Барышня ищет разгадки

Принесли — закусок, свежего хлеба, сала — нарезанного тончайшими пластиками. И капустный пирог. И рябиновую настоечку тоже разлили.

— Что-то мне кажется, что просто не будет, — сказал Болотников, не глядя ни на кого из нас, и махом опрокинул рюмку.

Мы последовали примеру, и я тоже, да, потому что… потому что. Зима, холода. И вообще.

— Откуда взялся почтенный Фаддей Петрович? — спросил Соколовский.

— Объявился сегодня. Связался со мной через общего знакомца в Москве, и предложил помощь в решении нашего вопроса. Сказал, что в курсе, что сам весьма заинтересован, и готов прибыть вот прямо сегодня, если ему откроют портал. Я подумал, что помощь лишней не бывает, а теперь вот задумался — а помощь ли это вообще?

— А известно, для чего ему лисодемон? — спросила я.

Словечко пришло из прошлой домашней жизни, там знакомцы баловались китайскими новеллами, дорамами, и что ещё бывает? Я-то больше тянулась к Европе, меня вся эта эстетика распрекрасная вообще никак не цепляла. И вот, значит, пришлось лично познакомиться.

— Как вы говорите, лисодемон — могущественное существо, и может исполнить желание. Одно, но любое, — сказал Соколовский. — Другое дело, что наш князь полагает себя самым хитрым, и уверен, что сможет договориться с сидящим в клетке разумным существом. Точнее, с тем, кого он сам в эту клетку посадил.

— Вы тоже не уверены, да? — взглянула я на него.

— Совершенно не уверен.

— С нежитью проще, её убить, и всё.

— А тут у нас вовсе и не нежить. Интересно всё же, где он прячется? — Соколовский раздумчиво вертел в пальцах хрустальную рюмку, в хрустале дробился свет от магического шарика.

Я залюбовалась — пальцами и дробящимся светом.

— Вот я бы послушала те сказки, которые в Китае все слушают в детстве, — подумала я вслух. — Вдруг там рассказывают об особых приметах, о следах, которые оставляет такое вот существо, и ещё о чём-то, что может оказаться полезным.

— Госпожа Фань-Фань? — Болотников остро взглянул на меня.

— Да. Интересно, если она не понимает по-русски, то как тогда просит изысканную еду на обед? Понимаете, мне насплетничали уже, — начала я в ответ на три недоумённых взгляда. — Моя добрая приятельница Марфуша служит кухаркой у Черемисина, и завтра я встречаюсь с ней за обедом ещё у одного хорошего знакомца. Я расспрошу. Уж наверное, там есть камеристка, или горничная — такую причёску сам себе не наворотишь. В общем, я хочу познакомиться с нашей гостьей поближе.

— А вдруг это тоже опасно? — поинтересовался Пантелеев.

Его разморило от еды и от настойки, он откинулся на высокую спинку кресла и лениво на нас поглядывал.

— Если бы госпожа Фань-Фань ела людей, мы бы об этом знали, она бы всех в доме уже прикончила, — рассмеялась я.

Кажется, мне тоже нужно было пить немного меньше. Или это откат после напряжения последних дней?

— А вдруг и ест? И складывает в подпол, как в доме одной нашей с вами, Ольга Дмитриевна, знакомой, — лениво усмехнулся Соколовский. — Что мы знаем о рационе… таких дам?

— Упаси боже, — замахала руками я. — Давайте думать, что не все, кто из Китая и с хвостом — непременно демоны-людоеды!

Болотников неопределённо хрюкнул, а потом хитрым образом махнул рукой на Пантелеева. Тот закрыл глаза и всхрапнул.

— Пусть спит, болезный. А вы давайте-ка говорите, чего углядели… смертушки, — он разлил настойку на троих.

— Сравним впечатления? — улыбнулся Соколовский.

— Именно. Я-то, как тот рыбак, который другого рыбака видит издалека. А вы что? — он смотрел на нас обоих.

— А мы из теней, — пожала я плечами. — Там видно, как оно на самом деле.

— И что на самом деле?

— Хвост, — я подцепила из вазочки маринованный грибок, необыкновенно вкусный. — Вот такой, — показала руками. — И крылья, небольшие совсем. Шевелятся. Трепещут.

— И что это за диво-дивное, по-вашему, Ольга Дмитриевна? — продолжал расспрашивать Болотников.

— Так дракон же, — сообщила я как будто о само собой разумеющемся.

Губернский город Иркутск, тьфу, Сибирск, и по улицам в нём ходят не медведи, как то городу в Сибири положено, но драконы. Ходят и снег за собой хвостами метут.

Соколовский усмехнулся — наверное, тоже представил.

— Попробуем побеседовать с дамой без Черемисина, — подмигнул нам обоим Болотников. — Вдруг да удастся?

— Хорошо бы, — согласилась я. — Но уже не сегодня, да? Как-то поздновато, и вообще.

— И вообще пора и честь знать, как говорится, — Соколовский пошевелил Пантелеева. — Семён Игнатьевич, пробуждайтесь. Дело позднее, а спать лучше дома.

Тот пробуждался, моргал и изумлялся — как это он заснул-то, выпили-то всего чуть, немного совсем.

Впрочем, Болотников сначала открыл портал ему, а потом и нам — ко мне домой.

— Жду известий, если таковые появятся, — сказал он нам на прощание.

— Непременно, — кивнул Соколовский.

Дома меня поджидали и рассказали, что сегодня удалось утеплить мою спальню. Варфоломей Аверьяныч отбыл к себе, Алексей Митрофаныч тоже отбыл к себе.

И впрямь, в спальне стало ощутимо теплее. Вот и славно. Не пропаду, теперь уже точно.

— Видите, всё к лучшему, — сказала я Соколовскому.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся он. — А инженера вы откуда знаете?

— Да в поезде вместе ехали, до Москвы, ещё тогда, — отмахнулась я. — Ева меня сопровождала по поручению Болотникова, а он просто ехал в том же вагоне. Вот и познакомились.

Спросить его, где потерял невесту? Или не стоит сейчас?

Но он уже кланялся и желал доброй ночи. Что ж, значит — доброй ночи.

22. Радость встречи

22. Радость встречи

Наутро я снова долго спала, хозяйки мои успели и подняться, и завтрак спроворить, и на службу в Крестовоздвиженскую церковь сходить. Мне же было настолько хорошо — после вкуснейшей еды у Болотникова, после его же рябиновки и после утеплительных работ, которые вчера провели под руководством Варфоломея. Тепло и приятно. Поэтому я сначала спала, потом дремала, потом просто валялась… но всё же, пришлось вставать.

Надежда увидела меня и возрадовалась.

— Тёть Луш, барыня встала! Можно отраву заморскую варить! И стучать можно!

Лукерья что-то неразборчиво ответила из подпола. А я села у стола и принялась расспрашивать — как было вчера, когда теперь придёт Варфоломей, и не нужно ли чего делать с моими стенами и углами, чтобы поддерживать тепло.

Оказалось — Варфоломей придёт завтра, сегодня у него, как у всякого приличного человека, выходной. Алёшка тоже — только он сказал, что ему сегодня нужно будет позаниматься делами и вещами барина, а в понедельник он снова придёт.