Башня страха

День предстоит тяжелый. Приятно это или нет, надо все обдумать, еще и еще раз пересмотреть свои собственные цели и цели движения.

Если взглянуть на вещи глазами Аарона, ясно становится, почему Живым нелегко вербовать сторонников. Кушмаррахане многого лишились на этой войне, и командиры их виновны не меньше геродиан.

По сути, Аарон прав, но такие мысли, будь они неладны, опаснее всех шпионов, оплачиваемых генералом Кадо. Из-за них люди отвергают движение, осуждают его. Кушмарраханам кажется, что, несмотря на все недостатки, при геродианских порядках можно жить, они лучше хаоса, чреватого разорением и обнищанием.

Бел-Сидек похромал в сторону порта, напрасно пытаясь заглушить, перебороть боль в ноге — и в сердце. Через каждые сто шагов он оглядывался, пытаясь пересчитать нагонявших его дартар.

Колонна дартар проходила через Осенние ворота. Казалось, ей конца не видно. Горожане, ожидавшие своей очереди войти в Кушмаррах, провожали дартар все более и более мрачными взглядами.

Даже Йосеху подумалось, что Фа'тад послал сюда всех своих людей. Зачем? Чепуха какая-то. На кой ляд ему сдался этот проклятый лабиринт квартала Шу?

— Плевать ему на лабиринт, — заявил Ногах. — Фа'тад просто хочет заставить Кадо проверить, будто и в самом деле думает, что там можно отыскать нечто ценное. Авось Кадо клюнет и как дурак примется искать, чего там отродясь не бывало.

— Нам-то какая разница? — вмешался Меджах. — Сидим ли мы на месте, рыщем ли по окрестностям — денежки-то все равно идут.

— Верно, парень, — поддакнул кто-то. — Не из-за чего шум поднимать.

— Да он спит и во сне видит, чтоб нас с месяц-другой продержали на этой работенке, — пояснил Ногах. — Вы бы видели, какую девчушку вейдин он себе вчера приглядел, прям глаз с нее не сводил, чисто теленок.

— Ага, ребята, красотка хоть куда! — подхватил Меджах. — Нежная, молоденькая, конфетка одним словом. Глазки — точно жареный миндаль с медом, а губки — как розовые лепестки.

— Хватит вам, сказал же, кончайте, — взмолился Йосех.

— И самое главное — ни капельки не важничает. Смотрела на него такими же телячьими глазами, — не унимался Меджах.

— Ну уж это ты загнул, — усомнился Ногах, — чересчур хорошо, чтобы быть правдой. Если эта чудо-девчонка вдобавок и стряпать умеет, я, пожалуй, отобью ее у братишки.

Протесты Йосеха только подзадоривали насмешников. Вейдин останавливались, дивились на смеющихся дартар.

— Что о нас подумают, — отбивался от шутников Йосех, — ведь дартарин должен быть суров и угрюм.

Они покинули акрополь, проехали мимо громады крепости. Напряжение Йосеха нарастало. Намечается крупномасштабная операция, и шансы, что отряд Ногаха остановится там же, где вчера, невелики.

Но Ногах, видно, постарался. Отряд его отделился от колонны у входа в тот же переулок. Йосех избегал смотреть на знакомую дверь: каждый взгляд его в ту сторону вызывал град насмешек.

Сегодня дверь была закрыта. Старуха тоже не сидела на обычном своем месте у порога. Может, от его вчерашней дерзости у старой карги разлилась желчь? А может, она решила перейти на осадное положение — до тех пор, пока дартары не уберутся из Шу?

Ногах возился с чем-то, с трудом орудуя раненой рукой. Некоторые из его родичей уже продвинулись в глубь переулка. К ним присоединились еще шесть человек, назначенных Джоабом. Они спешились и подвели своих верблюдов к Йосеху.

— Сегодня ты туда не пойдешь? — спросил он Ногаха.

— Пойду, конечно.

— Ты же ранен. Пошли лучше меня.

— Ну нет: ты упустишь свою голубку-вейдин. — Ногах рассмеялся и скрылся в темном переулке.

Йосех пошел было следом.

— Осади, братишка! — окликнул его Меджах. — Подойди-ка сюда.

Йосех неохотно повиновался.

— Тебе еще многому предстоит научиться, парень, иначе не выживешь. Первое правило — никогда ни на что добровольно не напрашивайся. Добровольцев посылают в самые опасные места, туда, где убивают.

— Почему он не пускает меня в лабиринт?

— Не хочет, чтоб с тобой стряслась беда.

— Но, Меджах, я не ребенок.

— Но и бывалым воякой тебя не назовешь. Кушмаррах не горы. Покамест ты только ученик. Докажи, что способен соображать и четко выполнять приказы, — и Ногах придумает для тебя какое-нибудь захватывающее задание. — Меджах бросил на землю снятое с верблюда седло и уселся на него, прислонясь к стене.

Толпа вейдин бурлила вокруг. Горожане недружелюбно поглядывали на перегородивших улицу дартар с верблюдами. Меджах и в ус не дул, но, стоило троице молодых женщин пройти мимо, украдкой покосившись на загадочных кочевников, он сразу встрепенулся и принялся тихонько напевать:

— Ближе, цыпочки, ближе, курочки, а то лисичке вас не разглядеть… — начало известной кушмарраханской басни.

Самая рослая из троих задрала нос и ускорила шаги. Другие две захихикали и зашептались, прикрываясь рукавами, а потом поспешили догнать подругу. Но прежде чем раствориться в толпе, та оглянулась.

Меджах помахал ей рукой.

— Помяни мое слово, мы сегодня еще увидим эту надменную красотку.

— Почем ты знаешь?

— Мое непобедимое очарование — ни одна женщина-вейдин не устоит.

— Ну да! Просто они с корзинами, идут на рынок, а потом будут возвращаться домой.

— Тоже верно. Но об заклад готов биться, пойдет она именно по этой стороне улицы — ей невтерпеж поболтать со мной о чем-нибудь поинтереснее лисичек и курочек.

— Думаешь?

— Это ж игра такая. Флирт, поддразнивание. Мы с ней оба знаем, что ничего у нас не выйдет, если б и захотели, шуточками все и ограничится. Представь только, как прокрадываешься в спальню к женщине в таком одеянии. Смех, да и только! Любой приметит дартарина, который — вот совпадение! — забрел на огонек как раз, когда муж отлучился.

— Раздобудь одежду вейдин, зайди в переулок и переоденься. В толпе никто не обратит на тебя внимания. Меджах искоса глянул на брата.

— Надо же, а мне и в голову не приходило. Йосех пожал плечами: ему это казалось совершенно очевидным.

— Так вот, эти кокетливые курочки сбили нас, мы толковали о приключениях, — продолжал Меджах. — Взгляни на меня. Торчу тут и караулю верблюдов, счастлив и доволен. Думаешь почему? Ногах считает, что приключений с меня уже хватит, — вот почему. Не ищи сильных ощущений, они сами тебя найдут.