Барин и крестьянин в России IX–XIX веков. Влияние исторических событий на земельные отношения во времена Киевской Руси, в монгольский период и последние 150 лет крепостного права

Наряду с ростом торговли в условиях рыночной экономики увеличивалось использование денег. В докиевскую эпоху средством обмена служили скот и меха, использовались и иностранные монеты. Во времена Киевской Руси во всеобщее употребление вошли металлические деньги. Монеты чеканились с начала XI до первой четверти следующего века. Также были в ходу небольшие серебряные слитки, имели широкое распространение и иностранные монеты.

Городская жизнь развивалась быстрыми темпами, так же как это происходило в современной Западной Европе. Разрастались старые города и появлялись новые. Киев превратился в самый крупный европейский город. Титмар Мерзебургский (975—1019) поведал в своей хронике о его 400 церквях, восьми рынках и «бесконечном множестве» людей. Адам Бременский (1076 г.) писал, что Киев соперничал с Константинополем, а русский летописец сообщал, что большой пожар, бушевавший в городе в 1124 г., уничтожил 600 церквей. Летописцы той эпохи непреднамеренно приводят частичный показатель роста городских поселений, поскольку, хотя они и не слишком интересовались освещением таких мирских вопросов, как рост городов, они часто упоминали их названия в своих рассказах о героизме, предательстве и благочестии. В своих летописях за IX и X вв. ими упоминается 24 города, за XI в. – еще 62, а за XII в. – также еще 120 городов, то есть всего 206 городов. Напротив, только 32 из них впервые упоминаются поименно в источнике XIII в., когда (как будет видно далее) стала наблюдаться устойчивая тенденция к упадку экономической жизни.

Предположительно большинство из этих городов служили главным образом торговыми центрами, но многие из них занимались также ремесленным производством. Обычно рынки сбыта ремесленных изделий ограничивались окрестностями, но некоторые из этих изделий продавались за сотни миль и даже в чужие земли. По мере расширения рынков сбыта технические приемы ремесленных мастеров усложнялись, а специализация возрастала. Русский историк Рыбаков в своем монументальном труде по истории древнерусского ремесла смог выявить до шестидесяти особых ремесел в некоторых городах XII и начала XIII в.

Колонизация новой территории стала еще одним свидетельством того, что этот период являлся периодом экономического роста и имел дальнейшее сходство с теми процессами, что происходили на Западе. В Западной Европе поселенцев вытеснили за старые границы, и волна немецких колонистов хлынула на Восток через Эльбу. В России славянские колонисты переселились из старых районов поселения в лесной треугольник, образованный рекой Окой и верхней Волгой. Поначалу мигрантов было немного, но в XI в. их число возросло. На первом этапе заселения большинство пришельцев были новгородцами, перебравшимися в новые места в поисках пушнины и других продуктов леса, или земледельцами, ищущими лучшую почву, чем они могли найти на своей неплодородной родине. Затем поселенцы начали перебираться из Днепровской долины. В конце XII и в XIII в. поток миграции быстро возрастал, но эти более поздние переселенцы искали убежища от нашествий новых кочевников, угрожавших Приднепровью, а также от внутриполитических и экономических неурядиц. Так что их передвижение, таким образом, не является свидетельством развития, поскольку колонизация проходила уже и до этого времени; скорее оно служило доказательством обратного явления – экономического упадка старой зоны расселения.

Россия в XII и начале XIII в.

Все эти изменения, а особенно рост городов и колониальное движение вплоть до конца XII в., позволяют сделать вывод о значительном увеличении населения в киевский период. В землях Западной Европы во время длительного подъема экономической жизни в эти столетия отрывочные и неточные данные указывают на удвоение и даже утроение населения. К сожалению, демографической информации о Киевской Руси настолько мало, что даже самые приблизительные обобщения о размере или росте населения не могут считаться достаточно надежными.

Из-за скудности данных характер основного занятия массы людей в киевскую и докиевскую эпохи долгое время служил предметом споров среди историков. Одни ученые утверждали, что большая часть населения зарабатывала себе на жизнь такими лесохозяйственными занятиями, как рыбная ловля, охота и сбор меда, и что оседлое земледелие имело второстепенное значение в их экономике. Предполагалось, что торговля продуктами лесного хозяйства обеспечивала основу экономического развития вплоть до распада Киевского государства. Но перенос центра жизни страны на северо-восток изолировал людей от старых торговых связей и рынков, и только после этого оседлое земледелие стало их главным занятием. Напротив, другая группа историков утверждала, что земледелие было основным источником средств к существованию для большинства людей до и во время киевской эпохи, а также и после нее.

То, что в эти ранние века как местная, так и межрегиональная торговля была обширной и что главными товарами русского производства являлись продукты лесного хозяйства, достоверно установлено письменными, археологическими и языковедческими свидетельствами. Более скудные данные о группе торговцев указывают на то, что многие люди, как славяне, так и иноземцы, были предприимчивыми купцами, но главными иноземными торговцами в Киевской Руси, по всей вероятности, были князья и их приближенные – истинные варяги, впервые пришедшие на Русскую землю в поисках богатств, которые предстояло приобрести посредством мирной торговли или силы, в зависимости от обстоятельств; пиратство часто становилось начальной стадией торговли. Возвысившись до положения правящей клики над территорией, расположенной в бассейне Днепра, они продолжали вести торговлю, используя свое новое превосходство для обеспечения высоких прибылей. Константин Багрянородный, правивший Византией с 945 по 959 г., в наставлении, которое он составил для своего сына по управлению империей, писал о том, как русские князья (он называл их архонтами) со своими свитами каждое лето прибывали в Константинополь из Новгорода, Киева и других речных портов. Их суда – изготовленные путем выдалбливания ствола дерева – были загружены до самых фальшбортов товарами. (Пятьсот лет спустя после того, как Константин написал свое руководство, Иосафат Барбаро, венецианский посол к крымским татарам, рассказывал о русских купцах, плававших по Волге на похожих судах. Барбаро писал, что «в русских лесах растут огромные деревья, которые, будучи выдолбленными изнутри, служат для лодок-моноксил, таких больших, что они способны перевозить одновременно восемь или десять лошадей и столько же людей».) Константин пояснял, что каждую зиму князья и их свита передвигались по Русской земле, взимая дань со славян, подчиненных их власти. Наиболее часто упоминаемыми в источниках предметами их грузов служили меха, мед, воск и рабы. Они обменивали эти товары на предметы роскоши, такие как шелка, вина, фрукты и искусно изготовленное оружие.

