Барракуды

– Будем жить и радоваться, работать, встречаться, – невозмутимо ответил я, не чувствуя никакого подвоха.

– То есть будем спать то у тебя, то у меня. Я буду работать в баре, ты на станции. И так до старости?

– Ну, давай поженимся, съедемся.

– О, да. Именно о таком предложении руки и сердца я мечтала всю свою жизнь, – раздраженно сказала она, – Майки, я хочу вырваться из этого замкнутого круга. Я не знаю, чего мне хочется конкретно, но каких-то изменений.

– Ты хочешь променять меня на другого? – я ляпнул глупость, но не мог остановить поток произносимых слов, потому что явно она намекала на неполноценность наших отношений, нашей жизни, на отсутствие в моей голове и в моем сердце искры, надежды. Я сам это понимал, но не хотел слышать это от столь обожаемой женщины.

– Вот, Майки, и весь полет твоей мысли! Молодчина! Меня не устраивает наша жизнь. А у тебя нет желания ее изменить, и смелости у тебя нет…

– Софи, я люблю тебя! Я не понимаю, чего ты хочешь!

– У тебя в ванной лежит золото на исполнение всех желаний, а ты не можешь им воспользоваться!

– Ты знаешь, почему не могу, Софи! Так значит в этом дело? Захотелось шикарной жизни? – я переступил черту и получил по физиономии незамедлительно. В глазах Софи стояли слезы, недоумение от моей тупости, и огромная обида.

– Я тебе этого не прощу! У тебя явно не хватает винтиков в голове. А я прикручивать их не желаю. Приятно было познакомиться, – слезы ее высохли, она говорила твердо и зло, чеканя каждое слово, – я даже не буду говорить "Не ищи со мной встреч", потому что ты лежачий камень, ты примешь мой уход как данность и философски уйдешь в себя, примирившись с превратностями судьбы!

Она стремглав выбежала из квартиры, а я так и остался стоять посреди своей квартиры. Она была права, описав мой характер. Я не побежал догонять ее, молить о прощении, потому что считал это тщетой. Вот так наш роман закончился. Больше я ее не видел до того момента, пока она спустя три года не пришла сама по поручению Кифера.

А этот негодяй, Лобански, видимо, решил убить двух зайцев сразу: и нашу встречу с Софи организовать, и с участком вопрос разрешить.

После того как мы с Софией расстались, Кифер взялся за поиски перспективного решения для моего золота с еще большим рвением. Вот чего мне не хватало, так это авантюризма, оптимизма и желания жить, как у Кифера.

Я услышал, как отъехала машина такси от моего дома, увозя женщину моей жизни в неизвестном для меня направлении. Я вернулся к бумагам, еще раз все просмотрел, взял в руки телефон, набрал номер. Трубку взяли мгновенно.

– Алло, Кифер? Ложись спать сейчас же. С утра едем смотреть участок. Или "ну его к черту"?

На том конце трубки Лобански чем-то подавился, что-то упало (может быть, он – со стула!).

– Майки! Малыш, дружище! Я тебя люблю! – Кифер так орал в трубку, что услышали бы соседи!

– Ну, ну, Лобански! Давай там, поспокойнее! До встречи. Я заеду за тобой в восемь. Оденься потеплее, друг!

– Эээ, Майки! Давай не к дому. Подъезжай к зоомагазину на углу Кэмпблстрит. А то мама что-то заподозрит и не отпустит нас!

Кифер перестал орать, тараторил что-то, спросил, было, о Софи, но я отрубил ему дорогу в этом направлении и пригрозил, что если он еще раз поднимет эту тему, то схлопочет, и плакал наш участок. Это быстро заставило его пожелать мне спокойной ночи и заткнуться до утра.

Глава вторая

Снабдив свой Бьюик фонарями для себя и для Лобански, веревкой (зачем-то), я выехал за другом. Он жил на другом конце Зоммервилля. Я никогда не бывал у него дома – никто и не приглашал. Дорога шла через мостовую и еще через три улицы, заняв где-то десять минут. Изредка проходили проснувшиеся люди. Наш городок состоял из работяг, поэтому все спали в это воскресенье, в основном с похмелья. Утро было морозным. Дело шло к зиме. Я открыл форточку, чтобы закурить, в машину ворвался свежий, холодный воздух, пробудив мысли. Я ехал и все думал о причинах, которые побудили все же встать сегодня так рано и поехать черт знает, куда с моим чокнутым дружком. Все же в большей мере этому поспособствовал встреча с Софи, и ее слова о моем отце. Пристыдила, так пристыдила. Может быть, они действительно правы? Может быть, освободиться от этого слитка, пустить его на что-нибудь толковое. Тогда, возможно, груз спадет с моей души, и я смогу простить отца за то что, он меня оставил, за то, что не лечился на деньги, которые мог выручить за золото. Попробуем. Если я уж привык плыть по течению, то это именно тот случай. Зачем сопротивляться?

