Барон Семитьер: Мясорубка

Раффлз поморщился:

– Похвальное знание закона. Только, вот, маленький нюанс: насколько мне известно, гражданка Фалюш безработная домохозяйка.

Замечание совершенно не смутило самоуверенного пришельца:

– Отнюдь. С сегодняшнего утра она трудоустроена в бюро “Каррефур” на должности моего персонального секретарь-консьержа. Закон соблюден, справедливость его несомненна. Или вы предлагаете оспорить мои полномочия в высших инстанциях?

Роза слушала, то, что с широкой, белозубой улыбкой тараторил ее спаситель, остолбенев. В ее понимании настолько явно хамить и лгать представителю закона было просто недопустимым. Франсуа Раффлз заскрипел зубами так, будто у него разом заболела вся челюсть:

– Вы галлиец? По вашему акценту не скажешь.

Барон жестом фокусника вытащил из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист бумаги:

– Прошу ознакомиться. Все печати на месте, мое гражданство подтверждено консильером кардинала Монморанси. Впрочем, в остальном вы подметили верно - я выходец из Луизианы, мой, несколько непривычный уху галльский именно оттуда.

– Хорошо. Следуйте за мной. И помните - любая попытка вставить следствию палку…

Барон резко обернулся. Его желтые глаза сверкнули:

– Вы подозреваете меня в склонности к содомии? Месье, за такое вызывают на дуэль!

Раффлз смутился:

– Вы перебили, и я не успел закончить фразу…

Гведе Семитьер расхохотался и фамильярно хлопнул начальника Управления по спине:

– Да шучу, Раффлз. Я прекрасно понял, о чем речь. Но, коль уж вы ощутили в груди укол чувства вины, то еще я хотел бы осмотреть тело жертвы. Поверьте, мои познания в анатомии могут оказаться весьма полезными для вас. Кстати, хочу немного усилить это самое чувство. Сегодня вы отпустили это милейшее дитя из участка без сопровождения. В результате, его чуть не отправили ко мне на стол кривозубые прихвостни одного не в меру ретивого монашка. Ах, вы не в курсе? Что же, значит, позволить мне полюбоваться свежим, расчлененным трупом - самое малое, что вы можете сделать для искупления.

– Увольте. Это уже незаконно!

Барон тяжело вздохнул:

– О Легба! Закон и справедливость - совершенно разные понятия. Вас больше интересует буква или целое слово? Впрочем, пойдемте, пустим слезу на сцену счастливого воссоединения многострадальной семьи Фалюш.

***

Воздух в карцере вонял сыростью и был стылым. На деревянной лавке за массивной решеткой сидел осоловевший от алкоголя крепко сбитый мужик в грязном фартуке. Он настолько яростно протирал кулаками глаза, будто таким нехитрым образом он пытался избавиться от последствий кошмарного сна. Служитель, прогремел ключами, отпер дверь, пропуская внутрь посетителей. Раффлз поморщился от вони, которая, казалось, Барона вовсе не впечатлила. Роза кинулась на шею к арестанту, прижавшему ее к своей груди так сильно, что ее ребра затрещали. Выждав несколько мгновений, Семитьер мягко отстранил девушку от Романа, после чего простецки протянул ему руку для приветствия.

– Барон Семитьер. С позволения, поверенный вашей дочери. За что и при каких обстоятельствах вас притащили сюда?

Фалюш по-жабьи раскрыл рот, оглушая присутствующих убойным перегаром, вяло ответил на рукопожатие:

– А кто его знает, господин хороший? Приперлись в кабак, пнули по ребрам сапожищем, лапы завернули - и сюда. Говорят, я убивец. А только никого я не трогал. Вчера подрались с Жаном и Роже. Так мы сразу же распили мировую…

– Понятно. А с рукой что? Пальцы где оставили?

Действительно, на правой руке у разделочника отсутствовали указательный и половина среднего пальца. Роман махнул искалеченной кистью:

– Так-то давно. В Ларибуазье привезли новую пилку, нам дали испробывать. Штото мы там не так подкрутили, диск и сорвался, мои пальцЫ тю-тю.

