Башня на краю света

Потом пришел какой-то мелкий промышленник, просивший ускорить ответ на его заявление, поданное несколько месяцев назад.

— Сейчас у меня нет под рукой вашего дела, — сказал министр, — но я дам распоряжение в нем разобраться, и вам сообщат о результатах.

— Я глубоко признателен господину министру, — сказал посетитель.

Следующим был секретарь Санд, Объединение фабрикантов птичьих клеток.

— Я по поводу производства птичьих клеток, — сказал Эрик. — Оно находится под угрозой полной ликвидации, так как нам раз за разом отказывают в необходимом оборудовании.

— Неужели дело так плохо? — спросил министр.

— Именно, — кивнул Эрик. — Хуже всего с подвесными насестами и закрытыми кормушками. Мы не можем добиться разрешения на их закупку, тогда как на импорт жестко закрепленных насестов и открытых кормушек такое разрешение давно имеется.

— Мне трудно без соответствующей консультации сказать что-либо о причинах сложившегося ненормального положения, — ответил министр. — Не исключено, например, что закрытые кормушки обходятся в иностранной валюте дороже открытых. А что, разве нельзя ставить открытые кормушки вместо закрытых?

— Только не юркам, — ответил Эрик со знанием дела.

— Понятно, — кивнул министр. — Ну что ж, я вникну в эту проблему, и, как только появится возможность изменить существующее положение, дело ваше немедленно будет принято к обсуждению.

— Весьма благодарен. — Эрик поднялся с сознанием сделанного им солидного вклада в развитие производства птичьих клеток.

* * *

— П-семнадцать, Р-восемнадцать, С-девятнадцать, — Петер дал залп. — Н-десять, М-одиннадцать, О-двенадцать! Попадания есть?

— Одно, в подводную лодку, — сказал Пребен.

— И в мой авианосец, — добавил Ольсен.

Ольсен, обладавший развитым чувством пространства, внес в игру существенное изменение, предложив использовать поле размером двадцать квадратов на двадцать вместо прежнего — десять на десять. Таким образом, зона оперативного вмешательства увеличилась вчетверо, кроме того, появилась возможность увеличить количество плавединиц и ввести новые, перспективные виды вооружения. Бесспорно, дело от этого только выиграло. Впрочем, был и один минус — теперь игра занимала столько времени, что редко когда удавалось сыграть больше одной партии в день. Поэтому, чтобы закончить игру, часто приходилось оставаться в отделе после работы. Сверхурочные в министерстве, слава богу, оплачивались, но перерабатывать тоже не всегда бывает настроение. Так что приходилось прерывать игру и продолжать ее утром следующего дня, а это, естественно, несколько снижало азарт.

— П-двенадцать, П-тринадцать, П-четырнадцать! — стрелял Ольсен. Своей системе — бить полосой — он был фанатично привержен и вел по поводу ее эффективности яростные теоретические дискуссии с Петером. — П-пятнадцать, П-шестнадцать, П-семнадцать! Попадания есть?

Не успели партнеры ответить, как дверь распахнулась.

— Великий боже! — воскликнул пораженный Петер. — Секретарь птичьих клеток собственной персоной!

Эрик пожал руку Петеру и Пребену и был представлен Ольсену.

— Мне трудно выразить, как я тронут, — продолжал Петер, — тем, что такой большой человек, как ты, и вдруг не погнушался прийти сюда, пожать руки своим товарищам пролетариям.

— Ты что, думаешь, я пришел сюда ради вас? Я только что сверху. Беседовал с министром…

— Интересно, о чем это? Не о птичьих ли клетках?

— Между прочим, и о них тоже.

— Наверняка производство птичьих клеток здорово пошло в гору с тех пор, как ты перешел от нас, — сказал Петер серьезно. — А пива поставишь?

— Если кто-нибудь сбегает. — Эрик выложил на стол деньги.

За пивом пошел, как обычно, Пребен. Когда-то он надеялся, что эта обязанность перейдет к Ольсену как новичку, но тот проявил совершенно железную несгибаемость, так что Пребен должен был продолжать в том же духе — иначе они попросту остались бы без пива.

Едва они успели откупорить принесенные Пребеном бутылки, как распахнулась дверь и в комнату ворвался начальник отдела Браск. Он подскочил к Эрику.

— Посмотрите-ка это дело, — сказал он и положил перед ним на стол пачку документов. — Очень срочно.

— Я здесь не работаю, — ответил Эрик.

— Ох, простите. — Начальник отдела в замешательстве переводил взгляд с одного на другого. — Есть здесь кто-нибудь, кто э-э-э… работает в отделе?

— Нет, — ответил Петер.

— Извините, извините! — Начальник отдела мгновенно исчез вместе со своим неотложным делом.

— Этот парень не на шутку меня раздражает, — сказал Ольсен. — Недели две назад тоже влетел сюда с какой-то работой и хотел нас засадить за нее. Прямо каторга какая-то.

Эрик внимательно всматривался в одно из игровых полей.

— Ну и громадина! — сказал он. — Зачем вы их делаете такими большими?

— Интересно, — объяснил Петер.

— Но ведь на это уходит уйма времени?

— Несколько дней. Сыграешь с нами?

— Не могу, мне скоро идти.

— Послушай, уж не начал ли ты, чего доброго, воспринимать себя всерьез? — спросил Петер.

— С какой стати! — возмутился Эрик подобным подозрением. — Просто я не могу сидеть тут с вами несколько дней подряд.

— Сыграем, как раньше? — предложил Петер. — Тем более что новый вид боя ты без тренировок не потянул бы.

Эрик с большим удовольствием согласился, и они расчертили поля.

Эрик одержал блестящую победу, тогда как Петер очутился на последнем месте.

— Лучше играть ты не стал, — ехидно заметил Эрик.

— А ты, видать, жульничал по обыкновению. Требую реванша!

Расчертили новые поля. Эрика охватила грусть. У него было такое ощущение, будто он на краткий срок возвратился в прекрасное прошлое. И больше, чем когда-либо до этого, пожалел он о шаге, который сделал.

Но, решительно отогнав эти мысли прочь, он сосредоточил все внимание на игре.

— Кто стреляет первым? — спросил Эрик.

Да, много он потерял, но от тоски и уныния тоже проку мало. Он должен стиснуть зубы и выстоять, несмотря ни на что. Ибо впереди маячил электропоезд.

* * *

Оскар в недоумении рассматривал дверную дощечку: «Х. Фредериксен. Оптовик». Странно. Немного подумав, он позвонил.

— Извиняюфь, могу я видеть гофподина э-э-э… оптовика Фредерикфена? — спросил он у дамы, отворившей дверь. Он решился наконец сдать протез в переделку — от звука «к» ему житья не стало. Теперь он не выговаривал «с», но это неудобство было временным.

— Как о вас доложить? — спросила фру Фредериксен.

— Фкажите профто, пришел Офкар.

Фру Фредериксен скрылась за дверью, на которой была дощечка с надписью: «Бюро».