Барон Дубов 2

— Ваше Преосвященство! — в комнату вошёл ещё один гвардеец. Он держал в руке продолговатый и слегка оплавленный предмет. — Мы нашли это на складе.

Вергилию хватило одного взгляда, чтобы понять, кто во всём виноват.

— Он не пострадал? — коротко уточнил жрец.

Гвардеец мотнул головой:

— Никак нет, Ваше Преосвященство.

— Тогда приступаем к выполнению плана прямо сейчас. А этих… уберите с глаз моих. Навсегда.

Раненых воинов тут же схватили и потащили к выходу. Они кричали и молили о пощаде, но Вергилий знал, что без жертв в таком деле не обойтись. Возможно, сам Омур увидит его старания и осенит своим благословением.

* * *

Комната Дубова.

Утро.

— Коля. Коль, проснись, завтрак проспишь, — будил меня знакомый женский голос.

Ответил я чисто автоматически:

— Ещё пять минуточек, мам.

Потом вдруг почувствовал движение воздуха и перехватил ладонь Лакроссы, летящую к моему лицу. Только потом открыл глаза. Щёки девушки приобрели сочный бордовый оттенок, а губы надулись.

— Мне всего восемнадцать, Дубов! Ты с ума сошёл?!

Мда, а ведь меня ещё отец часто будил. Если бы я перепутал её спросонья с мужиком? Утыкала бы своими копьями, как ёжика!

— Это всё твоя музыка, — буркнул я нарочито обиженным тоном.

— Это ещё почему?! Чтоб ты знал, другие мужчины падали в экстаз от моей игры на кожаной флейте!

Я непроизвольно хмыкнул. В какой момент я ей скажу, о чём все думают, когда она так говорит? Определённо не сейчас. Но девушку надо успокоить. Я привёл её в ярость, а теперь пришло время тушить огонь.

— Твоя флейта отправила меня в живой сон о более прекрасных временах. И если бы ни звук твоего дыхания, я бы не вернулся оттуда никогда.

Лакросса встала на колени прямо на кровати и подбоченилась. После сна её прическа растрепалась и выглядела неряшливо и… сексуально. Осталось только смахнуть остатки обиды лёгким поцелуем. Что я и сделал.

— Лесть, — сказала она, стараясь оставаться неприступной. Но взгляд смягчился и стал игривым: — Грубая, но приятная.

— Ой, вы уже проснулись?

— А! — вскрикнул я от неожиданности.

Княжна Онежская вышла из душа с мокрыми волосами и в одних трусиках. Волосы прикрывали соски.

— У тебя есть ключи от всех моих комнат, что ли? — возмутился я.

— Как ты здесь оказалась? — спросила оркесса. — Я запирала дверь.

Василиса пожала плечами.

— Когда я хочу согреться, меня никакие преграды не удержат. А ты? Сыграла свою музыку? Вам понравилось, барон Дубов?

В глазах-льдинках княжны мелькнуло что-то незнакомое. Ревнует? Или просто не знает, что было на самом деле? Я решил не вносить ясности. Просто пожал плечами, загадочно улыбнулся и пошёл в душ. Всё-таки есть я хотел, и очень сильно. Вчерашний ужин я пропустил.

На завтрак мы отправились в ту же самую столовую. Кормили там вкусно и на убой, так что менять её я не видел смысла. Особенно сейчас, когда я так голоден.

Гилленмор гудел, как улей, в котором хорошенько поворошили палкой. Первой мелькнула мысль, что это из-за моей вчерашней ревизии на складе жрецов, но я её отмёл. Не могла наделать столько шума серия взрывов в глубине горы, к которым даже рыбы привыкли. А если жрецы готовят что-то не совсем хорошее, то они бы точно попытались скрыть произошедшее. Иначе зачем им оружие в той глуши? Загадки, загадки, загадки.

Гномы сновали мимо нас с раскрасневшимися лицами и взмыленными задницами. Учеников академии будто вовсе не существовало. Пробегали как гвардейцы жреца, так и обычные солдаты гномов. Что-то явно происходило. У меня появилось нехорошее предчувствие, но оно отошло на задний план, когда мы зашли в столовую.

Услужливые гномы и гномихи (или гномессы? Нет, лучше гномихи) в белых передниках и тёмных рубашках ставили на столы подносы, полные еды. Чего там только не было! Копчёные сосиски, блестящие от жира и сока, омлет, от которого струится ароматный пар, овощи, запечённые на гриле, целая россыпь тарелок со свежей, румяной выпечкой, гора, нет… ГОРА хрустящего бекона и ещё целая куча закусок и соусов. Я начинаю влюбляться в этот город. Если гномы всегда так завтракают, в следующей жизни хочу быть гномом.

А вот Сергея Михайловича я не увидел, хотя за столом для сотрудников академии уже сидели медсестра и другие люди. Может, он уже позавтракал и ушёл готовиться к экскурсии в кузни? Жаль, я хотел успеть поговорить с ним до неё.

Несколько студентов тоже уже завтракали, так что и мы с княжной и оркессой сели за стол. Девчонки набрали себе всяких салатов и прочего низкокалорийного и несъедобного. А парни факультета набросились на мясо и омлет. Впрочем, как и я. Только и успевал запивать крепким кофе воздушный и почти невесомый омлет с хрустящими полосками бекончика.

И лишь одна Лакросса выделялась на фоне остальных девушек. Она тоже ела мясо и задорно хрустела поджаренными овощами. Это заметил и граф Дорофеев. Он хмыкнул, встряхнув отрастающими медными завитушками волос.

— Восполняете потерю калорий после игры на кожаной флейте, госпожа Морок?

Несколько студентов побледнели и с завистью посмотрели на меня. А один и вовсе тихо заплакал.

— Мхм, чавк-чавк! — ответила девушка графу и показала ему средний палец.

Дорофеев хохотнул и обратился ко мне:

— Как оно, господин Дубов? Вижу, тоже восполняете острую потерю белка. Скажите, правду ли говорят, что оркские девушки самые трудолюбивые и старательные?

Остальные с любопытством уставились на нас двоих. С Дорофеевым мы сидели друг напротив друга, нас разделяло только блюдо с пышными творожным ватрушками. Они прямо таяли на языке, оставляя только вкус ванильного облака. Я положил столовые приборы вдоль тарелки.

— Слушай, граф, я скажу тебе две вещи, и ты должен их запомнить на всю жизнь. Первое: чарующие звуки кожаной флейты должен услышать каждый мужчина. Я повторю, чтобы ты понял. Каждый. Мужчина. Смекаешь?

Щека у парня дёрнулась, а взгляд ожесточился. Смекает, и ещё как.

— И прежде чем скажу вторую вещь, задам вопрос. Ты же вроде нормальный для аристократа? Помогал, когда проклятье Скомороха косило людей…

— Не знаю, что ты себе возомнил, Дубов, — приосанился Дорофеев. — Но в бою своих не бросают. Это любой дворянин знает. А сейчас мы не в бою, так что изволь пояснить свою дерзость.

— Обойдёшься. Второе: у тебя всего несколько секунд, чтобы извиниться перед девушкой, или я сломаю тебе нос. Что и как она делала сегодня ночью касается только её и меня. И, может быть, княжны Онежской.