Башни человеческих душ

Пациент все также молчал, уставившись на профессора, но уже немного успокоился, словно в его голове мелькнуло смутное воспоминание об этом человеке. Он мельком посмотрел в книгу на эмблему, на которую тыкал пальцем доктор, после чего лишь слегка кивнул головой.

– Что я говорил! – радостно воскликнул профессор, обращаясь к Августу.

Пациент принялся жестикулировать руками, силясь привлечь внимание обоих врачей, после чего протянул доктору листок, где были выведены цифры: «1-3-5-8-13». Профессор недоуменно на них уставился и снова обратился к пациенту:

– Что это? Что значат эти цифры?

Больной силился высказать какое-то слово, но что-то ему мешало, и получилось лишь несвязное мычание. Еще никогда доктор не видел такого сильного нарушения речи у пациента, и казалось, что какая-то невидимая преграда мешает ему правильно выговаривать слова. «Не мешало бы вызвать ему логопеда, – подумал он». Видя, что высказать свою речь членораздельно он все еще не может, пациент выхватил листок у доктора и подписал внизу: «Эти цифры крутятся у меня в голове. Больше ничего не могу вспомнить. Помогите».

Профессор и Август быстро пробежали глазами строки, после чего доктор усадил больного на кровать и присел на стул рядом с ним. Глядя ему прямо в глаза, он произнес:

– Хорошо, успокойтесь, не переживайте. Вы сегодня сделали слишком много, отдохните. Вам принести воды? – пациент отрицательно покачал головой. – Я понимаю, что это трудно, но пожалуйста, постарайтесь вспомнить, что с вами произошло. Это очень важно для последующего лечения. Хорошо? Договорились?

Пациент угрюмо кивнул, после чего лег на кровать, дав понять, что сегодня от него они больше ничего не добьются.

Тяжело вздохнув, профессор забрал листок с цифрами, и они с Августом вышли из палаты, заперев её на ключ.

– Что вы об этом думаете? – оживился Август, когда они шли по коридору к кабинету доктора.

– Все это весьма странно, хочу я тебе доложить. До сих пор не могу понять, что творится в его голове. Он не может вспомнить то, что с ним случилось, зато отлично помнит какой-то набор цифр, которые нам ничего не говорят.

– По крайне мере, он первый, кто пошел с нами на контакт. Другие, пока что, остаются в глубокой замкнутости. Радует только то, что едят они хорошо.

– Они все-таки солдаты, или когда-то ими были. Инстинкт самосохранения у них превыше любого психического расстройства, вот потому они и оставляют тарелки пустыми, потому что знают, что завтра еды уже может не быть.

– Вы думаете, они не понимают, где находятся, считая, что все еще остаются на фронте?

– Одному Богу известно, что творится в голове сумасшедшего, – устало вздохнул профессор, – нам же, приходиться распутывать этот клубок с самого начала.

Забрав в кабинете необходимые приспособления, профессор отправился проверить двух других пациентов. Переступив порог палаты блондина, доктор Фитцрой увидел, что пациент сидит на кровати и внимательно разглядывает свои пальцы, снова силясь что-то рассмотреть под ногтями. Он никак не отреагировал на приход посетителей, даже не оторвал глаз от своих рук.

– Добрый день, как вы сегодня поживаете? – начал старую песню профессор. – Чудесная погода! Правда, немного жарковато, как для меня. А что поделать? Ведь уже середина мая и скоро в свои права вступит лето, от этого никуда не уйдешь. – Пациент никак не реагировал на слова доктора, лишь мельком бросил равнодушный взгляд на него и Августа. – Я вот, допустим, не слишком люблю лето. Знаете, вся эта жара, которая буквально готова взять тебя за горло, пока ты не начнешь покрывать крупинками пота и тяжело дышать. Но с другой стороны, подобная погода весьма благоприятна для отдыха, скажем, где-нибудь на берегу Изумрудного моря или в лесу у озера. Не находите?

Вопрос повис в воздухе, и профессор обречено вздохнул и готов был уже попросить его руку для сфигмоманометра, но тут неожиданно пациент номер №1 оторвался от своих рук и посмотрел Карлу Фитцрою прямо в глаза. Его глаза были мутными, так что в них почти невозможно было рассмотреть зрачки, но вместе с тем во взгляде мелькнуло что-то осознанное, словно из глубины памяти вырвалась маленькая искра. Блондин раскрыл рот и четким голосом произнес несколько слов:

– С моими руками что-то не так. – Голос был слегка грубоватым, что никак не вязалось с его достаточно миловидной внешностью.

– Что вы имеете в виду? – профессор был изумлен уже второй раз за день и неосознанно пытался сунуть сфигмоманометр Августу, который находился от него слишком далеко, а потому руки поначалу просто тыкали в пустоту.

– Разве вы не замечаете, что с ними произошло нечто ужасное?

«О, Боже мой, только не шизофрения, – быстро подумал профессор».

– Я нахожу ваши руки абсолютно нормальными. – Доктор Фитцрой старался говорить, как можно более уверено и пытался ни чем не выдавать мелькнувшее чувство страха. – А что вы видите?

Пациент №1 снова уставился на профессора, смотря на него таким взглядом, словно это он сошел с ума и не замечает очевидного.

– Но как же? Ведь они все в грязи. Вот видите, здесь даже есть кусочки травы. – Он сунул абсолютно чистую руку прямо профессору под нос, указывая на ладонь. – И запах, разве вы не слышите эту вонь?

Пациент поднес руки к носу и резко отдернул их от себя.

– Да, слышу, – решил подыграть профессор, – просто ужасный запах, но я никак не могу понять, на что это похоже, а вы как думаете?

– Вы разве никогда не слышали запах тины?

– Тины?

– Да, болота или мха. Так еще пахнет гнилая кора.

Доктор Фитцрой подозрительно посмотрел на пациента, но тот уже отвел взгляд и снова уставился на свои руки, что-то бормоча себе под нос. Профессор аккуратно записал все услышанное в журнал, после чего измерил давление, проверил зрачки, сердцебиение и температуру. Убедившись, что все физиологические показатели в норме, он попрощался с блондином и вышел из палаты.

– Фух! – выдохнул Август, когда они вдвоем оказались в коридоре.

– Да, все это весьма странно. – Грустно изрек профессор.

– Как вы думаете, у него признаки шизофрении?

– Возможно, но не все. Скорее всего у него эффект раздвоения.

– В смысле? Вы имеете в виду личности?

– Не совсем. В моей практике был один такой случай, который я поначалу тоже характеризовал, как шизофрению, но на самом деле у эффекта раздвоения еще не все так плохо. Дело в том, что воспоминания человека, приобретенные им в прошлом в результате сильного стресса или психологической травмы, мозг отделяет из памяти и накладывает на реальность, словно одна картинка на другую, заставляя человека видеть на самом деле то, чего нет на данный момент, но что реально существует в его памяти.