БАРmen

Все наверное помнят прощальный пионерский костёр, эта такая старая и добрая традиция родом из советского прошлого, так же как и День Нептуна. В нашем отряде подготовка к этому событию шла полным ходом, кто-то нарезал закуску, кто-то уже разливал по стаканам местный самогон на абрикосах, он был крепкий, но при этом мягко пился на удивление и вшатывал просто, что надо. С танцпола уже доносилась музыка и слышались пьяные крики «пионеров», высоко вверх уносились языки пламени большого пионерского костра. И тут я по какому то делу пошёл в сторону столовой по тёмной аллее из густых южных деревьев. Ночи там тёмные, хоть глаз выколи, двигаешься бывало на полном автопилоте.

Слышу голоса и ругань трёх человек, по голосу узнаю, что один из них – Саня, один из наших старших, хороший такой парень, здоровый, добрый, плаваньем профессионально занимался. Потом до меня донеслись маты, звуки ударов, и что-то тяжёлое упало в кусты, и я понял, что это был Саня. С криком «наших бьют!» я залетаю в свой отряд, и тут начинает происходить что то невообразимое. Мы быстро превращаемся в толпу чем попало вооружённых малолеток, разгорячённых парами самогона и жаждой крови. Кто выламывает прутья из кроватей, кто хватает дубину или цепь, были такие, кто это привозил с собой, и с чудовищными криками эта толпа бежит искать двоих избивших нашего товарища. Наверно сложно представить что-то более страшное, чем толпа пьяных, на всё готовых «пионеров».

Этих двоих мы нашли возле самого костра, они, как ни в чём не бывало, стояли и покуривали возле него, и тут то для них и началась настоящая кровавая и жестокая баня. Это были два здоровых рослых мужика лет 30, как позже оказалось, они были местными ментами, приехавшими в поисках развлечений и баб в наш лагерь. Оба были изрядно пьяны, и Саня им просто попался под руку на их пути, и как обычно слово за слово. Они встали спина к спине, в их глазах читался ужас от того, что они понимали, что сейчас будет бойня, из которой дай Бог они уйдут живыми, но что они могли против толпы озверевшей и пьяной молодёжи.

Волна за волной, как вспенившееся море, на них накатывалась толпа малолеток, и вскоре они уже лежали в порванных рубашках, все в крови, и только с огромным трудом всем взрослым, что были в лагере, удалось остановить эту настоящую мясорубку. Вид крови распалял озверевшую толпу и их было не унять. Боюсь, если бы не они, то мы просто забили бы их до смерти и даже не заметили. Именно тогда я впервые почувствовал, ЧТО значит быть частью толпы, и на что она способна в своём безумии и ярости.

На следующий день мы уезжали домой в сопровождении машины ОМОНа, те двое чудом остались живы, и справедливости ради стоит отметить, что мы сами боялись ответных действий местных мусоров. Боялись, и тем не менее, настоящее чувство гордости Победителя вылезало у каждого участника той ночной потасовки. Да, мы смогли, вместе мы сила, и особенно было приятно осознавать, что это были не просто мужики, а местные менты.

В этом лагере я был наверное раза четыре, это была прекрасная школа жизни, потому что в отряде были ребята разного возраста, из разных районов нашего города, из разных семей, это был маленький жестокий мирок, в котором были свои законы и правила, и в котором я многому научился, и о тех временах я вспоминаю с тёплой улыбкой на лице до сих пор.

6-я школа

Каким-то чудом я попал учиться в лучшую, как на тот момент считалось, школу города, с углублённым изучением английского языка, Гимназия №6, наверное самое блатное заведение по тем временам в Архангельске. Там учились дети из администрации, горкомов, обкомов, МВД, всяких разных шишек и других привилегированных позднего советского времени, а это шёл 1985 год. Утром в наш детский сад приехала специальная комиссия из нескольких человек, как потом позже выяснилось, нас распределяли по разным школам города. Садик находился прямо напротив моего дома, и я ходил туда сам, к самостоятельности пришлось привыкать достаточно рано, родители были с утра до вечера на работе, а когда в пять лет у меня появилась маленькая сестра Лида, то и вовсе стало не до меня.

В детском саду на комиссии мне задали один вопрос, я жутко нервничал тогда:

– Мальчик, представь, что грузовик привёз в магазин яблоки, и сначала выгрузили два ящика, а потом ещё шесть, сколько ящиков выгрузили всего?

Я ещё тогда про себя подумал, ну какой же лёгкий вопрос, и просто тут же ответил:

– Восемь ящиков.

Все в комиссии переглянулись и одобрительно закивали головами. «Какой умный мальчик, давайте его в шестую отдадим» – сказала мне тётя в очках, которая спрашивала про яблоки. Вот так в советское время можно ещё реально было пробиться на верх с помощью собственных мозгов, и это наверное было в последний раз, но этот момент я хорошо запомнил. Было приятно услышать похвалу от этой незнакомой и умной тёти в очках, дома меня редко хвалили, и осознать себя этаким смышлёным пареньком.

