Башни земли Ад

— Высокочтимая синьора. — Осмотрев бесчувственного гонца, эскулап, сдвинув на нос очки, констатировал: — На нем действительно есть несколько легких ран, однако у этого юноши необычайно сильный организм. Вряд ли эти царапины доставляли ему какие-либо хлопоты. Мы имеем дело с обычной усталостью.

— Перенесите его в опочивальню, — скомандовала Анна. — И будьте осторожны.

Кристоф пришел в себя от того, что нечто влажное касается его лица. Оруженосец приоткрыл глаза.

— Не шевелитесь, — раздался совсем близко голос Анны Венгерской. — Это всего лишь вода с яблочным уксусом.

— Моя госпожа, — не веря, что его касаются руки любимой, тихо проговорил юноша. — Умоляю извинить меня за минутную слабость. Я не спал четверо суток и почти не ел.

— Вот и отдыхайте. — Принцесса отложила смоченный в уксусе платок и убрала выбившуюся прядь волос у виска.

— Я уже могу встать на ноги.

— Нет, вам еще рано. Я очень рада, что вы пришли в чувство, друг мой, но вам следует оставаться в постели как минимум до завтрашнего утра.

— Но я не могу, я должен мчать дальше, мне поручено доставить послание герцогу Жану.

— По доходящим до меня сведениям, нынче герцог движется к Турину, а значит, с каждым часом приближается сюда. Кристоф, — Анна покачала головой, — я настаиваю, чтобы вы отдохнули.

— Но как же…

— Среди доставленных вами писем я обнаружила адресованное мне.

— Да, мессир Вольтарэ…

— Я прочитала его, и буду счастлива посвятить вас в рыцарское звание. Завтра утром слуги подготовят купальню, мой капеллан отслужит мессу, и мы совершим обряд… — Принцесса замолчала так, словно спохватилась и не дала вылететь неосторожному слову. Вместо этого она коснулась пальчиками свежего шрама на обветренной щеке юноши. — А пока вам надо отдохнуть, слышите, я требую.

— Моя госпожа, — тихо начал де Буасьер, — если позволено мне будет сказать… произнести слова благодарности, я просил бы разрешить мне открыть сердце…

— Позволяю, — улыбнулась Анна. — Вы не должны ничего от меня скрывать.

— Там, в бою и на суше, и потом, на море, я видел только вас. Вокруг были враги, множество врагов, но вы точно вели меня, моя госпожа. Мне казалось, будто я в тумане. Рублю, иду, не зная куда. Только и слышу боевой клич мессира Вольтарэ и вижу, — оруженосец замялся, боясь откровенностью оскорбить величие прекрасной дамы, — вас. Эти глаза. Это лицо, руки. — Кристоф приподнялся на локте, и сам себе не поверил, вдруг почувствовав, как губы Анны касаются его губ.

— Ваше высочество, — прошептал он.

— Тише, — она прикрыла ладонью его рот, — здесь нет высочеств.

В дверь громко постучали.

— Ваше высочество, ваше высочеству! Гонец от герцога Бургундского. Его светлость перешел Альпы. Он уже в Италии.

Всадники на стремительных, точно пущенные охотником стрелы, текинских жеребцах, осадили коней, увидев перед собой надменного мурзу в зеленой чалме и дорогом, расшитом золотом, халате.

Позади вельможи гарцевали на драгоценных арабчаках бородатые нукеры.

— Кто вы и куда направляетесь в час, когда Великий амир выступил в поход, чтобы сокрушить неверных?

— Мы выполняем повеление Тимура, — отозвался старший. — Разыскиваем опасного мятежника и смутьяна, дервиша Хасана аль Саббаха, прозванного Галаади.

— Хасана Галаади, сбежавшего из Константинополя три дня назад? Его уже поймали. — Мурза вытащил из рукава свиток. — Вот фирман с тамгой Великого амира, да продлит Аллах его дни и усладит ночи. Мне предписано направлять в Галату все мною встреченные разъезды, дабы в наискорейшем времени собранный мною отряд смог присоединиться к войску Повелителя Счастливых Созвездий.

Командир принял свиток из рук вельможи и, почтительно развернув, стал разбирать витиеватые строчки персидской скорописи.

— Возвращайтесь в Галату, — скомандовал мурза.

— Да. — Военачальник почтительно приложил фирман ко лбу, устам и сердцу и повернулся к своим людям: — Со мной останутся Ахмет и Бахтияр. Остальные могут тоже отправляться в Галату.

Нукеры покорно склонили головы, повинуясь непререкаемому тону мурзы.

— Но как же ты, почтеннейший?

— Я присоединюсь к вам через два, от силы три дня.

Он взмахнул рукой, отсылая всадников, затем долго стоял на месте, глядя, как те удаляются, скрываясь за песчаным занавесом, превращаясь в черные, едва различимые точки. И лишь когда они совсем исчезли из виду, он повернулся к спутникам.

— Спасибо вам за помощь.

— Мы твои нижайшие слуги, почтеннейший Хасан Галаади. То, что ты рассказал нам о последних часах нашего отца, не имеет цены. Мы счастливы знать, что он умер как воин, а не как жалкий пес на цепи.

— Я лишь исполнил последнюю волю Али, сына Аллаэддина, мир праху его. А сейчас я должен вас покинуть. Ибо никому не следует знать, куда лежит мой путь.

Глава 29

«Все замечай, на многое прикрывай глаза, немногое поправляй».

Граф-герцог Оливарес

Оазис был невелик. Три десятка пальм, несколько хижин, неизменный минарет и бьющий из земли родник. Вот и все, что открылось взору Хасана, привыкшему видеть в темноте. До первого намаза оставалось не больше часа. Караваны, ходившие прежде в этих местах, после захвата ромейских земель первыми османами изменили маршрут движения, оставляя лишь дикому зверю да грифам-падальщикам хозяйничать здесь. Только посвященные являлись сюда, дабы приобщиться к мудрости Учителя, много лет назад ушедшего путем Истины из султанского дворца в Бурсе. Теперь в нескольких убогих хижинах расположенного в каменистой пустыне оазиса находился рибат, обитель странников.

Хасан Галаади спешился и повел коня шагом. Немного не доходя до изгороди селения, он снял и отбросил в сторону усыпанную драгоценными каменьями саблю — великолепное изделие дамасских мастеров. Вслед за ней полетели наземь расшитый золотом халат и зеленая чалма с изумрудным аграфом, удерживавшим несколько павлиньих перьев. Он сбросил дивной работы сандалии с загнутыми носами и обул простые, те самые, в которых бежал из тюрьмы. В стенах обители не было места ничему, отвлекавшему от возвышенного созерцания и постижения Аллаха.

— Познай свою душу, и ты познаешь своего Господа, — прошептал Хасан и побрел к входу в рибат.

— Мир тебе, — приветствовал он привратника.

— И тебе мир, ихван. [46] Давно тебя не было.

— Для Господа нашего нет давно и недавно. Лишь Всегда, и я всегда был пред очами его.

— Откуда идешь ты? — последовал новый вопрос.

— Оттуда, где был прежде.

— А куда следуешь?

— Туда, где мне надлежит быть.

Обмен любезностями-паролями завершился, и привратник открыл калитку, впуская странника в стены обители.

46

Ихван — буквально «брат», член суфийского ордена обители.