимая ее на руки и бережно укладывая на кровать. — Мне жаль русских мужчин! Они не понимают, что теряют. Под твоей северной хрупкостью скрывается настоящий испанский пожар страстей!

Он неторопливо снял с нее одежду, попросил, чтобы она то же самое проделала с ним. Кира тоже не спешила. Ей было приятно наблюдать, как у него возрастало возбуждение по мере того, как она нарочито старательно расстегивала каждую пуговицу на его рубашке.

— Ты опасная женщина, — пробормотал он, потянув ее на себя, прежде чем она успела спросить, что он имел в виду.

«Странно, — мелькнула в голове мысль, — он употребил по отношению ко мне то прилагательное, которое и я выбрала бы для его характеристики». Она наклонила голову и поцеловала его, ее волосы упали, образовав занавес вокруг их лиц.

«А ведь он причинит мне боль». Но сейчас у нее не было ни времени, ни желания думать о будущем.

18

Занятия сегодня явно не ладились. Во-первых, погода совершенно не располагала к размышлениям о науке. Стояли последние сухие и теплые дни золотой осени. Во-вторых, лектор нес какую-то явную чушь о типологическом сходстве Булгакова и Грибоедова. Первые полчаса Женя с Ирой развлекались, составляя с его слов современную сценическую интерпретацию «Горя от ума». Потом им это надоело, и они занялись более интересными вещами.

— Я все-таки не понимаю, почему бы тебе не поехать. Разве у нас так много компаний, где весело проводят время? И Димка о тебе спрашивает, да и вообще все. Поехали!

— Меня в полчетвертого Володик у метро ждет, ты же знаешь!

— Опять кастрюли выбирать отправитесь? Сколько можно!

Женя недовольно поморщилась и ничего не ответила. А что отвечать — Ирка все и так знает. Как Женя ни старалась сохранить лояльность по отношению к жениху, она не могла скрыть от себя самой, что он раздражает ее все больше и больше. И поехать с Иркой ей хотелось не только для того, чтобы увидеть Андрея, как она себя убеждала, а просто так: уж больно легко и хорошо было с этими ребятами.

Знакомство, начатое в Софрино, естественно продолжилось в Москве. У Иры полыхал роман с Игорем, и, как всякая влюбленная женщина, та сейчас была слепа и глуха к посторонним переживаниям. Только этим и можно было объяснить настойчивость, с которой она пыталась затащить Женю в их компанию. По ее логике, если Жене надоел Володик, то она имела полное право развлечься на стороне. И Женя развлекалась бы, если бы не Иркины постоянные рассказы об Андрее и Оле. По ее словам, они со дня на день тоже отправятся в загс. Оля, кажется, уже к нему переехала. А Иркины летние прозрения насчет чувств Жени к Андрею давно улетучились. Сейчас Ирке было не до того; даже то, что ей говорили прямо в лоб, она в своем дурацком влюбленном опьянении пропускала мимо ушей.

Женя же была слишком самолюбива, чтобы плакаться на неразделенную любовь, даже лучшей подруге, и поэтому предпочла бы ни с кем из этих ребят не встречаться.

— Ну как, поедешь? У Димки родители укатили на дачу, квартира в его распоряжении всю неделю, до выходных.

— Я же сказала — не могу.

— А в выходные мы рванем на дачу к нам, в Барвиху. На шашлыки! Соглашайся! Хоть вместе с Володиком, если он тебя теперь никуда не отпускает.

Женю передернуло: еще чего не хватало, с Володиком! Да он своим занудством любую компанию достанет, а ей краснеть!

— Ирка, я же сказала: не могу, не приставай! И вообще, я-то зачем тебе нужна? Тебе что, Игоря не хватает? Что ты ко мне привязалась?

— Ну-у, — протянула Ира, — я думала…

Однако продолжить ей не удалось, так как преподаватель стал диктовать список литературы, и поневоле пришлось отвлечься на учебный процесс.

По дороге к метро Ирка продолжала щебетать о каких-то пустяках, но Женя слушала ее вполуха, пытаясь подавить раздражение, охватывавшее ее всякий раз перед встречей с Володей. Себе она уже давно призналась, что и заявление в загсе, и решение скорей выйти замуж, да и вообще весь этот «роман» с занудным и правильным мальчиком — досадная ошибка. Непонятно только, как из всего этого выпутываться? Володика, конечно, жалко, но при других обстоятельствах она уж как-нибудь сообщила бы ему о своих изменившихся планах. А так… Андрей не для нее, он любит другую и скоро женится. И она этого просто не переживет, если останется совсем одна. Женя цеплялась за Володика, свадьбу и хозяйственные заботы, как за спасательный круг, вытаскивающий ее из отчаяния, из мыслей о том, что могло бы быть, но никогда не будет…

— Ну, привет, я побежала! Вечером созвонимся. — Ирка помахала рукой и быстренько скрылась в метро.

Женя вздохнула и пошла к Володе, стоявшему на своем обычном месте у книжного киоска.

— Здравствуй, киска. Голодная? Можем зайти в кафе, а пока вот, держи. — Володя достал из «дипломата» бутерброды, аккуратно завернутые в фольгу, и протянул Жене. — Знаешь, я, пока тебя ждал, зашел в «Свет». Там потрясающие люстры, то, что надо! Давай быстренько забежим туда, а если тебе не понравятся, поедем в «Москву».

— Володик, можно не сегодня?

— Как это? Мы же планировали…

— Ну и что, что планировали! Я устала. Могу я устать?

— Можешь, киска, ты все можешь. Устала? Ладненько, отложим на завтра. Пошли тогда в пиццерию.

Володя попытался обнять Женю за плечи, но она недовольно сбросила его руку.

— Володик, извини, не хочу я в пиццерию. Я устала и хочу домой.

— Да что с тобой сегодня! Голова болит? Слушай, а ты часом не заболела? — Володя обеспокоенно заглянул ей в глаза.