Вспоминаю я эти школьные годы с приятным трепетом внутри, школьную форму, своих учителей и одноклассников. Здание школы располагалось прямо в центре города на Троицком проспекте, практически у самой набережной, которая являлась одним из основных мест в городе, где любил проводить время народ. Рядом была старая немецкая кирха с огромным органом внутри, помню его первые звуки произвели на меня поистине неизгладимые впечатления. В целом к музыке я был равнодушен, ибо слух у меня был откровенно паршивый, но орган ходил слушать с большим удовольствием. Под него у меня начинали приходить первые мысли о Высших силах, Боге и предназначении.

В школе был очень сильный преподавательский состав, и я благодарен учителям за те базовые знания, которые в дальнейшем послужили мне добрую службу в моей жизни. Моими любимыми предметами были история, которая многое объясняла в этой жизни и литература, где я черпал тонны полезной и поучительной информации, которой так не хватало в моём окружении.

Не любимыми были физика, которую я так и не понял, и английский язык, там мы не сошлись характерами с Ниной Дмитриевной. «Ниндзя Дмитриевна», как в шутку звали мы тогда её, была строга и любила дисциплину, а это не было моей добродетелью. В итоге я часто выгонялся ею из класса за всякие проделки и нарушение так обожаемого ею порядка. Но благодаря ей и вечной тройке по английскому в дальнейшем я всегда понимал английскую речь и весьма сносно общался сам. В советской школе с английским уклоном хочешь – не хочешь, а тебя гарантированно научат говорить, и даже такой своенравный ученик как я, хоть и часто проводивший время за дверью класса, ещё ни раз вспоминал с благодарностью своего нелюбимого в то время преподавателя.

В целом учёба давалась мне легко, но было часто очень скучно, и я находил развлечения во всякого рода играх, мелких пакостях со своими одноклассниками. Сейчас, уже просматривая свою почти 40-юю историю жизни, я понимаю, что часто именно скука гнала меня вперёд на встречу дальним и близким командировкам. Книги стали для меня предметом обожания, они стали моей отдушиной среди бледных будней и скуки обыденности, в них я мысленно переносился в разные миры, то это были миры американских ковбоев и свободолюбивых индейцев, так великолепно созданные Майн Ридом, то необъятные просторы космоса, я бороздил с межгалактическими огромными кораблями Гарри Гаррисона, то переносился в царскую Россию с её балами, гусарами и дворянством, читая русских классиков. Я читал взахлёб, проглатывая одну книжку за другой и понимал, что есть другая жизнь, полная опасностей, приключений, любви, страсти, предательств, побед и поражений, и что вот в этом и заключается вся суть бытия, в этом и есть вся соль, но через какое то время я отводил взгляд за окно, а там был всё тот же унылый пейзаж серого города, серых людей и серого, такого грустного временами северного неба.

А ведь была идея справедливого общества, всеобщего равенства и братства, мира во всём мире и мы свято верили во всё это. Нас учили творить добро, помогать людям, приходили ветераны и рассказывали нам об ужасах не так давно отгремевшей Великой войны, когда весь народ, как один, и стар и млад, встали плечо к плечу на защиту нашей Родины и с помощью невероятных усилий и невосполнимых потерь они смогли подарить нам мирное небо над головой. Глядя в их глаза и увешанные орденами и медалями мундиры я понимал какой ценой нам досталась эта победа.

«Немцы умели воевать, Серёжа» – говорил мне дед, когда я довольный, надев его танкистский старый шлем, сидел рядом с ним и с замиранием сердца слушал его истории. Для него это были долгие 7 лет проведённых на знаменитом Т-34, в котором он объездил полмира. Что и говорить, это были другие люди, опалённые болью войны, пережившие бомбёжки, голод, лишения и научившиеся несмотря ни на что мужественно смотреть смерти в лицо, они знали горькую цену победы. Почему же так до неузнаваемости изменился этот мир, почему на смену им, таким сильным, выносливым и несгибаемым трудностями войны, в общество пришла слабость, безволие, пьянство и жажда наживы? Куда мы растеряли всё то, за что наши деды заплатили такую страшную плату ценой собственной крови и лишений? Почему прошло каких то 50 лет, а в нашем обществе произошла такая чудовищная подмена понятий, ценностей и убеждений? Я чётко почувствовал это на себе, когда родился и вырос в Советском Союзе, а подростком оказался в незнакомом мне мире, где уже были другие нравы и «золотой телец», как новый Бог, стал неумолимо поглощать одну душу за другой. И тот безопасный мир советских улиц, где мы часто гуляли до глубокой ночи, стал резко превращаться в район боевых действий разных ОПГ города, где как в джунглях стал править тот, кто сильнее.