Барин-Шабарин 5

— Я ни в коей мере вас не тороплю, мой друг, — с явным облегчением сказал Карл Васильевич Нессельроде.

— Господин канцлер, а не скажете, как старый друг, по какой причине меня к себе вызвал Его Величество? — решил сменить тему английский посол.

Даже Гамильтону Сеймуру, прожжённому дипломату и политику, было не особо приятно настолько нагло врать. Разве же может Англия согласиться на предложения России? В кулуарах английского парламента уже давно идут разговоры о том, что Россию необходимо одернуть, заставить охолонуть. Венгерский поход русской армии сильно насторожил английские правящие круги. Но больше всего Англию раздражает то, что Россия может взять под свой контроль черноморские проливы.

Особенно неприятные для английской торговли сигналы поступали с южного направления англо-русских торговых путей, из Таврии, Одессы, ну и всей Екатеринославской губернии. Там перестали закупать английский цемент. Кроме того, почти до нуля опустились показатели продаж английских плугов и другого сельскохозяйственного инвентаря. Кареты почти что не привозятся в русские южные губернии. У них там, оказывается, открылся в прошлом году завод по производству карет! Вот так аграрный край! И так во многом.

А ещё русские умудрились начать продажу своих карет и цемента туркам… А керосиновые лампы? Парафиновые свечи, даже ароматное мыло… Эти товары некоторые английские торговцы начали ввозить в Англию. До чего докатились? Русские одежда, сумки и чемоданы продаются за большие деньги в Англии! Когда должно быть ровно наоборот! Нет, определённо нужно Россию ставить на место, пока там не додумались еще и перевооружением армии заняться.

Сеймур держал лицо. Англия даже пошла бы на разделение Османской империи, но ведь русский император отказался снижать ввозные пошлины на английские товары. Разве же беда в том, что русские промышленные изделия не могут конкурировать с английскими и русские промышленники разорятся? Англия завалит этими товарами Россию, а русским было бы важно сконцентрироваться на производстве хлеба, который стоит отдавать Англии.

— Так когда делить Османскую империю станем? — с улыбкой спросил канцлер Нессельроде.

— Скоро, — солгал английский посол, отзеркалив улыбку русского чиновника.

* * *

Новый дворец был шикарен. Даже славные предки нынешнего султана строили заметно хуже. Правда, со стилем архитекторы не угадали. Всё же барокко — прошлый век, но нельзя не восхититься, каким дворец вышел величественным. Чего нельзя было сказать о самой Османской империи. Гражданские войны, окончательно уничтожили ранее Великую державу.

Многие в империи искренне считали, что османы проигрывают из-за внутренних дрязг. Вот и сепаратисты полезли. А то, что традиционная экономика не отвечает на современные вызовы — на это никто не обращал внимания. Да и армия, сколько бы ни совершали попыток её реформировать, всё ещё оставалась слабой, хотя и многочисленной.

— Посол Франции просится к вам, великий падишах! — сообщил главный евнух, когда султан уже более часа находился в беседке в саду и размышлял о былом величии своей державы и о том, что настанут ли времена, когда слава вернётся. И при его ли власти это будет?

— Пусть подойдёт! — сказал султан нехотя.

Он прекрасно понимал, что ничего хорошего от визита французского посла, пусть и запланированного, ожидать не стоит. Не так давно русские сообщали, что не потерпят надругательства над православием в святых местах. Тогда ещё султан гадал, почему русские об этом сообщают, ведь не сказать, что ситуация в Иерусалиме кардинальным образом поменялась. А оказалось, французский император посчитал несправедливым, что некоторые храмы, столь почитаемые христианами, находятся под контролем Русской Православной миссии.

Казалось бы, вопрос не стоит и выеденного яйца, но уже многим стало понятно, что страсти накаляются, а в центре этого бушующего урагана находится Османская империя. Как это случалось уже неоднократно, турок подговаривают на войну с Россией. И самым обидным для султана было то, что всё это происходило как будто бы и без его ведома и влияния.

К беседке под раскидистым лавровым деревом тем временем уже подошёл полноватый мужчина с седеющими, но всё ещё пышными бакенбардами. Он был одет, скорее, по английской моде. Строгий костюм из плотной шерстяной ткани, на поясе — золотая цепочка от неприлично дорогих золотых часов, украшенных бриллиантами.

Жан Шарль Мари Феликс де Лавалетт мог себе позволить и дорогой костюм, и прекрасные часы. Он был очень богатым человеком, женатым на вдове американского банкира. Так что даже своей службой он во многом тяготился. Лишь одно искренне радовало Жана де Лавалетта — в коем веке его Франция не враждует с Англией. Не было француза во Франции, который больше, чем Лавалетт, любил бы Англию.

Французский посол в Османской империи был открытым англофилом, искренне ратовал за сближение Франции и Англии и делал теперь все, чтобы две европейские державы, плечом к плечу… Заставили русского медведя сидеть в берлоге и не высовываться. Возможно, в другой политической обстановке дипломат оказался бы не у дел за такие свои взгляды, однако сейчас он и ему подобные приближаются императором Луи Наполеоном.

— Я слушаю вас! — сказал султан, делая вид, что ему больше интересно рассматривать колонны в беседке, чем разговаривать с французским послом.

— Нет, это я вас слушаю, Ваше Величество! — неожиданно и нисколько не смущаясь сказал посол.

Куда там теперь смотреть на колонны! Оставалось рассматривать наглого, слегка лысеющего мужчину. Как же сейчас хотел Абдул Меджид, чтобы рядом с французом оказался верный янычар, чтобы отрубить голову наглецу только по одному косому взгляду в сторону султана! Но эти времена ушли.

— Если вы продолжите разговаривать со мной в таком тоне, то не стоит и рта раскрывать, — несколько волнуясь, отчего акцент падишаха стал более очевидным, сказал Абдул Меджид.

— Подобного тона никогда бы я себе не позволил, если бы вы выполнили то, что ранее обещали! — не растерялся де Лавалетт.

— Вы подталкиваете меня к войне, — озвучил очевидное Султан.

— Разве же вам война не нужна? Разве не нужно при помощи военных действий решить все свои внутренние проблемы? — поинтересовался французский посол. — И кто сказал, что русские не умоются, не отступят, получив пощечину? Разве они входят с кем-нибудь в военный Союз, чтобы надеяться победить вас?

— Англия! Как она отреагирует? Пусть во Франции и есть свой Наполеон, да только не тот, — с ухмылкой отвечал Султан.

Абдул Меджид и вовсе хотел прогнать француза, едва ли не оскорбившего его. Однако в последнее время именно Франция становится главным экономическим партнёром Османской империи. Львиная доля вооружения, которая так необходима армии гордого султана, приходит из Франции. Да, это старые образцы, а с ними лишь немного новейших французских и бельгийских ружей, но Османская промышленность не способна даже к производству того оружия, которое в Европе устарело.