Баронесса. Эхо забытой цивилизации
Шрифт:
Придётся вспомнить детство и карабкаться вверх.
Внезапно позади меня раздался незнакомый шум. Я обернулась и заметила, что комната немного изменилась. Стол теперь горел очень ярким синим светом, а справа от него... прямо из пола, медленно, с шипением, поднимался ещё один объект.
Сначала я прижалась к стене, ожидая опасности, но, достигнув уровня стола, новый объект замер и больше не двигался.
Я рискнула. Сделала один осторожный шаг в его сторону, а потом ещё один. Когда оказалась на расстоянии вытянутой руки, быстро коснулась его и тут же отдёрнула руку на случай, если этот предмет попробует атаковать меня. Предмет не был живым, хотя и
На поверхности этой «подставки» было углубление, в форме ладони. Ладонь была значительно крупнее моей, явно мужской.
Вообще-то, опасно совать руки куда попало. Я вспомнила, как семь лет назад мальчишки из поместья моего отца предложили мне вытащить из мешка конфеты, которые были мне запрещены, а внутри оказалось осиное гнездо. После этого я неделю отходила от укусов, опухшая до неузнаваемости.
Но если я этого не сделаю — буду потом жалеть. Думать, снова и снова, возвращаться к этому моменту.
Поэтому я смело положила ладонь на подставку, и через секунду в ладонь впились тысячи тончайших игл.
Я чуть не сошла с ума от боли — не в руке, а в голове. Казалось, я не смогу устоять.
В голове вспыхивали сотни видений, одно за другим. Видения не имели отношения к Ксин’тере, я совсем не узнавала то, что видела. От боли все видения были в чёрной дымке: огромные невозможные блестящие здания, высотой в сотни метров; металлические птицы; металлические коробки, в которых сидели люди, они двигались сами по себе, без лошадей.
Это невозможно…
Невозможно…
Голова разболелась ещё сильнее. Теперь я видела людей в белых одеждах, окружённых странными тонкими машинами. Они ковырялись… в живом человеке, который должен был быть мёртв, но я точно знала, что он просто спит.
Видения продолжались, они ускорялись, и с каждым из них голова болела всё сильнее, пока я не выдержала и не села на корточки перед металлической подставкой, стараясь удержать руку так, чтобы она не пострадала.
В сознании теперь постоянно всплывали незнакомые слова, сотни слов, которые не имели никакого смысла, и каждое из этих слов словно причиняло мне боль.
«Трудовое законодательство»
«Эстетика»
«Эмпатия»
«Сейсмостойкость»
«Биомасса»
«Инфляция»
Как только я начинала думать о них, я понимала… что знаю, что они означают. И от этого мне стало по-настоящему страшно. Я попыталась отдёрнуть руку, но поняла, что не могу — она словно была скована... сенсором и сотнями тонких передатчиков, которые причиняли мне всё более невыносимую боль.
Возможно, моё тело не способно принять такие потоки информации.
«Нет, это не так», — подумала я, теряя сознание от боли. — «Мой мозг такой же, как у современного человека, эволюционно мы на одном уровне».
***
Кожа ладони безумно чесалась и горела — скорее всего, у меня, как и всегда, началась аллергическая
реакция. Я поморщилась, осторожно поднимаясь, понимая, что потеряла сознание от боли.Вокруг стояла абсолютная тишина.
Я находилась глубоко в хранилище данных, одном из последних сохранившихся. И от разовой передачи всех этих данных я буду чувствовать себя отвратительно ещё несколько недель.
Вздрогнула, поняв, что все эти мысли были для меня чуждыми. В голове царила настоящая каша из знаний — разрозненные обрывки, с трудом складывающиеся в общую картину.
Я только что получила базовые университетские знания, собранные в один пакет данных для курса «Выживание и формирование устойчивой общины».
Вот только… я уже жила в сформированном обществе, со своей религией, своими устоями, и это общество было максимально далеко от того, что я видела в видениях.
Моя собственная ситуация в этом обществе теперь казалась мне дикостью.
Меня наказывали, снова и снова, за то, что я родилась бастардом с магией, пусть и спящей. Меня лишили образования и нормального человеческого отношения, я была привязана к региону или к человеку, считаясь слишком опасной для общества. Семья мужа относилась ко мне хуже, чем к служанке, несмотря на то, что формально именно я являлась хозяйкой поместья.
И всё это из-за диких, средневековых идей.
Эта мысль причиняла боль.
Мой разум не мог справиться с двоякостью чувств — воспоминаниями и новыми знаниями.
Всё, чему меня учили годами, всё, во что я была обязана верить — что я дурное предзнаменование, чуть ли не порождение Урго, что я украла магию у настоящего наследника — теперь казалось мне просто бреднями, выдуманными последователями Ордена Велирии, бреднями, которые невежественное население охотно принимало за правду и распространяло.
Но сейчас нельзя было думать об этом — нужно было возвращаться. В ближайшие две недели мне нужен был покой и отсутствие лишних переживаний, и я пока не могла даже представить, как организовать для себя такие условия.
Потому что дома меня ждали…
Глава 1 «Любящая» семья мужа.
До поместья я добиралась с трудом, едва справляясь с головной болью, от которой время от времени перед глазами всё темнело. Вместе с базовыми знаниями о «выживании и формировании устойчивой общины» мне дали и информацию о том, как эти знания должны быть усвоены — для здорового человека моего возраста рекомендовалось не более одной дисциплины в неделю. Кроме того, для каждого человека рекомендовали только те дисциплины, за которые он будет нести ответственность.
В теории я вообще не должна была получить все эти знания. Но кто-то стер стандартные настройки, ограничивавшие одного пользователя несколькими дисциплинами.
И теперь мой мозг почти кипел, пытаясь усвоить и осознать то, что мне было не положено, то, к чему я была совсем не готова, особенно, с учётом того, что я была совершенно необразованной. Даже по меркам этого общества.
Перед глазами мелькала ужасная дорога — разбитая, опасная и для людей, и для лошадей. Совершенно нелепые мысли о геотекстиле, выравнивающих и подстилающих слоях не помогали — такие технологии будут невозможны ещё долгие десятилетия. Но можно же было хотя бы сделать правильный уклон и кювет, чтобы постоянные дожди не уничтожали то, что уже было? Вместо этого прохожие месили мокрую грязь ногами, занося её в дома, вместе с болезнями и нечистотами, что оставались на их ботинках.