Барон Робинзон

Правда, и живых там было бы больше, и жен бы никто не подсовывал, свободные отношения и далки, пусть не на любой вкус, но все же, подумал Михаил. Говорить об этом не стал, поблагодарил Маниша за помощь и вернулся к своим делам и аборигенам в Дружбе.

Хрокаг Хроран покрикивал на подчиненных, указывал, показывал. Перестук топоров, запах свежеоструганных бревен, смолы, потной щетины и шерсти, так как здесь, на верфях, работали не только хрокаги, но и мордахи.

— Да ты так себе ногу отрубишь, у, слепой червяк!
– крикнул напоследок Хроран и повернулся.
– Посланец Михаил, чем могу служить?

Раньше хрокаги и мордахи так и норовили припасть к земле, но Лошадкин приказал им этого не делать, и с тех пор местные ограничивались уважительными поклонами. Клыки Хрорана посверкивали, словно готовые проткнуть нарушителей и тех, кто делал будущие корабли неправильно.

— Прибыл посмотреть, как дела, не нужно ли что-то изменить?
– и Лошадкин покосился в сторону воды.

Ниже располагались подводные пещеры ламассов, чуть поодаль, вглубь искусственной бухты - отмели с камнями, где как раз нежились на солнышке русалки.

— Нужно убирать отсюда верфи!
– хрюкнул Хроран.
– Туда, на север, ниже замка посланцев, вот там хорошая бухта, уже огороженная!

— Она останется у ламассов, - спокойно ответил Лошадкин.

Такое он слышал постоянно, не открытая вражда, но попытки перетянуть одеяло на себя.

— Тогда еще дальше! И чтобы солнце, дерево сырое, плачет, истекает смолой, сюда его везти дольше, чем туда, на отдельную верфь на севере. Нужно поставить их в устье Хорты!

— Нет, в устье Ирцеи!
– возразил подошедший мордах.

Левое ухо у него отсутствовало, как и глаз, последствия "приключений", когда юный мордах Лагвар отправился повидать мир. Плавал с торговцами и пиратами, удирал от морских чудищ и рубился с великанами и магами, и Лошадкин подозревал, что три четверти рассказов Лагвара - обычные морские байки. Но он хотя бы разбирался в кораблях, среди мордахов таких было исчезающе мало, и мало того, хотел их строить, не лодки и плоты для переплывания Ирцеи, а морские суда.

— Стоп, - сказал Лошадкин, вскидывая руки и не давая им сцепиться.

Оба мастера осознали, что между ними "посланец богов", касающийся их, и отступили на шаг, попытались умерить злость во взглядах.

— Вначале надо научиться строить вместе, - сказал Михаил, - а потом будут верфи и на севере, и на юге.

— Будем плавать к тургайцам и торговать на месте!
– засмеялся-залаял Лагвар, запрокидывая мохнатую голову.

Где-то южнее располагался неведомый "тургайский союз", там точно имелись города и ремесленники, и мордахи покупали у них многое, втридорога, конечно.

— Поведем наши ладьи на мекланцев!
– поддержал его Хроран.
– Но нужно сушить дерево, даже лодки разваливаются, если строить из сырого!

— Сейчас мы просто строим и учимся, - ответил Лошадкин, - здесь и сырое пойдет. Мастер Хроран, подберите в окрестностях Дружбы место, оборудуем места для сушки леса, попробуем ускорить обработку.

Сколько там лет выдерживали бревна на Земле? Пять? Десять? Сто? Брали особо прочную древесину?

— А вас, мастер Лагвар, я попрошу привлекать других мордахов.

— Я потолкую с вождем Балзором, - ответил тот, - бросим клич по степи, наберем молодых, как я!

Лагвар снова зашелся в лающем смехе. Помимо ран молодости, у него еще были застарелые увечья, и их удалось подлечить, с минимальным привлечением земной медицины. Лагвар больше не ходил скрюченный, кипел энергией и рвался в бой, зачастую с Хрораном и другими хрокагами.

— А я поговорю с ламассами, нужно ли что-то изменить и затем займусь сторожевыми башнями.

С этими словами Лошадкин отправился работать дальше, ощущая легкость в душе и думая, что дружба идет на лад.

Глава 13

Плавильни работали и испускали жар. Скрипели телеги по утрамбованной Лошадкиным дороге, везли каменный уголь и дрова, куски руды, которым еще только предстояло стать железными изделиями и листами стекла.

— Песок, сода, примеси марганца, благо там нужны-то следовые количества, - небрежно заметила Сандра.

— Ты отлично поработала, - искренне отозвался Лошадкин.

Дружба расцветала и преображалась на глазах. Росписи на домах и обустройство улиц, которые Лошадкин сделал широкими, проложил арыки, а под землей канализацию. На плоских каменных крышах с оборудованными водостоками, сушились травы и развешивали постиранное белье - здесь Лошадкину пришлось проложить еще один канал, затем уходящий в канализацию.

До механизации стирки одежды и процесса ее создания было еще очень далеко, и поэтому Лошадкин ограничился созданием "стиральных зон". Полоскание и отбивка белья, без риска упасть в воду, широкие пологие подъемы от канала, а также внедрение всяких моющих средств. Собственно, мордахи и хрокаги и раньше их знали, только теперь самодельное мыло и подобие порошка собирались производить уже в промышленных масштабах.

Все это было бы невозможно, не занимайся Сандра работой по специальности, геологоразведкой.

— И достойна награды?
– вдруг спросила Сандра.

Они парили на платформе, осматривая "промышленный район" Дружбы, расположенный восточнее и примыкающий к Ирцее. Можно было, конечно, посмотреть и через мини-спутники (Алена усиленно готовилась к первому запуску ракеты, но пока что больше на словах), но Лошадкин предпочел взглянуть вживую, а заодно и показаться всем тем живым, что наводняли Дружбу.

— Достойна, - без всякой задней мысли ответил Лошадкин, отправляя платформу южнее, к Ирцее.

Сандра вдруг прижалась к Лошадкину, то ли вмяла его тело в себя, то ли попыталась объять его своими выдающимися прелестями, и недвусмысленно поцеловала в щеку, распуская руки.

— Не такой награды, - ответил Михаил, отодвигаясь.
– И вообще, надо заранее предупреждать!

— Не любишь секс на свежем воздухе?
– поинтересовалась Олейникова, охватывая себя руками там, словно собиралась раздеться.
– Или что?

— Нет, просто не хочу, - почти спокойно ответил Лошадкин.

Где-то глубоко внутри, на физиологическом уровне, он не отказался бы, конечно, от женщины в своей постели. Наверняка Сандра, несмотря на все свои жиры и телеса, умела быть страстной и знала различные техники секса. Но Лошадкин знал себя, только уступи, и он начал бы постоянно спать с Сандрой, привязался к ней, записал в боевые подруги и так далее. Никто его не осудил бы, даже будущие жены - в конце концов, они два "посланца богов", их дела - это их небесные дела, а жены - это уже земные.