– По этой причине и уволили?

– Не. Погнали меня позжее. Баба моя…того. А я - вот… - он обвел здоровой рукой лицо.

– Ну а работа как же? Роза утверждала, вы мясник?

– Помошник, да. Туши разделываю, - здоровяк закатал рукав потрепанной рубахи, демонстрируя размер бицепса. — Што мне сделается, левая то ого-го! Приноровился.

Барон понимающе кивнул, посмотрел на Франсуа Раффлза:

– Все, как и говорила мадемуазель. Что ж, с этим мне понятно. Давайте полюбопытствуем телом убитой. Глядишь, что и прояснится. Ну-ну, не кукситесь. Одна голова хорошо, если она не отрезана, а отличный анатом всяко получше будет.

Оставив Розу с отцом наедине, командан, скрепя сердце, сопроводил настырного “поверенного” по узкой винтовой лестнице в морг.

"А вдруг и правда что-нибудь подскажет. Если конечно не рухнет без сознания. Голубая кровь!", - зловредно подумал инженер-сыщик.

Мертвецкая располагалась в подвале. Холодный воздух и мощный запах антисептиков заставили Раффлза снова поморщиться. Просторное, мрачное помещение секционной удручало - мерцающие газовые светильники под сводчатым потолком, поддерживающие его колонны - все это вызывало оторопь у неподготовленных посетителей храма смерти.

В центре зала высились три стола из черного металла с медными канавками стоков. Дальняя стена была полностью отдана под холодильную установку с десятком ячеек для хранения тел. Остальные стены пестрели непонятными непосвященным схемами, увеличенными альбуминовыми фотографиями трупов в различном состоянии. Стеллажи были уставлены разнокалиберными сосудами, изготовленными из тонкого стекла. Судя по обилию запахов, в них хранились химикаты.

На одном из столов лежало вскрытое тело, при жизни принадлежавшее здоровенному мужчине, можно сказать - великану. Около него суетился совсем еще молодой парнишка в брезентовом комбинезоне не по размеру и кожаном фартуке. Глаза его скрывали защитные очки с набором увеличительных линз на шарнирах. Сняв хирургическую маску, медэксперт поприветствовал начальство, несколько изумленно и невежливо вытаращившись на сопровождавшего Раффлза Семитьера. Поздоровавшись в ответ, командан подошел ближе:

– Ну что, Марс, кто ухлопал этого несчастного?

Парнишка развел руками:

– Все перебрал, шеф, никаких следов. А то, что смерть насильственная - даже сомнений не вызывает. Я подозреваю яд. Сейчас собрал внутренние соки, отправил на экспертизу. Думаю, лаборанты до вечера определят его…

– Это не яд.

Эксперт и Раффлз уставились на вмешавшегося Барона. Тот вытащил из кармана пару перчаток выделанной кожи, неторопливо натянул их на свои тонкие паучьи пальцы. Подошел вплотную к столу.

– Мертвецы, господа, зачастую намного более болтливы, нежели живые. Следите за руками. Как вы изволите видеть, наш убитый - азиат. Хоть и очень крупный. Впрочем, это и так видно по разрезу глаз. Ну а теперь самое интересное… - он указал на диковинную цветную татуировку, украшающую предплечье трупа. — Что у нас здесь изображено?

– Похоже на барсука, — неуверенно произнес парень.

– Скорее, на енотовидную собаку. По-нихонски - тануки. Такие рисунки наносят на себя члены местных банд, якудза. Точнее, члены одного из их кланов, считающего этого самого тануки своим тотемом. Об этом говорит зеленый листик, который зверек держит над головой. Эти мошенники промышляют азартными играми и шантажом. У них там, знаете ли, четкое разделение сфер влияния. Так вот, исторически сложилось, что выйти из этого клана просто так невозможно. Только ногами вперед. Как и произошло с нашим подопечным. Яд претит этим забавным зверушкам. Поэтому издревле повелось у них убивать предателей и прочих своих же членов ударом тонкого трехгранного шила. Переверните это чудо!