Барышня ищет разгадки
Шрифт:
— Он? — нахмурился Соколовский.
— Он, он. Цинь-Цинь его звали, и мне даже показалось, что мы подружились… впрочем, ненадолго показалось. Потому что он, конечно же, обманул. Его видимый облик иссох, хвосты истаяли один за одним, а потом остался один лишь непокорный дух… который невозможно уничтожить, но утративший тело и способность к превращению более не опасен. Я позволил ему уйти… и он ушёл.
— Чтобы найти себе тело, снова возродиться и жрать людей? — поинтересовался Соколовский.
Он изо всех сил старался остаться невозмутимым, но видит бог, как это было сложно! Хотелось… хотелось вцепиться почтенному старцу в бороду.
— Невозможно, — покачал головой
— Что это за существо, Фаддей Петрович? Вы у нас человек учёный, а мы все, как оказалось, не особо, — усмехнулся старший Пуговкин.
— Вы просто не бывали там, где можно встретить такое чудо, — покачал головой Бельский. — Где можно заслушаться сказками и пожелать себе… необыкновенного. У нас тоже ещё кое-где остались те, что были прежде людей. Они владеют всеми силами мира, живут с миром в гармонии и имеют ещё какой-нибудь облик, не только человеческий. Предмет нашего разговора — из тех самых существ.
— Ни разу не слышал, чтобы Старшие были агрессивны, — нахмурился Мезенцев.
— Старший Старшему рознь, — покачал головой Бельский. — Бывают такие, кто не любит людей и питается ими. Нами. Не знаю, что там происходит в их нечеловеческих головах, но люди для них враги. И… пища. И когда ты посмотришь на лисью морду, то с первого взгляда никак не угадаешь, просто лиса перед тобой, обычный оборотень, или же такое вот… чудо.
— Постойте, выходит — они разумны, так? — уточнил Соколовский.
— Именно, юноша, — кивнул Бельский.
— Тогда… почему вы посадили его в клетку? Зачем везли через всю огромную страну? Почему не договорились? Почему не доставили порталом, в конце концов?
— Я слышал, что вам рассказали — как такая тварь ведёт себя в тенях. Тени ей как дом родной, что мир, что его изнанка — всё едино. А из порталов они тянут силу, точнее — из артефактов портала, и могут испортить такой артефакт навсегда. Поэтому — никаких теней, никаких порталов. Только по земле, так у нас есть шанс. Они сильнее нас, ловчее, и в магических искусствах нам не сравниться с ними никогда.
— А почему они пьют кровь? — Соколовский продолжал расспросы.
— Питаются они кровью. О нет, не все. Большинство отлично ест мясо, предпочитая курятину, и любую другую человеческую пищу. Китайцы говорят, что ничтожная их часть от начала мира отмечена тьмой, вот те и охотятся на людей. Они, строго говоря, не пьют кровь, они забирают жизнь и душу. Поэтому в теле не остаётся ни крови, ни души, ни духа. И на допросы ваши некромантские они не реагируют, потому что там нечем. Вот как бы вы попытались расспрашивать… стул. Ответит ли вам стул? Много ли расскажет о том, как был деревом, и в какой мастерской его изготовили? Вот так и несчастные жертвы этих тварей. Представляйте, что это… стул. И не ждите чудес. Магия есть та же физика, просто кому-то дано более, чем прочим, и силы мира отзываются охотнее. И не все подряд, а какие-то особенные. Старшие же владеют всеми силами сразу. Все стихии, жизнь, смерть и божественная правда. Только так их и можно пронять, понимаете? Что, говорите, некромант, два боевых мага, и третий — оборотень? Маловато будет. Против по сути Старшего, против того, кто прожил в этом мире пару тысяч лет — явно недостаточно.
И не просто прожил, а ещё и почему-то решил питаться людьми.
— И что же, если его не кормить… людьми, то он кончится?
— Именно. Такое существо не может не охотиться и не есть. Может растягивать периоды от жертвы до жертвы, если разумен и понимает, что люди рано или поздно
ополчатся на него и убьют. Хорошо, не убьют, развоплотят его злобный дух. Если молод и неразумен — то просто охотится, и всё.— А как же такое существо может выполнить желание человека? — осторожно спросил Авенир, младший сын Афанасия Александровича.
— Нужно очень постараться, — Бельский скупо улыбнулся. — Например, лишить его свободы, и пообещать освободить. Но может не сработать.
— Да как же так-то, оно ж живое, как свободы-то лишить, — вздохнул Авенир. — И разумное.
— Пусть питается? — хмыкнул его отец. — Сколько разумных людей то и дело убивают друг друга? Что говорить о нелюдях?
— А что известно о повреждениях от такой твари? — чем там оно могло повредить Лёле?
— Да не остаётся там повреждений, выпил — и всё, — пожал плечами Бельский.
— Мне сказали, что некромант жив, но — что-то там не то с магической силой.
— Щупальце отгрызли вашему некроманту, наверное, — Бельский не удивился. — Тот случай, когда нужно бить и хватать с осторожностью. Оно отлично ориентируется в любых потоках силы и её видах, поэтому — сила некроманта для него не является неодолимой.
— И… что будет?
— Ничего, обратно отрастёт, просто не сразу, — Бельский усмехнулся. — И будет вашему парню наука.
— Это барышня.
— Оленька, что ль? — оживился Афанасий Александрович. — Боевая девица! Вы там смотрите мне, берегите её. Она обещала приехать и защитить полный диплом, и потом я буду рад видеть её преподавателем.
— Девица? — нахмурился Бельский. — Совсем с ума посходили, девиц против демонов выпускают, — бормотал он себе под нос.
— А как же вы себе-то такое диво заполучили, признайтесь? — Яков Львович смотрел с интересом.
— Это был подарок китайского императора. Мне удалось спасти его жизнь в бытность в тех краях, он был мне должен, — пожал Бельский плечами. — Вот и сделал императорский подарок. И отправил по железной дороге. Но Цинь-Цинь и месяца в моём доме не прожил. Кормить его людьми я всё же, был не готов, а от другой пищи он отказывался. Поэтому ни желания мне не вышло, ни чего-то другого. Если желаете, юноша, могу дать вам посмотреть мои записи по этому вопросу, но — чтоб непременно вернули, ясно? — и строго посмотрел на Соколовского.
— Желаю, Фаддей Петрович. И буду весьма благодарен.
Солнце смотрело в окно, в двери постучали и крикнули, что Анна Мироновна заждалась уже за столом.
— Ну что, Мишка, получил, что хотел? — спросил Афанасий Александрович, когда все прочие двинулись в столовую.
— Получил.
— И готов бежать дальше прямо сейчас?
— Я-то готов, а вот Бельский желает обедать. Мне же хочется подержать в руках его записки.
— Понимаю. Ничего, подержишь. Что там Ольга? Справляется?
— Лучше всех, — Соколовский невольно улыбнулся. — Лучше меня, когда я только начинал.
— Вот, ты видишь. Береги её, ясно? — и взглянул так, как умеют только некроманты.
— Куда уж яснее, — вздохнул Соколовский и пошёл следом за хозяином за стол.
20. Я возвращаюсь к жизни
20. Я возвращаюсь к жизни
Я проснулась — в какой-то очередной раз.
В комнате традиционная прохлада — потому что досюда Варфоломей с командой не добрались. Говорят — пары дней им не хватило. Ничего, не сахарная, не развалилась. Пока сплю — Надя присматривает за печкой, а когда просыпаюсь — это всегда ненадолго. Они зовут Зимина, тот внимательно смотрит на меня через очки и готовит пряное травяное зелье, и после него я снова сплю.