Башни земли Ад

— Мой добрый господин, — точно подслушав речь Лиса, начал асур, — я, конечно, слаб, но все же это пустыня, а значит — моя земля. Если ты пожелаешь, я помогу тебе. Дам верблюдов, приумножу хлеб и воду.

— Конечно, что за вопрос?

— Тогда подождите немного и не удивляйтесь ничему.

Ждать действительно пришлось недолго. Минут через пять Лис вскочил на ноги с криком:

— Крокодилы!

— Это вараны, — уточнил Хасан, — только очень большие.

Очень большие вараны в количестве четырех экземпляров резво неслись к месту вынужденной стоянки. Камдил поудобнее сдвинул перевязь меча, Лис нащупал изрядно опустевший колчан, но джинн жестом остановил их.

— Я же просил не удивляться.

— Не то шоб мы удивлялись, но крокодилы!

— Сейчас они превратятся в верблюдов. Верных и неутомимых. Они доставят вас туда, куда вы пожелаете. Просто скажите им куда, они прекрасно знают все пути в этих местах. А теперь позвольте мне отдохнуть, и да поможет вам Аллах Всемогущий.

Глава 30

«Тот, кто хорошо ведет войну, подобен змее с гор Чан-Шань: ударишь ее по голове — она бьет хвостом, ударишь по хвосту — бьет головой. Ударишь по центру — и головой, и хвостом».

Сунь Цзы

Андреа де Монтоне поднял забрало шлема и спешился перед Великим амиром. Тот глядел на рыцаря со смешанным чувством радости и удивления. Нежданное появление этого союзника-гяура спасло поход от бесславного завершения, от голодного отступления, грозившего превратиться в бегство. Преданные этому смельчаку капитаны нескольких десятков боевых кораблей, ныне стоящих на рейде, быстро положили конец разнузданной травле Тамерланова обоза. Казалось, стоило какому-нибудь венецианцу или генуэзцу остановиться, чтобы высадить десант, тут же появлялись люди Монтоне и шли на абордаж. Тамерлан несколько раз своими глазами наблюдал с берега, как попадают в западню грязные шакалы, дотоле безнаказанно трепавшие растянувшийся хвост его армии. Сейчас Андреа церемонно преклонил колено и, вытащив из ножен меч, протянул его Повелителю Счастливых Созвездий.

— Сколько ты оборонял эту крепость? — Тамерлан поглядел на развалины стен, брошенный лагерь осаждавших, засыпанные фашинником рвы и обрушенные башни.

— Без малого полтора месяца.

Тимур покачал головой:

— Это великий подвиг. Мне говорили, что нечестивец, державший тебя в осаде, — один из лучших в твоих землях.

— Это правда. Папа Римский сделал его командующим своей армией.

— И все же твоя отвага превзошла его.

— Если позволите, — Андреа поглядел на толмача, переводившего его речь, — я расскажу небольшую притчу, которую мне когда-то поведал отец.

Тамерлан молча кивнул, рассматривая открытое мужественное лицо союзника. В храбрости его сомневаться не было оснований. Что же касается верности… Как утверждали в один голос все, у кого он мог узнать хоть что-либо об этом военачальнике, чем лучше была оплата, тем вернее он служил. Но кто способен награждать щедрее, нежели повелитель Востока, могущественнейший владыка правоверных?

— Говори, — перевел толмач.

— Однажды гончий пес спросил у оленя: «Скажи, как же так? Я молод, силен, ловок, быстрее меня не сыскать в округе, но каждый раз, когда я преследую тебя, удача отворачивается от меня». Олень рассмеялся, если, конечно, олени умеют смеяться, и ответил: «И не догонишь никогда. Ибо ты бежишь, исполняя волю хозяина, я же спасаю жизнь». Так и здесь. — Лицо кондотьера расплылось в улыбке. — Я спасал жизнь, а Муцио исполнял волю хозяина.