Несмотря на неоспоримое значение торговли и активную роль в ней князей и их приближенных, имеющиеся данные и, в частности, археологические свидетельства, которые в последние десятилетия обнаруживаются во все большем количестве, явно указывают на земледелие, как на преобладающее занятие основной массы населения, начиная с докиевской эпохи. Даже в пограничных районах, где лесное хозяйство, как можно было ожидать, имело первостепенное значение, поселенцы с самых ранних времен занимались регулярной обработкой почвы. Вероятно, торговля служила главной экономической деятельностью князей и знати, но большинство простого народа обеспечивало себе жизнь, следуя за плугом. Продукты лесного хозяйства служили главной статьей экспорта по той причине, что они больше всего востребовались на внешнем рынке, а не потому, что являлись главными продуктами русской экономики. Во внутренней торговле гораздо большее значение имели земледельческие товары. Жители городов, хотя они, скорее всего, выращивали овощи в своих огородах, большую часть продуктов получали из окружающей их сельской местности. Также велась активная межрегиональная торговля земледельческой продукцией. Новгород, например, приобретал зерно из более южных частей России; есть также свидетельства, что зерно иногда отправляли в Константинополь.

Первоначально использовались две основные системы обработки почвы. В лесных районах применялся подсечно-огневой способ земледелия (подсека). Срубленные весной деревья оставляли лежать до осени, когда их ветки обрубали, а стволы увозили на санях. Следующей весной кусты и щепки вокруг поджигали, после чего производили посев прямо в золу, часто без вспашки. Такой участок использовали непрерывно от двух до восьми лет в зависимости от урожайности. Когда он истощался, его оставляли отдыхать на 10–12 лет (после прекращения хозяйственной деятельности через 40–60 лет восстанавливался лес) и засеивали другую, заранее подготовленную подсеку. Очевидно, что эта нерациональная система была возможна только там, где земля имелась в изобилии и была дешевой. Такой способ земледелия был столь же расточителен с точки зрения вложенного труда. Было подсчитано, что ежегодно приходилось тратить семьдесят рабочих дней, чтобы расчистить, подготовить и обработать один участок (2,7 акра) земли. Одно семейство не было в состоянии обработать необходимый для своего пропитания участок, так что использование подсечной системы предполагало существование некой формы общественной организации.

В лесостепной и степной зонах занимались хлебопашеством. Здесь поле возделывали непрерывно в течение нескольких лет, пока его урожайность не падала. Затем поле оставляли зарастать травой и использовали под пастбище, после чего переходили на другие поля. После неопределенного числа лет поле снова обрабатывалось и засеивалось до тех пор, пока оно снова не истощалось. Регулярной ротации полей в этой системе не существовало. Подобно подсечно-огневой технологии, этот метод был возможен только там, где имелось много дешевой земли.

По мере увеличения населения и роста соотношения человек – земля от этой нерациональной системы обработки почвы пришлось отказаться. Ко второй половине IX в. данный этап, по-видимому, был достигнут даже на севере и северо-востоке, а в долине Днепра от старой системы уже давно отказались. Предположительно преобладающей стала двух- и трехпольная система земледелия, хотя утверждалось, что эта система начала вытеснять старые методы лишь в первой половине XIV в. Собственно, бесспорные свидетельства широкого применения трехпольной системы обнаруживаются лишь начиная со второй половины XV в. На первых стадиях земледелия главными земледельческими орудиями служили топор для расчистки леса и примитивный плуг для обработки поверхности почвы. По мере развития обработки почвы стали использоваться более эффективные орудия. Археологические находки показывают, что настоящий плуг с железным лемехом, запряженный лошадьми или волами, применялся в долине Днепра по крайней мере уже в VII–VIII вв. Ближе к Северу использовалась соха. Это легкое и мобильное орудие, которое тянули тягловые животные или люди, хорошо зарекомендовало себя на неглубоких почвах Севера и продолжало использоваться там вплоть до настоящего времени. Помимо этих орудий, было обнаружено множество других основных сельскохозяйственных инструментов, таких как серпы, косы, мотыги и т. д., относящиеся к киевской и докиевской эпохам.

Усовершенствования в технике земледелия, а также рост числа городов, оживленная внутренняя и внешняя торговля, увеличение ремесленного производства, более широкое использование денег и колониальное движение свидетельствуют о том, что киевская эпоха являлась периодом экономического роста. Улучшение обработки почвы само по себе должно было стать результатом экономического роста, поскольку вполне разумно предположить, что оно произошло в ответ на растущий спрос на сельскохозяйственную продукцию. Это было не единственное нововведение в сельском хозяйстве. Новые формы землевладения и новые методы ведения хозяйства также появились в рамках развивавшейся экономики и в ответ на открывавшиеся ею возможности. Эти изменения в сельском хозяйстве станут предметом рассмотрения следующих двух глав книги.