Барон Робинзон

— Отлично выходит, - возразил Гозье.
– Смотри не на архитектуру, да, она ужасна, вынужденно, а на то, символом чего является этот дворец.

— Символ дружбы и союза народов, - подумав, ответил Лошадкин.
– Как сама Дружба, только дворец внутри нее.

— И жилище посланца богов, поэтому он выше других зданий, - добавил Гозье.

Часть земли и камней Лошадкин, вместо подъема дна моря, пустил на холм для дворца, словно повторял мыс с замком, где обосновалась экспедиция. В прошлом такие замки внутри городов служили не только жилищем феодалов (или город просто нарастал вокруг подобных крепостей), но и последней линией обороны, прибежищем для горожан, если враги все же входили внутрь.

Здесь такого не требовалось, и Лошадкин не стал возводить многометровых стен, но все равно, дворец возвышался над Дружбой и стоял немного наособицу. Теперь Михаил задумался над тем, не стоит ли сильнее слить дворец с городом? Подумал и решил, что нормально, раз уж речь зашла о "посланцах богов".

— Надо будет, наверное, еще общий храм туда пристроить, - решил он.

— Неплохая мысль, - одобрил Маниш.
– Что-нибудь нейтральное, без персонализации богов.

Религии мордахов, хрокагов и ламассов были просты и незамысловаты (не то, чтобы Лошадкин особо вникал) и они почитали солнце, небо и природу, где детали разнились, в зависимости от племени: лес, степь или воду. У ламассов был ужас глубин, мордахи и хрокаги верили в безволосых "исчадий зла", живущих под землей и вылезающих в ночи, чтобы пакостить. Описание их напоминало кротов и краглов одновременно, приписывали им всякое и эти самые исчадия зла, за которых приняли в том числе и землян, вряд ли существовали на самом деле.

Местные не возводили монументальных храмов, но они в целом не строили ничего огромного. Молельные места и капища у них имелись, и скорее всего Лошадкину предстояло воспроизвести именно их, только в камне.

— И без жертвоприношений, - добавил Михаил, - в знак начала новой эпохи и дружбы.

— Когда все три народа вместе идут резать соседей, - отозвался Гозье.
– Не предлагали еще?

— Что-то там робко намекали, но я не особо вслушивался. А у вас как, с избранными жрецами?

— Желающих много, толковых мало, все, как всегда.

— Изучаешь биоценоз?
– вдруг осенило Лошадкина.
– И нас в том числе?

— В том числе, - согласился Маниш.
– Хотя у нас тут не совсем биоценоз, но все мы занялись чем-то другим, сам знаешь. Учеба, да, о которой ты говорил. Мы пытаемся отобрать тех из местных, кто смог бы потом не пучить восторженно глаза, а именно что учить и разносить наши слова, а также давать отпор.

— Разве не ты только что насмешничал над войной и общей резней?

— Насмешничал и буду, и продолжу возражать против нее, имей это в виду, Михаил.

— Я?

— Ты же главный посланец богов в глазах местных. И не говори, что тебе не нравится ими командовать.

— Ты преувеличиваешь!

— Поспорим?

Лошадкин замер, обдумывая предложение. Командовать он никогда особо не любил, да и дурное начальство над собой плохо терпел, вот и ушел во фрилансеры. Но в то же время, было нечто приятное в этой ипостаси барона Робинзона, он командовал и местные бежали выполнять, вместо бесконечных разговоров, сомнений и попыток рассказать, как у него ничего не получится.

— Одно дело - давать отпор тем, кто пришел сам, и да, здесь добро должно быть с кулаками. Мы же никогда не говорили, что мы добренькие и потому беспомощные?

— Не говорили.

— Многие почему-то приравнивают эти понятия, - продолжал Маниш, - даже там, в космосе, и Земле пришлось дать несколько раз по зубам тем, кто счел нас слабыми. Здесь примерно то же самое, только в меньших масштабах. Защита и сила, помощь соседям - да, резня - нет. С этим ты спорить не будешь?

— Не буду, - согласился Лошадкин.
– Вообще, хотелось бы обойтись без войн, но не удастся, да?

— Конечно, придется выбить зубы тем, кто сочтет нас слабыми, - мрачно усмехнулся Маниш.

— Ты скучаешь по Земле?
– вдруг спросил его Михаил.

Наверное, потому что с Манишем он общался больше всех, да и возраст их примерно совпадал. Несмотря на весь восторг космоса, другой планеты и работы, Лошадкин вот точно скучал по Земле и друзьям, оставшимся там. И не только друзьям, но эти мысли он старательно гнал, выметал, выбрасывал из головы, а они все равно возвращались.

— Да и в тоже время нет, - ответил Гозье.
– Задай самому себе вопрос, долети мы до места спокойно, разве ты переживал бы о Земле? Ведь ты знал, что летишь на год, а то и больше, если что-то пойдет не так с терраформированием!

— Хм.

— Да, нет связи с Землей, мы не можем улететь, и нас в семь раз меньше, чем живых в экспедиции, но в остальном? Сеть у нас есть, Алекс помогает, все осознают сложившееся положение, так что психозов по этому вопросу не ожидается. Мы сохранили секцию "Васко", а с ней и запасы энергония, различные устройства для создания привычной нам среды. Синтезаторы, полеты, оружие и прочий комфорт. Да, окажись мы здесь не как Робинзоны, а в совсем уж голом состоянии, то сейчас и ранее не вели бы дискуссий и не рассуждали о морали, этике и праве силы. Согласен?

— Пожалуй, - признал Лошадкин.
– Как-то не задумывался над этим.

— Именно! Ты не задумывался потому, что какая-никакая, а привычная обстановка у нас есть! Окажись мы здесь без ничего, то занимались бы выживанием, а не воротили нос от чужих женщин.

Лошадкин только хмыкнул.

— Так что да, я скучаю, переживаю, но в то же время, достаточно легко представить, что мы все еще в экспедиции. Только занимаемся не терраформированием, а живоформированием, если можно так выразиться. Год еще не прошел, экспедиция только началась, и так далее.

— Неплохой подход, - признал Лошадкин.

— Каждый справляется по-своему, но никто же не запрещает попросить совета или помочь другу?
– вопросил риторически Гозье и пожал плечами.
– Так что строй, делай, копай, вживайся, помогай местным и налаживай контакты, и мы займемся примерно тем же. Не думай о Земле или думай, но не в мрачных тонах.

— Да я и так не думал в мрачных тонах.

— Но ты осознал разницу?
– не унимался Маниш.

— Такое ощущение, что ты подался в психологи и теперь ставишь на нас опыты!

— В каком-то смысле - да, - неожиданно ответил Гозье.
– Только это опыты на местных, изучаем, выбираем помощников, пробуем разные методики. Образование - на будущее и помощь сейчас в других вопросах, но так, чтобы они доходило до всего сами, не брали у нас готовое - тоже требует образования с их стороны и понимания, что они знают и умеют, с нашей. Тут без психологии не обойтись, и я вдруг стал главным по этим вопросам, сам понимаешь.

— Да, живых у нас маловато, - согласился Лошадкин.
– А разница... зная, что можно вернуться на Землю в любой момент, я не тяготился бы сидением на другой планете? Пожалуй.