Пока я размышлял, показался зоомагазин и светившийся как лампочка от счастья Лобански. Утеплился он конкретно – свитер под горло, спортивная шапочка, сверху дутая куртка, какие-то гаражные штаны и резиновые сапоги. Кифер быстро сел в машину, как будто боялся, что я прямо сейчас передумаю, дам по газам и уеду.

– Ты на рыбалку что ли, Лобански – провокатор?

– Майки, ты сказал утеплиться, – обиженно протянул Кифер, – что не так? Там, скорее всего, еще и сыро!

– И зачем надо было Софи просить? Ты бы хоть предупредил меня. Ты мою квартиру видел? Там же пьяный бегемот прошелся! А непередаваемый "аромат" холостяцкой квартиры? Тебе что, Софи не жаль?

– Так получилось, дружище… Но сработало же, а? – Кифер возбужденно подпрыгнул на сиденье и снова двинул меня по плечу. Что за дурацкая привычка?

– Сработало, сработало. Ладно, едем. За час доберемся.

И мы двинулись в путь. Лобански, как ребенок, старался говорить на отвлеченные темы, был нарочито весел. Сквозь это поведение видно было ужасно нервное его состояние. Я, конечно, понимаю, что он взбудоражен моим решением и осознанием, что мечты сбываются. Но было что-то еще. Я не мог уловить это нечто. Да такие чудаки, как Кифер, вообще странные. Так что, показалось…

За разговором время пролетело быстро. Я свернул с асфальтовой дороги на галечную. Перед нами открывался потрясающий пейзаж – пушистые деревья стояли густыми зарослями, покрывая собой холмы разной высоты. Десять минут мы тряслись по ужасной дороге, укрытые огромными деревьями. Наконец дорога зашла в тупик. Я затормозил, и мы вышли из машины. Сумерки еще не рассеялись, стояла тишина, слышно было лишь щебетание птиц и каких-то насекомых. Воздух здесь был совершенно другой, нежели в Зоммервилле. Здесь же кислород был пряный, ароматный. Пахло травой и водой. Мы взяли фонари и двинулись по наитию в лес, чтобы посмотреть на озеро.

Троп в этом месте не было, по крайней мере, там, где шли мы. Около получаса нам пришлось пробираться сквозь густой лес, ломая руками ветки. Потом забрались на менее лесистый холм, изрядно, скажу я вам, попотев. Лобански взмок не на шутку. Поднявшись, мы смотрели друг на друга и пытались отдышаться. Стало светло, и фонари отправились в карман. Отдышавшись, мы повернулись и увидели озеро. Оно было овальной формы длиной метров триста, вода волновалась от ветра. Спуск с холма, на котором мы стояли, обрывом спускался прямо в воду, поэтому после недолгого совещания нами было принято решение пройти вдоль холма в правую сторону метров сто. Там заканчивался холм и плавно переходил в равнинное место.

Наконец дошли. Деревья росли у самой воды. Лобански нашел большой камень и сел. "Вот единоличник, а мне камешек не нашел". Мысленно чертыхаясь, я прошел к воде, опустился на колени и дотронулся до нее рукой. Вода была ледяной, но я не удержался и попил с ладони, почувствовав облегчение. Кифер проделал то же самое, вдоволь насидевшись на своем камешке.

Отдохнув, мы осмотрелись. Место было и впрямь очень хорошим. Не зря мой отец проводил здесь столько времени. В такой обстановке легко дышалось и так же легко думалось. Некоторую гармонию нарушала торчавшая посередине озера огромная коряга, которая образовала над водой что-то вроде арки. Рыбаков здесь в эту минуту не было. А может быть, только отец и ездил сюда? Ведь если не знать об озере из каких-то источников, его и не найти так просто – оно со всех сторон закрыто деревьями и холмами.