— Твой отец был мудрецом, — улыбнулся Тимур. — Разумно следовать его совету. Я вижу, ты можешь не только вести в бой своих храбрецов, но и править народами. Я сделаю тебя амиром в твоих землях, и все, кто приказывал тебе, будут в пыли целовать след твоих ног и умолять о милости.

— Право же, это чересчур высокая честь.

— Так будет, ибо я желаю этого. Ты же пока можешь выбрать себе любую награду.

— Если будет угодно вашему величеству, — Андреа склонил голову, — я бы просил оставить мне и моим людям ту часть сокровищ Баязида, которую нам удалось отстоять своими мечами.

— Это не награда, а твоя законная добыча.

— Если так, покуда ваше величество не сделали меня амиром, я прошу лишь об одной милости.

— Какой же?

— Я желал бы возглавить тот отряд, который ударит по войску гнусного мерзавца, змеиного отродья, Джиакомо Сфорца. Я желаю встретиться с ним в схватке кор-а-кор, [51] всадить копье в его орущую от страха пасть, хочу видеть, как побегут его змееныши, когда рухнет их предводитель.

— Ты получишь эту награду. — Тамерлан вернул Браччо его меч. — И очень скоро.

51

Кор-а-кор — рука против руки.

Верблюды мчали по барханам несколько странно, по-вараньи извиваясь, точно перетекая, однако куда быстрее обычного дромадера.

— Хасан, скажи мне как абориген, — отплевывая попадавший в рот мелкий песок, кричал Лис, — в каком тутошнем городе проходят гонки на верблюдах? На таких иноходцах мы завоюем если не первый приз, то уж точно кубок зрительских симпатий.

— Они не пройдут допинг-контроль, — отвечал дервиш.

— Зрительские симпатии?

— Верблюды.

— Ты что, кормил их гашишем?

— Нет. Однако джинн…

— Да ладно, немного джина на ход ноги не влияет.

Камдил хмыкнул, слушая перебранку старых приятелей.

Гребень очередного бархана лег под ноги скаковых верблюдов, песок с мерным шуршанием начал струиться вокруг их длинных мосластых ног.

— Вон. — Камдил указал вперед. Впрочем, это было вовсе не обязательно. Вдалеке, радуя взор усталых путников, красовался восьмибашенный дворец. Сквозь открытые крепостные ворота въезжали купцы, куда-то, должно быть, с посланием, промчался всадник, почти у самых каменных стен, изукрашенных затейливой резьбой, катила тяжелые валы полноводная река. Финиковые пальмы склонялись над нею, суля долгожданную тень под опахалами огромных листьев.

— Ну вот, кажется, и прибыли.

— Хасан, — с сомнением в голосе спросил Лис, — а ты уверен, что это тот самый город? Может, зверьки нас куда-нибудь не туда вывезли? Мне кажется, я чувствую ветер с реки. И вроде птицы какие-то. Для миража как-то чересчур.

— Нет, — покачал головой Хасан Галаади, — это он самый.

— Не, ну это круто, шо ты так убежден. Может, и мне объяснишь?

— А что тут объяснять? — махнул рукой Камдил. — Хасан правильно говорит. Сам погляди: мираж не мираж, а одно четкое отличие от реальности имеется.

— Шо, ни одной рекламы «Макдоналдса»?

— Сергей, не говори глупости. Город восточный?

— Сто пудов.

— Башни видишь?

— Как тебя.

— А минареты? А уж они-то точно должны были возвышаться над башнями.

— И то верно. Ну, тогда, как говорится, станция Дерезай, кто приехал — вылезай.

— Уже вылезли. — Камдил перевел глаза на дервиша. — Хасан, есть что-то необычное?

— Здесь все необычное. Но, помнится, когда Аллаэддин рассказывал маленькому Али о своем приключении в пустыне, он ни словом не обмолвился о людях у городских стен. А здесь и караван, и всадник, и вон рыбаки.