Башня на краю света

— Пришел какой-то господин Офкар, хочет повидать тебя, — сказала она.

— Попроси его посидеть минутку, — сказал Фредериксен тоном занятого человека.

Оскар вошел в приемную и сел на стул от обеденного гарнитура, использовавшийся хозяином в обеденные часы по прямому назначению. Он был несколько сбит с толку.

Минут через десять дверь бюро приоткрылась, выглянул Фредериксен и пригласил его.

— Ты тут шикарно уфтроилфя, профто шикарно, — говорил Оскар, усаживаясь в рабочей комнате Фредериксена, обставленной точь-в-точь как настоящее бюро. — А чем ты тут занимаешьфя? — удивленно спросил он.

— Руковожу своим делом, — с видом превосходства ответил Фредериксен.

Оскар был приятно поражен. Он и не подозревал, что у Фредериксена есть свое дело.

— Я пришел, э-э-э… кое-что получить ф тебя, — сказал он. — Ты ведь должен мне какую-то мелочь.

— Минутку, сейчас посмотрим. — Фредериксен достал большую, тяжелую книгу.

Справившись в регистре, он нашел нужную страницу.

— Совершенно верно, — сказал он. — Сумма равна двумстам сорока четырем кронам и шестнадцати эре.

— Так напифано в книге? — разинул рот Оскар.

— Да, — с гордостью сказал Фредериксен. — Это моя расчетная книга.

— И там напифана моя фамилия? — Теперь в голосе Оскара звучал ужас.

— Да, — сказал Фредериксен, умолчав о том, что это — вообще единственная запись в книге.

— Ты что, фовфем фпятил? — Оскар вскочил с места в сильнейшем волнении. — Ты бы уж фразу пофлал меня на каторгу!

— Кроме меня, в эту книгу никто не заглядывает, — пытался успокоить его Фредериксен.

— Ефли ты погоришь, фюда придет полиция и вфе перероет, они же и меня попутают! Флушай, а чем ты торгуешь? Твои клиенты тоже фюда ходят?

— Некоторые ходят, — уклончиво ответил Фредериксен.

— Ты — чокнутый, — определил Оскар. — Валифь ты в преифподнюю, но только фам; мое дело — фторона. Давай-ка фюда лифт, где я запифан!

— Я не могу вырывать листы из книги, — возмутился Фредериксен.

— Зато я могу, черт бы тебя побрал! — Оскар собирался исполнить свое намерение.

— Погоди, я сам. — Оскара никак нельзя было допускать к книге: он мог увидеть, что все страницы, за исключением первой, — чистые.

Сердце у Фредериксена обливалось кровью, когда он вырывал роковой лист. Его не столько мучила порча дорогой книги, сколько то, что исчезла его единственная деловая запись. Какое же это теперь бюро?

— Мы не закончили ф деньгами, — строго сказал Оскар.

— Да, конечно. — Фредериксен достал из письменного стола новенький несгораемый ящичек, отсчитал и передал Оскару деньги, не посмев спросить расписку.

— Я фкажу тебе одно, — Оскар с трудом пересчитал деньги, — ефли ты отмочишь такой номер еще раз — нам обоим каюк. Что ты фебе воображаешь ф твоим «бюро» и вфей этой мурой?!

— А тебя не касается, есть у меня бюро или нет. — Раздражение Фредериксена возрастало. — Я, черт побери, веду дела не только с тобой!

Это не совсем соответствовало истине, но произвело на Оскара должное впечатление.

— Ну, фмотри фам, — сказал он куда более вежливым тоном. — Я тебе одно фкажу — не вздумай меня фнова куда-нибудь запифывать!

— Ладно, понял: нет — значит нет!

Оскар ушел. Настроение у Фредериксена вконец испортилось. Надо же было такому случиться — явился этот идиот, и все пошло прахом. Какое ему, спрашивается, дело до того, как Фредериксен оформляет свои сделки? Но Фредериксен плевать на него хотел — он заведет новую страницу на Оскара, и дело с концом. Просто показывать ему эту книгу, конечно, не следует.

Фредериксен вклеил с большой аккуратностью новый лист для своих расчетов с Оскаром. Он не помнил всех промежуточных сумм, поэтому записал туда несколько случайных цифр, проследив лишь, чтобы в итоге получилось 244,16 кроны. Когда с этим было покончено, он приписал снизу: «Дата… К выдаче 244,16 кроны», вычислил дисконт, вывел сальдо. После этого аккуратно написал за Оскара расписку в получении указанной суммы.

Настроение Фредериксена благодаря этому занятию улучшилось, и ему захотелось его продолжить. Собственно говоря, почему бы не провести несколько воображаемых операций, хотя бы для того, чтобы книга не пустовала! Просто для тренировки, дабы потом, когда дело расширится, делать все расчеты и записи автоматически.

Эта идея так ему понравилась, что он тут же приступил к ее осуществлению. Чтобы все было как можно ближе к реальности, он выписал из старой адресной книги несколько случайных имен, которые и присвоил своим несуществующим клиентам. Каждого из них он провел по графам: «Получено от… крон», «Выплачено чеком… крон» и так далее. Затем он извлек сальдо и приступил к проверке правильности всех финансовых операций. Все это было страшно увлекательно.

Настроение у Фредериксена стало совершенно безоблачным. Он решил написать своим воображаемым клиентам ряд деловых писем. Отправлять их он, конечно, не станет, но сохранит копии. Потом можно будет составить ответы этих лиц и прислать на свой адрес. И подшивать все в папку входящих бумаг в алфавитном порядке.

Фредериксен не мог понять, как он не додумался до этого раньше. Прекрасная идея, теперь-то его бюро будет точь-в-точь как настоящее!

* * *

Момберг нервно ходил по комнате.

— Ума не приложу, почему до сих пор нет звонка. Он ведь обещал позвонить сразу, как только вынесут приговор.

— Ничего, позвонит, — успокаивала жена. — Ради бога, сядь и спокойно подожди. Наверное, не так уж все страшно, как ты себе нафантазировал.

Момберг сел в кресло. Закурил сигару, но тут же положил ее в пепельницу. Она казалась ему безвкусной.

— Надо было все же пойти, — сказал он.

— Ну что ты, это такое мученье — стоять на глазах у всей толпы.

— Твоя правда, оттого я и не пошел. Хотя сидеть здесь и ждать, наверное, еще хуже.

Он поднялся и снова зашагал по комнате, поминутно глядя на часы.

Прошло еще полчаса, наконец телефон зазвонил. Момберг бросился к нему и дрожащей рукой снял трубку.

Фру Момберг, не отрывавшая во время разговора взгляда от мужа, увидела, как он вдруг побледнел. Он не говорил почти ничего, лишь изредка — «да» и «нет». Наконец он медленно положил трубку и повернулся к ней со странно отсутствующим выражением лица.

— Ну что там? Да говори же! — не выдержала фру Момберг после того, как он несколько минут молча просидел в кресле.